Константин Калбазов - Колония. Дубликат
– Давайте не будем путать божий дар с яичницей, – возразил Злобин. – У нас сейчас заседание дуэльного комитета, а не совета поселка. И несмотря на присутствие здесь практически всех жителей, не поселковый сход.
– Так в чем проблема, давайте организуем сход. Все же в наших руках, – поднялась с места сидевшая в первом ряду женщина в интересном положении.
Красивая. Даже очень. А уж как может красить женщину беременность… Словом, повезло главе с женой, чего уж там. Хотя… Валковский и слышал краем уха, что она когда-то пробавлялась на поприще древнейшей профессии. Что ж, сам Злобин, говорят, тоже из алкоголиков. Но вот оказались они на Колонии, и этот мир их сблизил. Да еще как! Виктория Дмитриевна не только самая уважаемая женщина поселка, но еще и мать троих детей. А вскорости, похоже, и четвертый появится.
– Проблема, Виктория Дмитриевна, в том, что не следует устраивать балаган, – довольно жестко одернул жену глава. – Только что закончилось судебное заседание. Сейчас идет публичное заседание дуэльного комитета. И пока оно не будет завершено, ни о чем ином и речи быть не может. Напоминаю всем, что по сути заседание дуэльного комитета – это закрытое мероприятие. Еще одна реплика из зала, и комитет удалится в отдельное помещение. Итак, продолжаем заседание. – Злобин обвел взглядом зал, и разговоры тут же стихли, никому не хотелось лишаться подобного зрелища. Добившись тишины, Валентин Валерьевич вновь обратился к членам комитета: – Кто-то еще выскажется?
– Считаю, что у Долина есть право требовать удовлетворения, – поднялся парень лет двадцати пяти. – В конце концов, он нанес оскорбление Валковскому, и тот мог требовать удовлетворение. Но вместо этого Валковский поступил так, что превратился в ответчика.
– Тебя послушать, так каждый такой Долин может вынуждать человека к поединку и будет при этом прав, – возразил другой член комитета, с уже обильной сединой.
– А вот это уже вопрос к совету поселка и поселковому сходу. Именно там нужно решать, достоин ли такой забияка проживания в нашем поселке, – возразил парень. – А мы дуэльный комитет. И я считаю, что каждый имеет право отстаивать свою честь, встав к барьеру. Хочу уточнить, я не одобряю действий Долина и прямо заявляю, коль скоро я не являюсь членом совета поселка, то на ближайшем сходе я подниму вопрос о дальнейшем проживании Долина в Рыбачьем. Но сейчас я заявляю, что у него есть право требовать удовлетворения. А уж в чем оно выразится, пусть решает сам Валковский. Нет духа встать к барьеру – пусть извиняется. Мало того, если Уткин и Смутин решат вызвать его к барьеру за то, что он угрожал им оружием, я поддержу и эти вызовы. У меня все.
– Реплику по поводу Уткина и Смутина считаю излишней, – возразил глава. – По угрозе оружием уже есть решение суда, и комитет не может его оспорить. Итак, если больше никто не хочет высказаться, прошу голосовать. Кто за то, чтобы удовлетворить требование Долина, прошу поднять руки. Так. В принципе все ясно. Валковский, ты готов принести Долину публичные извинения?
– Как я могу отказать себе в удовольствии второй раз стереть с его лица это самодовольное выражение?
– Четко и ясно. Ты готов извиниться или будешь стреляться?
– Разумеется, я буду стреляться.
– Ясно. Дуэль состоится завтра в семь часов утра на поселковом стрельбище. Заседание комитета объявляю закрытым. Все, товарищи, все расходимся.
– А как же сход? – снова подала голос жена главы Рыбачьего.
Как видно, Долин уже достал ее до печенки. Как, впрочем, и многих других женщин. Вон как зашушукались. И не только женщины. Владимир заметил, как начали переговариваться мужчины. Опять же, парень из комитета высказался в этом же духе. Похоже, чем бы ни закончился поединок, этот самый Андрей окажется в проигрыше. Перестарался он со своим самоутверждением в обществе.
– Тихо, товарищи, – поднял руку Злобин. – Считаю, что сейчас объявлять сход преждевременно. Не стоит все сваливать в одну кучу. – При этом он одарил супругу осуждающим взглядом, заставив ее залиться краской смущения.
Ну, все. Тут ему делать больше нечего. Разве только Прохора Васильевича выцепить. Впрочем, тот и сам, встретившись взглядом с Валковским, слегка кивнул ему в сторону выхода. Ну да, все верно, ему тоже нужно закончить все дела со своим бывшим арестантом. В участке находятся оружие и документы Владимира, которые ему необходимо вернуть.
– Прохор Васильевич, а оформить машину вообще процедура долгая? – поинтересовался он, когда урядник выложил перед Владимиром его пожитки.
– Пять минут. Хочешь на трофее выехать?
– Так ведь он мой. С Семенычем так определились. Просто раньше в оформлении надобности не было.
– Ясно. У тебя остался «Урал» Лопухина?
– Да.
– Сейчас перебью владельца, и вся недолга. Только давай сюда опять свою карточку.
– Держи.
– Чего не интересуешься дуэлью?
– А зачем? Я так понимаю, что ничего необычного там не будет.
– Это точно. Станете друг против дружки, пальнете и, даст Бог, разбежитесь. Только Андрюха все же нарвался. Либо каяться перед всем поселком придется и потом вести себя тише воды ниже травы, либо выметаться на все четыре стороны. По мне, так нечего ему тут делать.
– А откуда такая уверенность, что пальнем и разбежимся? – мало интересуясь делами соперника, спросил о насущном Владимир.
– Статистика.
– Неужели настолько криворукие пистоли?
– Зачем же? Вполне приличные, для гладкоствола, понятное дело. Радиус рассеивания в среднем составляет сантиметров пятнадцать, но попасть вполне реально. Дуэльные-то пистолеты в руки никому не дают, только на поединке, чтобы руку не набивали. Если кто хочет потренироваться, пользуется хаудами, на стрельбище имеется парочка. Признаться, разница не столь уж и ощутима, хотя в дуэльных другие пуля, калибр и прицельных вообще никаких, даже планки. Но тут все дело в нервах. Одно дело – палить по мишеням, и совсем другое – когда перед тобой соперник, так же готовый выстрелить в тебя. Причем никаких жребиев с очередностью, стрелять нужно одновременно, на выстрел максимум три секунды после удара гонга. Задержал выстрел – все, потерял на него право. Словом, у кого с нервами так себе, и в слона не попадут, не то что в человека.
– Ясно.
– Вот и ладно, что ясно. Кстати, вот возьми. – Урядник подвинул по столу лист бумаги с напечатанным текстом.
– Что это?
– Правила проведения поединка. Нарушать категорически не советую, вплоть до высшей меры. И это не шутка. Нарушил – покушение на убийство или убийство.
