Чарльз Стросс - Не вооружен, но мамонтоопасен
Если бы чистоту и порядок во дворце по старинке наводили люди-слуги, они бы с задачей не справились. Это же сколько человеческих армий потребовалось бы, чтобы содержать громадину, своими размерами в несколько раз превосходящую Ватикан и все его музеи? Да и где эти армии взять, если дворец построен позже того печально известного 2407 года, когда на Марсе разразилась эпидемия гипер-чесотки и до основания выкосила горстку человеческих поселенцев, оставшихся в живых после Великого сокращения штатов. Поэтому смотрите под ноги, когда гуляете. Зазеваетесь, и обязательно споткнетесь о какую-нибудь блестящую, суетливо шныряющую по полу жужжалку, которых у Абдула пруд пруди. Они натирают мраморный пол, восстанавливают отколовшиеся кусочки замысловатой (глаз не оторвать) мозаики из лапис-лазури и заправляют светильники первосортным оливковым маслом. Хотя, надо признать, людей-слуг тоже хватает, куда ж без них.
Я вынырнул из «рукава» прямо в широко распахнутые объятия Абдула. По бокам младшего брата Эмира неподвижно вытянулись в струнку два суровых телохранителя, перепоясанные мечами, а за спиной столпились томные красавицы-невольницы, ассасины и прочие прихлебатели.
– Ральфи-сан! – вскричал Абдул, расцеловал меня в обе щеки и развернулся к сопровождающему люду.
– Я счастлив представить вам моего достопочтенного гостя Ральфа Макдональда Сузуки, пятого графа клана Макдональдов, истинного японского горца Шотландии. Ральфи – отличный парень и великолепный спортсмен.
– Ральф, познакомься, пожалуйста, – Абдул прочистил горло и радостно заорал, – Владимир Ильич Ульянов, Верховный комиссар Советского Арбуза.
Сквозь фальшивый парик и накладную бороду усмехающегося Ульянова просвечивали знакомые черты нашего милейшего приятеля-собутыльника Бориса Царевича.
– А это?… Это… Ба, да это Эджи! Тебя просто не узнать! Ты кто?
– Конь в пальто, – заржал Вулфблэк и начал скакать и прыгать так, что полы псевдо-верблюжьей попоны разлетались во все стороны. Я открыл было рот предупредить, что бочонок, который мисс Фенг прикрутила ему на спину вместо горба, сполз и вот-вот упадет, как Эджи, словно вкопанный, остановился перед Абулом:
– Ну как, нравится?
– Еще бы, отпадный прикид! Вылитый конь! В пальто!
– Пи-пип! – просигналил Тодсворт. Он пронесся мимо нас, зажав в механической руке кубок со старым добрым нейротоксином. По-моему, его «пи-пип» являлся скорее передачей тактового сигнала через пакетные сети, а вовсе не одобрительным возгласом, но у меня, к несчастью, наследственная аллергия на имплантанты, поэтому разобраться в речи «железяк» мне всегда очень сложно.
– Эй, чувак, где здесь бар?
– Во-он там, – показал на арочный проход ибн Баши-Бузук, выскочивший, словно чёртик из шкатулки, из потаённой двери, хитро спрятанной позади вазы эпохи Мин.
– До скорой встречи! – подмигнул он мне, и его гнусная рожа расплылась в зловещей ухмылке.
Я поймал на себе напряженный взгляд чьих-то глаз. Из глубины окружившего Абдула эскорта, что теснился позади двух, до зубов вооруженных «железяк»-ассасинов, на меня пристально глядела завернутая в черный никаб фигура. У меня аж мурашки по спине поползли! Но пока я размышлял, кто это может быть и что мне делать, в мою руку мертвой хваткой вцепилась клешня Тодсворта и потащила к барной стойке.
– Шевели ногами! Пора напиться! – возбужденно гудел он. – Да упьются до зелёного змия все поборники трезвости! Пип-пип!
Джереми пронзительно затрубил мне прямо в ухо и начал усиленно пинаться. Имей я третью руку, я бы, возможно, и удержал его, а так пришлось отпустить. Освободившись, он понесся вскачь, только уши-лопухи развивались в пониженной гравитации Марса.
– Ох, – покачала головой мисс Фенг.
– Знаете что, мисс Фенг, вы лучше идите и присмотрите за нашими комнатами. – Меня одолевали тревога и волнение – паскудная животина могла ворваться туда раньше нас, наложить кучу в чашу для пунша или, что ещё хуже, вылакать это чашу до дна. – А поганца предоставьте мне. Я с ним разберусь.
– Напиться! Напиться! – надсаживал глотку Тодсворт, стремглав несясь вперед и угрожающе потрясая орудийной башней, установленной на макушке. – Ве-ечч-черинка!
Лаура и я
Так уж издревле повелось, что мужчине не пристало рассказывать о своей личной жизни. Даже если он страдает, он должен страдать молча. Однако какой смысл таить шило в мешке, если вы и так, без всякого сомнения, догадались о наших с Лаурой отношениях? Раз уж назвался груздем, зачем притворяться, что это не о нас судачат на каждом углу, и что история несчастного влюбленного, его взбалмошной подруги-«железяки», вероломного предателя и пожирающего мозг «чужого» ни коим образом нас не касается? Нет уж, лучше отброшу ложную стыдливость и поведаю вам, как на духу, повесть о нашей с Лаурой любви. А если она заденет вас за живое чрезмерной искренностью, – прощу великодушного прощения.
Как мне кажется, раньше, в классический период развития англо-американской культуры, людям жилось намного проще. Они признавали только два пола, и ни у кого голова не болела, какие между ними складывались отношения – социально-культурные, сексуально-бескультурные или множественно-кубатурные. Никаких тебе «мягкотелов» и «железяк», никаких «ах-ристократов» и «проста-людов» – никого, кроме архаичных мужчин и женщин, причем принадлежность к первым или вторым определялась наличием у тебя с рождения тех или иных половых органов. Всё просто как дважды два. Жили себе предки-хитрюги и в ус не дули. А сейчас? Ум за разум заходит, когда пытаешься разобраться, что к чему (или – кто к кому?). Хотя даже сейчас есть некоторые положения, сомнений не вызывающие: так, я - «ах-ристократ», «мягкотел», мужчина, происхожу из очень древнего и славного рода, и, соответственно, обременен деньгами и светскими обязанностями по содержанию любовницы. А теперь, господа, ваши аплодисменты, встречайте Лауру!
Лаура – типичная «железяка», созданная из натуральной плоти. Фемина – пальчики оближешь! Она, конечно, не голубых кровей, но и не настолько низкого происхождения, чтобы на нас ополчился весь высший свет, не допускающий подобных мезальянсов. Впервые мы встретились на Луне, на ранчо принцесс из династии Пахлави, где охотились на выживших из ума одичавших спам-ботов. Вредоносным гадам как раз пришла пора ежегодной миграции, и мы нещадно отстреливали их, не давая переправиться через Море Спокойствия и продолжить свой род. В то время Лаура путешествовала по Солнечной системе, и, перелетая от планеты к планете, искала, если так можно выразиться, своё место под солнцем. Чтобы накопить денег на самый дешевенький межпланетный тур, ей, созданию хрупкому и возвышенному, приходилось работать, не жалея сил. Кем только она ни трудилась – и массажисткой в Японии, и ландшафтным дизайнеров на Церере (ужасно, возмутительно, ни в какие ворота не лезет!). Само собой, родительский модуль высылал ей какие-то деньги, но бедняжке едва хватало, чтобы свести концы с концами. Она оттянула затвор инкрустированной серебром импульсной двустволки фирмы Purdey и беспомощно огляделась по сторонам. Наши глаза встретились. Один взмах грациозно закрученных проволочных ресниц, ослепительная вспышка света, отраженная от обнаженных соблазнительных грудей, стыдливо укрытых в недосягаемой вакуумной оболочке, и я был сражен наповал.
– Представляете, у меня энергетические капсулы закончились!
Решено, она должна стать моей. Я рухнул на одно колено и предложил ей руку, сердце, а заодно и ключи от спальни.
Некоторые, как вы понимаете, гнушаются нашего общества, считая, что не пристало «мягкотелу» волочиться за «железякой». Но мы не обращаем на них никакого внимания. По-моему, наш союз – мужчина-«ах-ристократ» и девушка-«проста-людинка» – достаточно ноуменален. Даже Грозные Тётушки к нам благосклонны и не считают, что я запятнал честь семьи. Нет, разумеется, они ругают и бранят меня на чём свет стоит, но всё это «пустяки, дело житейское». Правда, имей Лаура чуть более благородных предков и чуть менее «железную» оснастку, я бы, возможно, не рискнул вывести ее в свет, а так – ну, любовница и любовница, что здесь такого особенного. Но, боюсь, я отвлекся. Надеюсь, теперь вы меня понимаете? Согласны, что юному и пылкому влюбленному ничего другого не оставалось, как пуститься во все тяжкие ради охватившей его безумной страсти?
С тех пор немало воды утекло. Я уже не так молод и безрассуден. Мы с Лаурой часто ссорились и неоднократно мирились. Каюсь, я скрывал от нее злосчастные нервно-гормональные расстройства и обращался с ней не лучшим образом – подолгу оставлял одну, не платил вовремя за техподдержку. Разве так поступают с любовницей-«железякой»! Но кто же знал, что Лаура без ума от персональных патчей, обожает закатывать сцены и склонна к гневным вспышкам термоэлектронной эмиссии? И всё же, всё же, мы жили душа в душу. Но вот она снова ушла и – не вернулась. Даже после «прыжка».
