Выпускной курс. Война (СИ) - Гнаденберг Вадим

Даже мне было сложно поверить во всё это. И ведь как всё искусно они это провернули? Настолько что даже мой архив, пока не получил нужных сведений не смог это просчитать. Да, уровень развития магии был какой-то странный, но это списывалось на общий уровень развития страны. А оказалось, что ещё сотню лет назад всё было совсем иначе.

Нет, на самом деле всё началось ещё раньше. Всё началось далеко до прошлого ректора, просто тогда действовали ещё тоньше и медленней. Самые активные действия начал именно он. Видать накопилась критическая масса, что и позволила более активно скатывать магию в пропасть. Обо всём это правда говорили только косвенные улики, но они были, не всё они успели подчистить.

Вообще удивительно, что мы смогли хоть что-то добыть. Понятное дело, прямых доказательств вины мы тут не нашли. Но и того, что у нас было на руках хватало, чтобы понять и рассчитать всю глубину падения. И для этого не нужны мощные вычислительные способности как у моего архива, вон ректор и сам до всего дошёл.

И ведь ещё сто лет назад, было всё совсем иначе. Для этого было достаточно сравнить то, как учили тогда и сейчас. Достаточно было применить только часть, всего четверть, от прошлых методик, и результат будет в разы лучше, чем сейчас. И ведь это мы прикинули на выпуклый глаз, ну ладно, ректор на выпуклый, я же оперировал более точными расчётами своего архива.

Если же зайти в сравнении несколько дальше того, что мы сделали, то моя группа, с натяжкой, уточняю с натяжкой, подходила под студентов первого курса. Представьте себе, мы стоящие на пороге на прорыв на ранг Ученика, с трудом проходили на первый курс академии. Что говорить о других группах, что были несколько хуже нас? Вот вам и пища для размышлений.

Всё выясненное, настолько сильно повлияло на ректора, что она на какое-то время даже погрузился в прострацию. Если не сказать грубее. Его просто обуревала накатившая на него дикая депрессия. И я его вполне понимаю. Если подойти с формальной стороны к вопросу, то он в этом тоже виноват. Да, без такого анализа, даже со стороны было непонятно, на сколько всё печально. Но формально он пособник.

Так что мне пришлось несколько приводить его в чувства. Главное, что он об этом узнал и если действовать правильно, то можно всё изменить. Благо время ещё есть. Так я тогда думал. Главное сейчас было не пороть горячку и прихватив наиболее ценные доказательства, сначала обратиться к императору. У ректора в этом было преимущество, он имел право на внеочередную личную встречу с главой государства.

На этом я и сыграл. Так-то можно было оставить всё ему, да по началу я хотел лично, проверив свою историю идти в канцелярию его императорского величества. Да, изначально я собирался идти с этими данными к столпу, ну не императору же лично во всём этом разбираться? Сейчас же, всё выглядело настолько печально, что столпом не отделаешься. Не его уровень.

Причин, по которой я согласился идти с ректором, было две. Первая, я всё же не до конца ему доверял, и хотел бы лично передать сведения императору или его доверенному лицу. Ну а что? Если ректор за одно с теми, кто ведёт всю эту подрывную деятельность, то он мог всё исказить так, что это я пособник всего этого балагана.

Понятное дело, что в это бы не поверили, особенно император, но пару весёлых дней это мне в любом случае стоило бы. А своё время я ценю очень дорого. Не проверить же такую информацию, не один уважающий себя правитель просто не мог. Нет у них ни друзей не товарищей, а только враги и подчинённые. Так что и личные симпатии по боку, если это лично касается благополучия всей страны.

Вторая причина была более прозаическая. Меня попросил об этом лично ректор. Да, он попросил, чтобы на этой аудиенции с императором присутствовал и я. Очень хотелось бы верить, что он это делал из побуждений того плана, что я встану на его сторону. А не чтобы лично обвинить меня во всех смертных грехах империи.

Из архива, как, собственно, и из самой Академии, мы выбирались тайными тропками ректора. Так чтобы ни одна живая душа нас не увидела. Для нашего текущего дела это было критически важно. Ибо моё поведение в академии, а точнее в её учебной части, явно вызвало переполох в этом курятнике. И лучше пока не дразнить гусей.

Однако, у ректора были личные тайные ходы, что связывали его резиденцию с канцелярией его величества. Более того, он и в них неплохо так ориентировался, что так же позволило нам, без лишних проволочек и встречи с посторонними людьми добраться до нужного места. На нашу удачу, император был на месте, и даже больше, у него на приёме был один из столпов. Как раз тот что и был нам нужен и к которому я собирался идти со своими выкладками.

— Ваше Величество, — тут же произнёс он, только ему разрешили войти, я же только уважительно склонил голову в знак приветствия и уважения к персоне. — У меня на руках есть все необходимые доказательства и, собственно, то, как ведётся подрывная деятельность в Академии, и мне думается не только в ней, но и в других схожих заведениях империи.

— Вот даже как, — его расслабленная поза, с которой он нас встретил, неуловимо изменилась на более сосредоточенную, хотя он для этого, казалось, даже мускулом не двинул. — И как же вам это стало известно в столько короткий срок? Ведь ещё намедни у вас не было даже идей на этот счёт.

— Всё благодаря барону, — не стал он ходить вокруг да около, как и присваивать себе все лавры, — и его годовому плану на учёбу своей группы.

— Простите? — Удивлённо взлетела одна из бровей императора, — при чём тут годовой план на обучение?

— Разрешите? — Сделал я шаг вперёд, и дождавшись разрешающего кивка продолжил, — Тут думаю стоит начать мне, — это я уже уточнил у ректора, и когда получил разрешение и от него продолжил. — Всё просто. С меня как с куратора собственной группы, согласно уложению, требовался план на год, с тем, как я собираюсь обучать группу.

Как нормальный человек, чтобы составить правильный план, требуется видеть образец любого другого схожего, но уже принятого плана. За сим я и обратился в учебную часть академии. И вот там я встретил очень странную вещь, там мне пытались всучить какой-то несуразный план учёбы. Он был настолько нерабочий, что даже на первый взгляд это было видно.

Тогда я затребовал методики, по которым должен составляться план. И тут началось. Мне даже угрожать пытались. Но благо у меня на руках было заверенное вами и ректора права обучать как хочу, как и требовать что хочу. Вот взяв их и составив свой учебный план, я пришёл лично к ректору, а не в учебную часть, как они того требовали, замечу, не просили, а именно требовали.

У ректора же я вместо утверждения своего плана, попросил разрешения на то, чтобы поработать в архиве академии. Для обычных учителей и тем более для таких совместителей, как я, туда путь закрыт. Ректору же даже разрешения просить не нужно на его посещения. Вот там и выяснилось кое-что интересное, — после чего я повёл рукой в сторону ректора, предлагая ему продолжить.

— Да, — тут же включился он, а наши слушатели перевели на него свои внимательные, но пока непонимающие взгляды. — Я воспользовался личным путём, благо из моего кабинета есть прямой спуск в архив. Там же, даже при беглом осмотре планов на учёбу, но в разрезе хотя бы десяти лет, становилось всё ясно.

С каждым, замечу, каждым годом, план по обучению всё упрощался и упрощался. В разрезе каждого года это не видно, так как план упрощался всего на чуть-чуть, но каждый год. А с тем учётом, что это началось почти полторы сотни лет назад.

— Полторы сотни лет назад? — У императора глаза на лоб полезли.

— Может и ещё раньше, — удручённо подтвердил ректор, — просто сохранившиеся у нас отчёты были только за этот период. Там же стало ясно что велась подрывная деятельности и с научной деятельностью. А всех, более— менее значимых учёных и исследователей, либо выгоняли с позором, подставляя их. Либо, если не могли решить это по-другому, просто убивали.