Ф. Ришар-Бессьер - Путь в ничто
Эпилог
Через несколько минут часы пробьют девять.
Согласно заверениям Арчи, именно в это время я, по оценке судмедэксперта, был убит. Но в душе почему-то нет никакого страха. Я не сомкнул глаз в эту ночь. Мой разум буквально кипел от впечатлений, оставленных нашими фантастическими приключениями во времени. Я хотел поскорее и как можно более подробно изложить их.
Вспоминалось безграничное удивление, охватившее всех нас при вторичном посещении Земли в семитысячном году, когда мы так спешно оттуда ретировались. Естественно, в первую очередь на ум приходил эпизод с Глорией, вышагивавшей на здоровых ногах. Затем — обнаружение целехонького пресиптрона в темподжете. Наконец внезапное исчезновение нашего преданного Камилио. Оказалось, что все эти факты легко и логично объяснимы, если вообще можно говорить о какой-либо логике в подобного рода авантюре.
Наш мозг сохранил воспоминания обо всем, что мы делали после старта в двадцатом веке, но, с точки зрения внешнего вида, темподжет и его экипаж вернулись к тому состоянию, в каком они пребывали в нашу эпоху. Ведь, в сущности, ничего пока еще и не произошло. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мы стали свидетелями нашего собственного прибытия в семитысячный год в полном соответствии с тем, как это происходило в первый раз. Вполне очевидно и то, что после рематериализации при втором посещении этого временного участка темподжет и каждый из нас должны были тут же слиться сами с собой, поскольку одновременное существование двух абсолютно аутентичных копий в одном и том же мире невозможно. Именно поэтому Глория вновь обрела свое здоровое тело — ведь ей еще не ампутировали ногу, что случилось только в двенадцатитысячном году. Точно также еще не выкрали пресиптрон. Камилио автоматически вернулся на свое законное в то время на Венере место, рядом с профессором Тюркасом М. 16.
Как все просто получается, не так ли? Во всяком случае, так считали Арчи и Деламар. Когда Маргарет услышала подобные объяснения, она вынуждена была принять несколько таблеток аспирина, поскольку от мучительных попыток разобраться в этой абракадабре у нее разболелась голова.
Я до сих пор, как наяву, вижу лица землян, ошарашенных нашим поспешным, без каких-либо объяснений, бегством от них, словно от чумы. Но какое это имеет значение, раз этих людей пока еще нет и в помине? Я не утверждаю, что будущие цивилизации станут отличными от той, что увидели мы. Нет, мы ничего не можем изменить в глобальном развитии событий. Поэтому наверняка угасающее Солнце вынудит землян перебросить их планету в созвездие Лебедя. Но универсальной катастрофы не произойдет, потому что сразу же по возвращении Деламар первым делом уничтожил как пресиптрон, так и темподжет.
Не буду останавливаться на нашем триумфальном возвращении в двадцатый век. Не стану упоминать и о моем горьком разочаровании в связи с решением Деламара отказаться от каких-либо официальных заявлений по поводу увиденного нами будущего Земли.
Я же, со своей стороны, все еще не отважился нанести визит Фаннигану, тем более что по настойчивому совету двух моих друзей ученых мне следовало безотлучно находиться у себя в кабинете в ожидании прихода убийцы.
Вот так-то! Для меня все прояснится через несколько минут. Знаю, что нью-йоркская полиция приняла все мыслимые меры, чтобы перехватить моего губителя до того, как он совершит свой фатальный поступок. Здание буквально нашпиговано ее неприметными, но бдительными агентами. Они — повсюду, один даже засел в моем туалете.
Пробило девять. Что же будет? И в это мгновение я слышу звонок у входной двери. Ясное дело, это — он. Надо ли идти открывать дверь? Что мне делать?.. А тот, за разделяющей нас дверью, звонит снова… Я слышу, как завозился за моей спиной полицейский в туалете. Это придает мне смелости, и я распахиваю дверь.
— Хелло, Сидней! Ну и видок у вас, однако…
— Так это вы, Ришар-Бессьер…
— Рад сообщить, что душегуба только что уложили, как раз в тот момент, когда он пытался проникнуть в ваш коридор с крыши.
Словно гора с плеч свалилась! Романист тем временем дружески похлопывает меня по плечу, улыбается, а заметив вставленный в машинку лист, весело говорит:
— А вы не теряли времени даром. Вижу, что репортаж уже готов. В нем только не хватает какой-нибудь ядреной концовки. Вам не кажется? Что-нибудь этакое забавное… читатель обожает подобные штучки…
Гулко хлопает дверь, и на пороге вырастает Маргарет.
Она с визгом кидается мне на шею.
— О Сид! Мой дорогой Сид! Как я счастлива! Теперь-то уж ничто не помешает нам пожениться. Это замечательно!
Прижимая ее к груди, я подмигиваю Ришар-Бессьеру:
— Так вы, значит, искали яркую концовку? Тогда поспешите записать мои слова. — И я обращаюсь к Маргарет: — О свадьбе поговорим попозже. А пока нам следует хорошенько отдохнуть.
Она вздрагивает и отшатывается от меня.
— Ну уж нет! На этот раз так дело не пойдет. Или ты женишься на мне, или я выхожу замуж за первого встречного!
И она поворачивается к романисту, на лице которого застыла ухмылка. Не знаю, воспринял ли он тираду Маргарет как намек на него самого, но, позабыв даже о своем блокноте, он вылетает из кабинета так стремительно, будто за ним гонится сам сатана…
Примечания
1
Анисовый алкогольный напиток, распространенный во Франции, особенно на юге, — Здесь и далее примеч. перев.
2
В последний момент (жизни), перед самой кончиной (лат.).
3
Знаменитый американский актер.
4
Жребий брошен (лат.). Но сказал эти слова не Наполеон, а Цезарь в 44 г. до н. э., перейдя реку Рубикон и развязав тем самым борьбу с сенатом за единоличную власть.