Сергей Доброхлеб - Наша служба
– А это только меня смущает, что здесь нет почвы? – спросил Антон. – Как оно растёт?
Старшина протянул руку сквозь заросли к стене.
– Вы что делаете! – заорал Гинапан. – У вас нет лицензии на работу с растениями!
Игнорируя инспектора, старшина вытянул руку и продемонстрировал коричневую пыль на пальцах.
– Ржавчина? – спросил Антон.
Семёныч молча отряхнул пальцы и повернулся к Гинапану:
– Как вы думаете, откуда здесь взялось это растение и как оно растёт?
– Как только прилетим на Форесту, специалисты выяснят происхождение данного, крайне любопытного экземпляра флоры.
– А вы сами определить не можете? – спросил Семёныч. – Вы же вроде как специалист.
– К сожалению, я не могу дать полноценный анализ. Слишком быстро меняются классификации, видовые различия, групповые принадлежности. Каждый день на дальних планетах открываются всё новые виды и подвиды. Вы хоть представляете, сколько растений появляется ежедневно? Мой… коллега Пулькус… – Прокофьев заметил, что имя своего коллеги Гинапан произнёс с отвращением и ненавистью. – За последний месяц обнаружил аж четыре новых вида! Микрофиал Пулькуса – растение размером в два миллиметра и с цветком в три микрона; флоразит Пулькуса – растение, растущее внутри стеблей других растений; хлорезея Пулькуса – водоросли, живущие лишь в нашатырном спирте, и плесень Пулькуса, растущая почему-то исключительно на футбольных мячах! Так что я затрудняюсь ответить, что это за растение.
Семёныч, хитро улыбающийся с того момента, как услышал про Пулькуса, заговорщически наклонился к инспектору и сказал:
– А что, если это что-то новое? Может, вы покопаетесь в справочниках? Ведь если вы установите вид этого растения, его точно назовут вашим именем.
Глаза инспектора засияли.
– Да! Это то, что мне нужно! Теперь мой коллега будет знать, как хвастаться своей плесенью Пулькуса! Я собью с него спесь!
Семёныч помахал рукой в спину быстро удаляющемуся инспектору и повернулся к Прокофьеву:
– А тебя эти растения тоже радуют?
Сержант пошевелил пальцем один из ростков; на пальцах остались следы какой-то густой прозрачной жидкости.
– Они меня пугают, – честно признался Антон.
– Меня тоже.
Старшина постарался приглядеться между стволами.
– Вся стена проржавела.
– Но как это могло случиться? При той стерильности, которая здесь… Была.
– Вот и я о том же.
Семёныч сунул руку в глубь зарослей и выдернул из стены небольшой побег. На маленьких влажных корешках налипли куски ржавчины.
Прокофьев разглядывал густую растительную слизь на пальцах, потом провёл пальцами по стене и пригляделся. Очень скоро металл, покрытый слизью, потерял свой блеск, потускнел и начал приобретать рыжеватый цвет.
– По-моему, это растение окисляет стену, – задумчиво проговорил старшина. – Видимо, именно из продуктов окисления оно и получает питательные вещества.
– Что ж получается?
– Ну, если говорить по-научному, то эта хрень пожирает стены корабля?
Семёныч пригляделся к участку стены, замазанной слизью, выделяемой растением.
– Быстро ржавеет. Это растение до добра не доведёт. Нужно его уничтожить.
– Я тоже так думаю.
Они не заметили, когда Гинапан появился в каюте.
– Уничтожить? Растение? Да вы такие же, как этот Безумный Деморализатор Вольномыслящих Насекомых!
Инспектор выхватил пистолет и направил его на гаишников.
– Сдать оружие!
Семёныч с Прокофьевым переглянулись и решили, что в героическом порыве бросаться на вооружённого фанатика не стоит.
Оба аккуратно, чтобы не раздражать ненормального инспектора, достали стазис-пистолеты и бросили их на пол перед Гинапаном.
Инспектор оттолкнул их ногой к увитой растением стене.
– Спокойно, – Семёныч поднял руки. – Сначала нужно во всём разобраться.
– Долетим до места назначения – суд разберётся!
– Да мы можем не долететь! – сорвался Семёныч. – Эта хрень пожирает перекрытия! Если оно доберётся до внешней обшивки…
– Ну и пусть! Если выживет растение – наша смерть не будет напрасной! О вьюнке Гинапана узнают все! Я впишу своё имя во все справочники по ботанике!
– Ты впишешь своё имя в надгробную плиту!
– Молчать! – рявкнул Гинапан. – И шагайте в камеру!
Заключённый спал, когда в камеру под конвоем вошли гаишники. Он открыл глаза, подёргал себя за мочку уха и сел на кушетке.
– Добро пожаловать в мою скромную обитель. А вас сюда за что? – спросил заключённый, когда дверь камеры закрылась за гаишниками.
– Заткнись, – буркнул Семёныч и повернулся к Прокофьеву: – У нас большие проблемы. Даже если мы долетим до Форестии, мне не улыбается оказаться на скамье подсудимых.
– И вы тоже? – спросил Фридрих Клипс. – И что же вы сделали? Наступили на любимого тараканчика инспектора? Сели на его любимый кактус? Закусили его любимым фикусом?
– Да ладно вам, – ответил Антон Семёнычу, игнорируя заключённого. – Главное – долететь. А там нас кто угодно признает невиновными!
– А вот на это я бы не надеялся, – снова встрял террорист. – Вы видели эмблему на груди Гинапана? Он принадлежит к воинственной касте «Крестоносцы хлорофилла». Они верят, что после смерти их душа перемещается в растение и даёт толчок к его эволюции в разумную форму жизни. Так что, если эти фанатики хотя бы заподозрят вас во вредительстве природе – вам не избежать казни через спасение микрофлоры.
– А это ещё что такое устрашающе звучащее? – спросил старшина.
– После этого процесса от человека остаётся только микрофлора кишечника. – Клипс полюбовался на недоверчивые лица гаишников и пояснил: – А чего вы ждали? Они по уставу не могут истреблять флору. А остальное – без проблем.
– Думаю, вы преувеличиваете, – недоверчиво заметил Антон.
– Это вы ещё не слышали, что они делают с курильщиками.
Прокофьев не стал уточнять, какое именно наказание имелось в виду. Если их отправляют на суд только за намерение уничтожить растение, что же будет с теми, кто курит сухие перемолотые листья?
– Если этот придурок не одумается, то никакой микрофлоры уже не останется, – пробормотал Семёныч и повернулся к заключённому: – Рассказывай, как ты хотел выбраться.
– Выбраться? – переспросил Клипс.
– Не корчь из себя дурачка! Третий день полёта – и на корабле появляется растение, пожирающее металл! Идея, стоит признать, хорошая. Ситуация аварийная, корабль обязан выйти из гиперпространства, где наверняка нас поджидали бы твои дружки. Вот только неувязочка получилась! Этот идиот, – Семёныч ткнул пальцем куда-то в стену, – не собирается менять курс! И если растение будет разрастаться такими темпами, то из гиперпространства выйдет только изъеденный ржавчиной остов!
Террорист недоуменно переводил взгляд с одного гаишника на другого.
– Что оно делает? – снова переспросил Клипс.
– Говорю же, жрёт металл! Превращает в ржавчину и поглощает её!
Семёныч заскрипел зубами, видя ошеломлённый взгляд заключённого.
– Ты что, правда не имеешь к этому никакого отношения?
Террорист некоторое время молчал, задумчиво постукивая пальцами по металлической раме койки.
– Думаю, косвенное отношение к этому я всё-таки имею, – сдавленно сказал он. – Как я понимаю, на этом же корабле перевозятся улики по моему делу?
– Само собой.
Террорист провёл ладонью по лицу.
– Идиоты, – тихо сказал он. – Какие же они идиоты!
Прокофьева это тихое замечание испугало намного больше, чем арест и предстоящий суд. Несмотря на замечания Семёныча, только сейчас сержант понял, что они действительно могут и не дожить до выхода из гиперпространства.
– Рассказывай, – скомандовал старшина.
– Откуда, по-вашему, взялось это растение на стерильном корабле? Я выводил его для Вариаты. Это планета-свалка. Его задача – освободить площади для посевов, поэтому оно питается продуктами разложения всяческого мусора – металла, пластика, химикатов и прочего хлама.
– Вы наконец-то решили завязать с терроризмом и совершить доброе дело? – ехидно спросил Антон, не слишком-то верящий в перевоспитание преступников.
– Завязать? Ха! Мои действия, как обычно, нарушат экосистему! – ухмыляясь, воскликнул Клипс. – Поставят под угрозу уникальную флору планеты! Могут быть уничтожены такие уникальные виды, как слизевые грибы, кислотная плесень, аллергический мох, гнилевые кочерыжки и даже, представьте себе, зловонные папоротники!
– А что с другими планетами? Теми, на которых вы устраивали экологические катастрофы? – подозрительно спросил Антон. – Там вы тоже помогали людям?
– Давай подумаем: на Мерлине уничтожил болота, чтобы оттуда на ближайшие деревни не нападали радужнокрылые комары-кровопийцы. На Зимулане аннигилировал посевы двадцатисемилистника смердящего и филамении вязкокукожистой, растений с обратным фотосинтезом, то есть поглощающих кислород и выделяющих сероводород. На Фазе выжег морские плантации мазутного мокреца, покрывавшего водоёмы плёнкой, не пропускающей в воду кислород и солнечный свет, от чего моря там были похожи на болота. Мне продолжать? – Террорист посмотрел на молчащих гаишников, потом добавил: – И, кстати, да. Все эти виды были занесены в Красную книгу. Так как раньше их уничтожали безжалостно, пока Экоконтроль не наложил запрет.
