Ф. Ришар-Бессьер - Путь в ничто
Ей-богу, то была святая правда. Я действительно не испытывал ни жары, ни холода. Мне даже не хотелось ни закурить, ни пропустить стаканчик. Я с изумлением отметил полную нечувствительность тела — до такой степени, что даже при самом резком ударе о какой-нибудь предмет боли не чувствовалось. Ну а что касается Маргарет, то она, казалось, развлекалась от души, щипая всех подряд, чтобы лишний раз убедиться, что мы находимся в крайне странной обстановке. Пришлось вмешаться.
Отец Салливан с момента нашего выхода на эту пресловутую линию Вселенной, не переставая, молился, благодаря Бога за то, что тот позволил ему стать свидетелем такого чуда.
Но вскоре этот очаровательный человек вернулся к реальности и с улыбкой заявил:
— В сущности, ваше бракосочетание задержится всего на сутки, поскольку мы вернемся в воскресенье, а церемония должна была состояться в субботу. Хотя нет, подождите… Воскресенье — день Божий, так что обвенчать вас я смогу не раньше понедельника.
— Как не раньше понедельника? — возмутился я. — Это ведь существенно сокращает мой медовый месяц: вспомните, что ждет меня во вторник утром.
— Дорогуша, — медовым голосом произнесла Маргарет, — бывает в жизни и так, что люди женятся in extremis.[2]
При этих словах отец Салливан воздел руки вверх (надо полагать, обозначая этим жестом небеса) и произнес:
— Над такой постановкой вопроса я еще не задумывался. Имею ли я право соединять две жизни, зная об уготованной вам почти тотчас же смерти, когда скорое вдовство будущей супруге уже обеспечено? Да и сами-то вы имеете ли в этих условиях право жениться на Маргарет?
Откровенно говоря, я тоже не рассматривал эту проблему под таким углом зрения.
Деламар намеревался сделать промежуточную остановку в семитысячном году, то есть почти на полпути по ходу нашей прогулки во времени. Все было предусмотрено для успеха этой попытки. Вся Земля должна была поджидать нас. В момент рематериализации нас должны были официально встретить земляне будущего, поскольку предполагалось, что после нашего путешествия сведения о действиях первых «временавтах» будут передаваться из поколения в поколение.
Предположениям, как именно это произойдет, не было конца. Особенно нас забавляли рассуждения насчет того, как будет выглядеть обыденная жизнь в этом году.
Так, отец Салливан посетовал, что мы рискуем нарваться на ситуацию, когда во время остановки праздничное угощение сведется к поглощению питательных пилюль. На что Ришар-Бессьер кисло заметил:
— Да вы просто прочли об этом в одном из моих романов.
Чтобы убить время, мы с Маргарет отправились осматривать наше «транспортное средство». Потрясающее впечатление производило машинное отделение, расположенное на втором этаже. Оно было напичкано инструментами и приборами самого странного вида и совершенно мне незнакомыми. Я не смог бы идентифицировать самый наипростейший из них. А что тогда говорить о наиболее сложных, которые, сдается, прямиком овеществились в результате горячечного бреда.
Другой зал был отведен под исследовательские работы.
Присоединившийся к нам Брент пояснил, что имелась возможность проводить эксперименты над временем и в будущем. Здесь же был пульт управления.
Я взглянул на стрелку прибора, перед которым стоял Деламар. Она четко обозначала год четыре тысячи сотый и продолжала двигаться. Предстояло еще несколько потерпеть, чтобы попасть в намеченный семитысячный.
В иллюминаторе мелькали все те же различной ширины и интенсивности светящиеся полосы. Это было диковинное и привлекательное зрелище.
Наш бросок во времени начался в общем-то в некоторой спешке, и все мы до сих пор были настолько поглощены впечатлениями от разительной смены обстановки, что совсем забыли о взятом с собой скромном багаже. Он так еще и валялся в рубке управления темподжетом.
Неизменно практичный Деламар не постеснялся сделать нам небольшую выволочку, заметив, что вместо праздношатания лучше бы нам заняться этими вещами, тем более что на верхнем этаже для каждого пассажира были предусмотрены личные каюты.
Обе наши женщины — Глория и Маргарет — вызвались навести порядок в них и принялись возиться с чемоданами и сумками.
Впрочем, Маргарет тотчас же воззрилась на меня:
— Эй, Сидней, ты что же, собираешься спокойно созерцать, как мы тут вкалываем?
— Ну конечно, нет, дорогая.
И мы быстренько поднялись на этаж, где вдоль небольшого коридора тянулся ряд раздвижных дверей, ведущих в помещения для членов экипажа.
Я только-только начал открывать одну из них, как раздался вопль Глории, заставивший меня развернуться всем корпусом. Маргарет не замедлила присоединиться к ней, отскочив назад, будто опасаясь смертельного укуса змеи.
При этом она вытянула руку, показывая на что-то в глубине коридора. Признаюсь, сначала я ничего ненормального не заметил, но в то самое мгновение, когда Глория уже собралась что-то произнести, увидел…
Рука… да, да, живая человеческая рука высунулась в щель приоткрытой двери, безуспешно пытаясь ухватиться за внешнюю щеколду.
Глава 4
Мы оцепенели. Я весь подобрался, чтобы броситься вперед, как и подобает мужчине, и выяснить, в чем тут дело. Но таинственная рука наконец-то нащупала головку запора и резко сдвинула дверь в сторону.
Из каюты с растерянным видом и выпученными глазами выскочил какой-то тип.
Маргарет испуганно юркнула мне за спину. Человек двинулся в нашу сторону, и я, приготовившись достойно встретить незнакомца, решительно заслонил Глорию. Но та вдруг вцепилась в меня, воскликнув.
— Ба, да это никак Жюль — племянник…
— Господи, каким образом ты здесь очутился? Что случилось?
Паоло, видимо, начал приходить в себя.
— Каким образом? Да я со вчерашнего вечера торчу в этой клетушке.
В нескольких фразах он поведал нам, что накануне простился с дядей, поскольку утром должен был срочно выехать в Италию, где ему привалило наследство. Но тот попросил его до отъезда из Фонтенбло проверить, все ли правильно уложено в темподжет согласно его указаниям.
Во время этой процедуры неожиданно захлопнулась дверь, и, как ни пытался он выбраться из этого чулана, все было напрасно.
Бедняга! Глядя на него, я подумал, что пороху этому парню явно не выдумать, и внутренне усмехнулся в предвкушении ожидавшей его головомойки от профессора. Что и состоялось, как только они очутились лицом к лицу.
Но удивление итальянца сменилось настоящим ступором, когда, бросившись к иллюминатору, он обнаружил, что мы уже в «полете». Это подтвердил и взгляд, брошенный им на указатель пройденного «временного» пути: тот указывал год четыретысячи трехсотый.
— О, мадонна миа, — заголосил он. — А как же быть с моим наследством… Ну и влип же я в историю!..
Ну и ну! В такие минуты и огорчаться по поводу какого-то там наследства. По вполне понятным причинам я решительно и весьма круто высказался против его требования немедленно вернуться обратно. Нас примирил профессор Деламар, объяснивший, что раз темподжет был настроен на рематериализацию в семитысячном году, то остановить его или повернуть вспять теперь уже невозможно.
Так что воленс-ноленс пришлось примириться с обстоятельствами. Впрочем, Паоло уже успел увлечься полным отсутствием ощущений, чего он не мог не заметить.
Маргарет оказалась тут как тут и начала деловито объяснять ему суть явления, естественно, не без налета фантазии. А чтобы слова не расходились с делом и ради демонстрации, она ставшим ей уже привычным жестом несколько раз ущипнула итальянца.
Паоло, хотя ничего и не почувствовал, похоже, шутку не оценил. Он поджал губы, напустил на себя высокомерный вид и повернулся к Маргарет с грацией собачки, потревоженной в разгар послеобеденного отдыха.
— Позвольте, — отчеканил он на причудливом английском, — мы с вами здесь не в Диснейленде.
Маргарет, как известно, не нужно было лезть за словом в карман, и она немедленно парировала:
— Тем не менее мне почему-то показалось, что вы должны были послужить для тамошнего парка моделью Буратино.
К счастью, дальше этого полемика не пошла, но я не сомневался, что Паоло составил себе ясное представление о Маргарет.
По нашей с Ришар-Бессьером просьбе Арчи объяснил, что за «шлейф» тянется за темподжетом.
— Вселенная, — сказал он, — нечто вроде мыльного пузыря, поверхность которого состоит из материи и излучения, а внутренняя полость — из тесной смеси чистого времени и пустого пространства. Наблюдаемые вами узкие полоски — это след излучений, широкие — материи, имеющей тенденцию к образованию компактных масс в силу закона гравитации. Ближайшая к нам широкая лента формируется Землей и состоит из совокупности жгутов, оставляемых всеми ее объектами, вплоть до атома.
