Удалов - Один день из жизни Ворона
-Да ладно тебе,- хлопнул его Иван Сергеевич по плечу, словно только что ничего не произошло,- не расстраивайся. Тут сей час у всех нервы на пределе, все-таки месяц эвакуации ждать, это тебе не хухры - мухры.
Серая тропка плавно извивалась меж десятков серых, невзрачных нагромождений, в которых едва различались потрепанные своды армейских палаток. Выцветший, от времени и постоянной сырости, брезент тяжело прогибался под холодными струями моросящего дождя. Где-то высоко завывал ветер, терзая в клочья толстое покрывало тяжелых, серых туч, куполом нависших над угрюмой землей. Солнца не было, о величественном, огненном светиле напоминало лишь тусклое мерцание, пробивавшееся сквозь черную толщу затянувшую небо.
Палатка Виталика располагалась на самом краю импровизированного поселения посреди небольшой полянки, обильно усыпанной зеленой травой. Тонкие стебли тянулись ввысь так высоко, что не было видно основания сего скромного жилища, и казалось, что брезентовый прямоугольник буквально парит в воздухе. Виталик любил это место, здесь было тихо и сравнительно спокойно. Извечный гомон и пугающая тревога, которые пестрым цветом разрастались в центре поселения, его особо не волновали. Тем более, соседями были довольно приятные люди, которые помогли ему подняться на ноги, продолжить жить в этом новом мире, без надежды, без будущего.
Кареглазый парень устало кивнул, когда Иван Сергеевич крепко пожал его руку, и потащив за собой Андрея скрылся за брезентовой ширмой, служившей входной дверью в небольшое жилище. Виталик еще несколько секунд постоял, у входа, бесцельно взирая в темную щель входа, из-за которой уже доносились радостные возгласы Андрея, плюхнувшегося на старый, затертый матрац...
-А вот еще анекдот, Андрюха,- раздался из палатки бас Ивана Сергеевича, и Виталик судорожно замотал головой. В этом новом мире, время приняло для него новый смысл, превратилось в нечто аморфное, ненужное, словно старая, забытая школьная тетрадь. Тихий цокот секундной стрелки, стремительно несущийся по циферблату его старых, механических часов больше не вызывал желания встрепенуться, и убедиться, что он никуда не опаздывает...Он никуда не опаздывал, здесь некуда спешить...некуда бежать....Именно поэтому иногда время терялось, пропадало, словно растаявший по утру туман...
Развернувшись, он медленно побрел к своему убежищу, новому дому, который был для него кровом последний месяц,...Что случилось с его домом? Он не знал, с тех пор как его подобрали, он не вспоминал о своей прежней жизни, о своем прежнем мире...теперь все было по другому, новые заботы, новые принципы, новые люди, новый мир...
Прямо у темного входа в свое жилище, Виталик заметил небольшой, едва затухший костер. Тонкая струйка серого дыма медленно поднималась вверх, наполняя воздух приятным ароматом тлеющего дерева. Он застыл, принюхиваясь к запаху, который медленно увлекал его разум в мир мечтаний...
Мир медленно окрашивался в серые тона, наполняя все свое содержимое густой пеленой темноты. Легкие, едва заметные при свете дня тени, расползались, словно чернильные кляксы, превращаясь в черные дыры, заполненные пустотой. Порывистый ветер безжалостно хлыстал угрюмую землю своими холодными, сырыми ладонями, заставляя траву низко пригибаться к земле, издавая жалобный шорох. Где-то высоко, словно робкие светлячки, начали вспыхивать первые звезды, чье ледяное свечение пробивалось сквозь толщу облаков тонкими, блестящими струнами. Словно памятник античного мастера, на краю небольшой, травянистой поляны застыл силуэт высокого человека, монотонно взирающего за горизонт большими, карими глазами.
О чем он думал? Что он чувствовал? Словно хор, в его голове рождались и затухали сотни едва различимых шепотов, которые растворялись в пустоте сознания, превращая в обрывки мыслей и грез. У него не было ничего, они был никем, и его новая судьба была гораздо хуже, ужасней и безжалостней той, что была в другой жизни, оставленной на растерзание векам. У него больше не было будущего, не было прошлого...Все что у него есть это настоящее, тот новый, наполненный болью и страданием мир, который окружает его. Этот далекий, и холодный горизонт за которым алыми бликами догорают остатки цивилизации, эти тяжелые и угрюмые тучи, которые сковали землю в свои объятия, лишив ее солнечного света и тепла. Этот яростный, леденящий тело ветер, пробирающий до костей, заставляющий сердце бешено колотиться, прогоняя по венам литры теплой крови...Но было еще кое что, что-то новое, непонятное, то, что-то наполняло его грудь, разрывало легкие с каждым новым вздохом. Это ощущение легкой пустоты, легкости, горечи...ощущение свободы? Таково ли оно? То чувство, которое наполняло его? Свобода ли это? Да...для него это была свобода, жестокая, ужасная...но все же свобода...
Виталик широко улыбнулся, и набрал полную грудь воздуха. За его спиной раздался громкий вой сирены, за которым последовал хриплый, искаженный динамиком голос, вещавший о наступлении отбоя.
-Пора спасть,- тихо прошептал он, и развернулся к входу в свою потрепанную, одноместную палатку. Прежде чем войти внутрь, он еще раз кинул взгляд на поселение, десятки перекошенных от порывов ветра, брезентовых шатров ютились близко друг к другу. Где-то впереди возвышалась, наскоро построенная из бревен, вышка, вершину которой украшал огромный прожектор, через несколько мгновений, стеклянная поверхность которого вспыхнет ярким лучом света. И вновь, белое яркое будет петлять меж брезентовых сводов, падая на утоптанную сотнями ног землю...
Внутри палатки было темно, очень темно, словно в банке с застоявшимися чернилами. Спотыкаясь и чертыхаясь, Виталик на ощупь нашел свой старый и уютный матрац. Рухнув всем телом на мягкую поверхность, он злобно сжал зубы, ощутив спиной несколько больших, сбившихся комьев.
-Мать его, по крайней мере, не на полу, - выдавил он, часто ерзая и устроился поудобнее, постепенно сомкнув глаза...
Легкий шорох заставил Ворона метнуться взглядом вверх, источник шума тут же смолк, затерявшись в беспроглядном озере теней. Глаза мужчины узко сощурились, стараясь выхватить любое движение. Густой сумрак, над его головой, разрывало несколько ярких лучей света, струящихся золотистым водопадом из больших дыр в прогнившей крыше. Вал сделал едва различимый шаг вперед, и тут же перед его лицом, из стенки железного контейнера, вырос сноп ярких искр, застывая в ушах невыносимым звоном. Ворон метнулся назад, одновременно поднимая вверх два ствола серебристых пистолетов:
- Все еще жив? Пернатый,- раздалось откуда-то сверху громкое восклицание, сменившееся напряженной тишиной... Пальцы ворона судорожно прильнули к курку, ожидая лишь приказа. Через миг, его лицо исказила злорадная гримаса, и оба пистолета в унисон грянули яркими вспышками. Многоголосный звон рикошетов слился с глухим топотом тяжелых сапог. Высоко под потолком, лишь на миг, мелькнула сгорбленная фигура, прячась от повторной порции свинца.
- А ты все не дождешься!?- рявкнул Ворон, обращаясь в пустоту,- а вот хрен тебе!
Темнота ответила на его возглас громкой, автоматной очередью, в щепки разорвавшей несколько прогнивших, деревянных ящиков. Вал бросился вперед, стараясь уйти от предательских лучей солнца, и прильнул к стальным перилам широкой лестницы. Вопреки его ожиданиям, стрельбы не было. Лишь сгущавшаяся тишина, рождавшая из своего чрева глухие, гортанные шорохи. Ворон застыл, осторожно вслушиваясь в пространство...где то далеко еле слышно капала вода, разбиваясь о пол с тонким, протяжным звоном. Высоко под потолком постанывала проржавелая крыша, вновь и вновь подставляя свое ветхое тело порывам ветра. Бесполезно...Вал ничего не слышал. Его соперник, словно провалился сквозь землю, затерявшись в небытие пустоты...
"-Может, ушел?"- скользнула в голове отчаянная мысль, но тут же растворилась в потоке здравого смысла, - "ага ушел...только не он, кто угодно, но не он...небось сидит сей час, и ждет, смотрит в темноту дулом. Давай мол Вал, высунься... А вот хрен тебе, хрен на постном масле!". Мужчина осторожно сделал шаг на первую, искореженную временем ступень. Металл под его ногами едва слышно скрипнул, высвободив наружу облако серой пыли. Едва удержавшись, чтобы не чихнуть, Ворон снова застыл, сканируя пространство всеми своими чувствами. Снова родился далекий звук падающей воды, легкий шорох сквозняка, плавно тащившего по земле ворохи пожелтевшей бумаги. В воздухе царил запах застоявшейся сырости и плесени, сквозь который явно пробивался запах страха...его страха. Словно шипящая змея, это чувство проникало в него, впивалось в разум длинными, кривыми клыками, вновь и вновь вспарывая его душу. И словно чувствуя его эмоции, читая чувства, темнота родила протяжное эхо:
-Боишься?- прогудел голос из недр склада, рассыпавшись надрывистыми обрывками фраз,- я слышу биение твоего сердца, чувствую надрывистое дыхание...Признай Ворон, ты испуган...- голос магическим образом перемещался в темноте, то раздаваясь за его спиной, то где то далеко впереди...
