Михаил Михеев - Стрелок
Возле бани их уже ждали. Четверо крепких мужиков держали на изготовку винтовки, а староста переминался с ноги на ногу, видно, от неловкости.
– Вы, ребята, не обижайтесь, – начал он, – но мы ваши шмотки забрали.
– И зачем? – Александр глядел мрачно. Пока еще оставался маленький шанс, что все окажется дурацкой шуткой. Во всяком случае, очень хотелось на это надеяться.
– А чтобы вы глупостей не наделали. – Тут староста сделал паузу, очевидно дожидаясь ответа, но, убедившись, что никто не собирается уточнять, что за глупости имеются в виду, решил внести уточнения сам: – Вы, братцы, пришлые, вам что – пришли-ушли, а нам немцы за своих шкуры спустят. Опять же раненых под откос пускать – не дело это. Так что посидите пока, а потом приедут за вами.
– Ну и сволочи вы, мужики, – с чувством резюмировал Павел. – А мы вам честно заплатить хотели.
– Не волнуйтесь. Будем считать, что заплатили, – хохотнул один из мужиков, остальные поддержали его дружным смехом. – Не пропадут ваши денежки.
– А не боитесь?
– И чего нам бояться? Наши придут – никто им не скажет, не дураки, чай…
Ну, вот и все, дальнейших разъяснений не требовалось. Да и не ждал их Александр. Еще в бане он донес до напарника ход своих мыслей, и хотя тот и обозвал товарища перестраховщиком, подыграть ему все же согласился – дошло не иначе, что дело серьезное. Александр просто взмахнул рукой, которую держал за спиной, и в воздух, неторопливо вращаясь, взлетело ребристое яйцо гранаты. Нырок назад, в баню, благо Павел был уже там, захлопнуть тяжелую, сколоченную из толстых, гладко оструганных досок дверь, и в парную, там вокруг бревенчатые стены.
Удар! Маленькое, затянутое стеклом окошко брызнуло сверкающим хрустальным крошевом, смачно чавкнули впивающиеся в дерево осколки. Не теряя времени, Александр с пистолетом в руке выпрыгнул наружу и моментально оценил обстановку.
В принципе, делать особенно нечего – старосту нашпиговало осколками так, что лицо превратилось в фарш. Его подручным тоже досталось – один был мертв, двое лежали без сознания, четвертый, пострадавший меньше других, попытался было дотянуться до своей винтовки, даже не сообразив, что у нее взрывом погнут ствол. Ему Александр всадил пулю в голову, добил обоих выживших и решительно зашагал к ближайшему дому. Возле него замерла женщина, с любопытством наблюдавшая процесс ловли диверсантов, а теперь пребывающая в шоке. Киллер вывел ее из ступора мощной оплеухой и сунул пистолет к лицу:
– Где наши вещи? Где вещи, … … …! Говори, тварь, пристрелю!
Женщина шарахнулась назад, споткнулась, шлепнулась на задницу и поползла, как загипнотизированная не сводя глаз с оружия. Александр шагнул вперед, и она дико завизжала от ужаса, но пришельцу из параллельного мира было наплевать, он не просил, чтобы на них нападали, и его реакция соответствовала моменту. А уж поскольку напали, сами виноваты – расхлебывать последствия будут долго и упорно. Сейчас он работал, а в работе не место сантиментам…
Через час они уезжали из деревни на реквизированной телеге, нагруженной продуктами, в своей одежде и со своим оружием. Ну и с окончательно испорченным настроением, разумеется. Вновь их провожали испуганные и злые взгляды, ну да тут уж ничего не поделаешь. Не сдаваться же немцам ради спокойствия местных обывателей.
Наверное, это непатриотично, но диверсанты не осуждали жителей деревни. В конце концов, в мирное время все они пахали за непонятные трудодни, платили налоги, а взамен государство обязалось их защищать. И что же? Пришла война, а государство не защитило, армия ушла, и оказались труженики лопаты и плуга под немцами. Кто-то вступил с ними в бой, кто-то, как эти вот, предпочли сохранить шкуру, чтобы, значит, и нашим, и вашим и остаться при своих. Кто не был в их положении, тот не поймет. Не осуждая этих приспособленцев, парни им тем не менее не сочувствовали. Поэтому спокойно уезжали из деревни, не чувствуя ни вины, ни раскаяния.
Уйти, правда, удалось недалеко, километров на десять, максимум. День близился к концу, и напарники решили переночевать, вряд ли кто-либо рискнул бы их преследовать. Разумеется, не на дороге, свернули в лес. Конечно, телега в плане маневренности среди деревьев была куда хуже того же мотоцикла, но лес здесь относительно редкий, да и они далеко не отъезжали. Переночевать удалось спокойно, с утра они возобновили движение и к концу следующего дня вновь были неподалеку от места высадки.
Здесь ничего не изменилось, и, насколько могли судить парни, за время их отсутствия никто не появлялся. Оставалось отойти в сторону и начинать оборудование лагеря, в котором предстояло коротать следующий месяц, чем, собственно, и занялись.
В полный рост стоял вопрос: где жить? Пока сухо, все замечательно, а если дожди? Изнеженный цивилизацией, современный человек далеко не столь устойчив к изменению погоды, как его далекие предки. Иными словами, за месяц можно и ласты склеить от какого-нибудь банальнейшего бронхита, не говоря уже о чем-нибудь серьезнее, вроде воспаления легких. Палатки у них не было, а если бы и была, что хорошего? Обнаружить ее в лесу, если немцы решат прочесать территорию, довольно просто. В этом смысле шалаш куда лучше, но у Александра возникла мысль поинтереснее. Сверившись с картой, он побродил по округе и нашел вполне приемлемое, на его взгляд, место – неглубокий овражек с не очень крутыми и довольно сухими склонами, поросшими кустарником. На дне шуршал ручей, и это хорошо. А еще лучше то, что земля не стремилась осыпаться. В склоне оврага, воспользовавшись предусмотрительно прихваченными из деревни лопатами, они и вырыли некое подобие землянки. Не отель в горах, конечно, но лучше, чем ничего.
А дальше наступила скука, скрашиваемая только дежурствами. Для людей, которые выросли в информационном обществе, отсутствие связи с внешним миром оказалось серьезным испытанием. Через пару дней и дежурства приелись, стали рутинными, и тогда жизнь началась совсем тусклая. Хорошо еще, напарники догадались реквизировать продовольствие, более-менее приспособленное к длительному хранению, а то мясо, которое не успели съесть, очень скоро приобрело неприятный запах, и его пришлось выбросить. К тому же довольно быстро все темы были перебраны, анекдоты рассказаны, и самим себе напарники стали напоминать небезызвестных персонажей О'Генри, запертых снегопадом на перевале. Те, помнится, тоже начинали с анекдотов, а под конец даже кастрюли поделили. Впрочем, до этого не дошло, во-первых, некоторое оживление в бытие вносила лошадь, которая паслась неподалеку и за которой надо было присматривать. Во-вторых, буквально через неделю их жизнь претерпела кардинальные изменения.
