Максим Резниченко - Успеть за Правдой
– Здравствуйте, – обратился я к нему.
Через несколько секунд до пьяницы дошло, что я к нему обратился, и он промычал что-то в ответ. Нет, так дело не пойдет. Мне не пришлось «открываться», чтобы плести, и твари вокруг так и не поняли, что произошло. Вот сидел пьяный вусмерть человек, а вот он вдруг недоуменно и с опаской огляделся вокруг, явно не понимая, где он и как здесь оказался.
– Здравствуйте, – я снова обратился к нему.
Темные, все-таки темные, скорее, карие глаза мужчины остановились на мне. Какое-то время он изучал меня ясным трезвым взглядом и, наконец, ответил:
– Здравствуйте.
Ну, вот и хорошо. Если человек ответил, значит, готов к дальнейшему общению. Было бы гораздо хуже, если он игнорировал бы меня. Тогда, как бы я не хотел, помочь ему не смог бы.
– Как вы себя чувствуете?
– Не знаю, – ответил он в запоздалой растерянности, недоуменно огляделся вокруг и спросил уже сам. – Где я?
– Без понятия, – я пожал плечами.
Наступил самый важный, решающий момент. Если человек слишком напуган, то попросту проснется. Если же он сможет хотя бы частично совладать с собственным страхом, тогда останется, ну и я, разумеется, постараюсь помочь ему. Минула целая минута, не меньше, тягостного молчания, а человек все еще находился здесь и просыпаться не думал. Он старательно крутил головой, пытаясь рассмотреть что-то в окружающем дымном полумраке.
– По-моему, я уже был здесь, только… только все какое-то… странное, – промолвил мужчина и уставился на меня. – Кто вы?
– Вы хотите отсюда выбраться? – в свою очередь спросил я.
– Я не знаю, – последовал растерянный ответ.
– Вы помните, как здесь оказались?
– Здесь – это где? – мужчина выглядел раздосадованным. – Кто вы? Что это за место?
– Вы спите, и это все – ваш сон, – и сразу добавил: – Вы хотите проснуться?
В который уже раз человек растеряно огляделся и недоверчиво посмотрел на меня.
– Кто вы? – спросил он.
– Друг. Я ваш друг. А теперь подумайте, прислушайтесь к своим ощущениям. Что вы должны или просто хотите сделать.
– Если вы друг, – начал он без тени приязни, но тут же замолк, а взгляд его затуманился. Через несколько секунд его глаза расширились то ли в удивлении, то ли в испуге, и мужчина произнес совсем другим голосом. – Вода.
Я сразу все понял, но все-таки спросил:
– Вы боитесь воды?
– Нет, – ответил он чересчур поспешно. – Да… Не знаю… Просто эта вода…
Он глянул себе под ноги, будто только что заметил, что пол залит водой.
– Вода прибывает, – и недоуменно посмотрел на меня.
Его слова словно послужили сигналом, и спокойная до того вода заволновалась, поднялась крошечными, но все же волнами.
– Вы знаете, что должны делать?
– Я не знаю, – он поднял из воды ноги, но не продержал их на весу и трех секунд.
– Подумайте хорошенько, – и добавил, стараясь придать голосу максимум спокойной уверенности: – Не бойтесь воды, она вам ничего не сделает.
Видимо, подействовало, и мужчина, начавший уже гримасничать от страха, несколько раз глубоко вздохнул, опустил расслабленно плечи и неожиданно сказал:
– Вода. Нужно ее отрезать.
– Отрезать? – переспросил я.
– Да, отрезать.
Утихшая вода вдруг снова заволновалась, а поднявшиеся волны оказались неожиданно высокими – почти до колен. Я оглянулся на шум, но рассмотреть что-либо дальше нескольких метров в этом дымном полумраке было невозможно. И тут на меня нахлынула волна, окатила спину, и за ней следовали все новые и новые.
– Нужно отсюда выбираться, – обернулся я к человеку.
– Да, нужно выбираться, – быстро кивнул он и поднялся из-за стола.
– Эй, куда это вы собрались? – раздался совсем рядом незнакомый голос.
Как-то вдруг стало очень людно. Посетители, что сидели за своими столиками, столпились сейчас вокруг нас, преграждив путь к выходу.
– С дороги, – бросил я в самое ближнее, небритое, перекошенное от злости лицо и снял защиту.
В тот же миг угрюмая толпа отшатнулась, твари одновременно отступили на несколько шагов.
– In-Texo, – пробежал испуганный шепот.
Мужчина, уже вставший рядом со мной, настороженно огляделся по сторонам.
– Что это с ними?
– У вас две секунды, – почти неслышно, одними губами сказал я той же морде, и в следующее мгновенье твари расступились, широко раздались в стороны, пропуская нас. – Пойдемте, – обратился я к человеку, – Просто эти люди хотели продолжения концерта, который вы им давали.
– Какого концерта? – недоуменно уставился на меня тот. – Никакого концерта я не давал. Я даже петь не умею – ни слуха, ни голоса.
– Это точно, – хмыкнул я. – Не берите в голову. А сейчас не отставайте.
…Вот уже целый час мы бродим по колено в воде среди затопленных зданий. Мой спутник выглядел совсем плохо: черные круги под глазами, затравленный взгляд, полный безнадежной тоски. Он часто и с надрывом кашлял, но не отставал от меня ни на шаг. А я шагал едва ли не на автомате – уж слишком сильно был измотан, и слишком мало времени за последние два дня я отдыхал. Каша в голове, мешанина тревожных мыслей не давала толком сосредоточиться, и я все брел и брел, ожидая, когда же мой спутник найдет искомое, и следил за перемещением тварей. А они шли за нами от самого кабака, который был нами так спешно покинут. Их насчитывалось уже не меньше трех дюжин, но никаких попыток приблизиться твари не предпринимали – они все время держались на одной и той же дистанции.
– Долго нам еще? – в сотый, наверное, раз спросил меня мужчина.
– Скоро, – ответил я. – Вы узнаете эти места?
– В первый раз здесь, – он шумно откашлялся.
– Сделаем привал, – я остановился и огляделся в поисках подходящего места.
Действительно, можно и даже нужно хоть немного передохнуть. И поговорить со спутником. Потому что именно от его желания покончить со своими страхами напрямую зависит продолжительность дальнейшего нашего пребывания в этом сне. Чем скорее он примет для себя решение, тем быстрее мы найдем то, что ему поможет перебороть страх. Страх перед водой и всем, что с ней связано.
Мы так и не успели устроиться на привал. Я только начал высматривать подходящее место, но открывшаяся из-за угла очередного здания картина решительно перечеркнула все наши планы, связанные с отдыхом. По сути, мы вышли на Т-образный перекресток, и вот улица, отходящая от нашей, была сплошь забита автомобилями. Мой спутник сдавленно охнул, и в следующую секунду на нас обрушился самый настоящий акустический удар. Вязкая тишина уличных лабиринтов взорвалась страшными звуками. Спустя лишь несколько секунд ошеломленного удивления до меня дошло, что же я слышал. Это был многоголосый вой. Невообразимый, жуткий, тоскливый от безысходности, молящий о пощаде вой.
– Что это?! – крикнул, практически взвизгнул мой спутник. Его и без того уставшее лицо осунулось еще больше, глаза выкатились из орбит, и сам он представлял собой жалкое зрелище – испуганного до смерти человека.
– Не бойтесь! – я наклонился к самому его уху, чтобы он мог услышать меня в этой страшной какофонии. – Ничего не бойтесь! Сейчас разберемся!
Мне до сих пор было неясно, откуда исходят крики и плач. Я вгляделся внимательней в дома вокруг, обшаривая взглядом пустые окна, даже голову задрал, но странное и безучастное оранжевое небо было чистым, если не считать редких росчерков вытянутых черных облаков. Нет, определенно звук идет не сверху. Я опустил взгляд и всмотрелся в стоящие на улице машины. До ближайшей из них было полсотни метров. А улица, на которой они стояли, кстати, была с уклоном – если ближние машины были затоплены по середину стекол, то дальние – по крышу, и здания по обе стороны с расстоянием понижались, погрузившись в воду. А уже через квартал они терялись в плотном тумане.
И вот тут я, наконец, разглядел, откуда исходил этот многоголосый вой. Его исторгали десятки запертых в машинах людей. С заметным усилием мне удалось сосредоточиться, и я посмотрел на страшную улицу «созерцая». Ничего, только стылая муть вокруг, и твари неподалеку, те, что так и шли за нами от самого кабака, где я встретил своего спутника.
– Там люди! – вдруг закричал он, тоже разглядев их.
– Нет там никого! – я наклонился к лицу мужчины, но все равно приходилось кричать.
Он сделал недоуменные глаза, а потом неожиданно отстранился, развернулся и зашагал к машинам. Неужели это то самое, ради чего этот человек здесь оказался? Вряд ли – его гложет страх пред водой, а отнюдь не перед замкнутым пространством.
Я не стал ему мешать и останавливать, пусть идет. Поднимая волны ставшей вдруг темно-бурой воды, человек шагал и шагал. И когда он приблизился к первой, точнее, последней из машин, вода достигала ему до середины груди. Остановился, зажимая уши руками и страшно гримасничая, огляделся, нашел меня взглядом. Я стоял, не шелохнувшись, и наблюдал за ним. Те, которые казались людьми, запертыми в машинах, были всего лишь иллюзиями. Их вой, конечно, был совсем не иллюзорным, но такое бывает, и не сказать, чтобы редко. И если уж человек, этот и любой другой, принимает для себя какие-то решения – это их воля. Желание побороть собственные страхи не должно быть навязанным.
