Федор Березин - Атомная крепость
А вот в «Принцессе Кардо», здесь — да! Весь лично-наличный состав — экипаж машины боевой, «черепахи» этой недоименованной, все туточки. Потому что инструкция. Массаракш ее два раза! И вроде как забота о здоровье. Экипажа, понятный пень, не таракашечек же, кои где-то там, двенадцатью тысячами метров ниже метушатся, когда на них сверху бочонок, отороченный крылышками и с напалмом внутри, пикирует. А об экипаже заботятся — да. Зачем же, чтобы от всякой радиации страдал потом лучевыми болезнями. Не, не от всякой, ясен массаракш. Не от той, что от Мирового Света фонит или там от какой-нибудь плохо дезактивированной почвы внизу. Медики заботятся, чтобы экипаж «Принцессы» не подхватил белокровие от собственного движка.
Ну да, вот именно! Сердце это — пламенный мотор «Принцессы Кардо», — почитай, не на каких-нибудь бензинах-керосинах вонючих. Он, пойми правильно, маленький такой, компактненький ядерный реактор. Настоящий, без балды! Потому и горб этот с талией. Не вмещался в обычный, штатный бомбовозный фюзеляж.
Конечно, из-за этого утолщения у «Принцессы» несколько хуже маневренность. Но зато ее шесть винтов могут крутиться двадцать — тридцать годков кряду. Подшипники сотрутся, а они все будут пыхтеть, рубить атмосферную невесомость без всякой усталости. Ядерная энергия — это, братцы ноюйцы, сила!
Правда, экипаж пришлось согнать в освинцованную капсулу. А куда денешься? В тесноте теперь, но не в обиде. Все в одном флаконе, и пилоты, и штурманы, и радисты с пулеметчиками. Все одинаково ни зги не видят. В смысле никаких тебе иллюминаторов и стеклянных окон. Весь мир — исключительно через экраны телевизоров. Черно-белые к тому же. В общем, даже дальтоникам вполне можно на «Принцессе Кардо» тянуть служебную лямку. Таких вроде среди присутствующих не имеется. Зато в экипаже наличествует спец по реакторам. Сидит скромненько, чему-то там на своих шкалах дивится. Серьезный такой, в очках, отзывается на Гюра-Зи. Выражение лица — более каменных не бывает: где только такого нашли? Хоть как за ним приглядывай, а все равно не угадаешь, наверное, когда этот самый бортовой реактор пойдет вразнос. Ладно, стоит надеяться, что как-нибудь протянет, хотя бы до конца рейса.
Рейс нынче — не просто абы что. Полетать, типа поэкспериментировать. Ныне часть маршрута проляжет над северной Империей. И очень даже кстати, что у «Принцессы» реактор. Истребители имперские пусть хоть сколько стреляют, а горючее на борту не воспламенится — его тут попросту нет. Да и экипаж! Не зная, никогда не догадаешься, в каком месте фюзеляжа расселись: фонарь кабины отсутствует начисто.
В общем, атомный бомбовоз — это сила. А если б имперцы еще ведали, сколько всякой атомной всячины и какой мощи в него сегодня окромя реактора напихано… Они б, наверное, все скопом покончили самоубийством еще до его подлета.
Очень хотелось бы верить, чтобы так и случилось. Сделали б это хотя бы расчеты зенитных орудий. Тогда бы стало гораздо легче и спокойнее освобождать толстющее чрево «Принцессы Кардо» от ядерного добра. Но ведь, согласно плану, кое-кто должен вроде позаботиться о мешающих воздействиях локационных станций внизу. Жаждется верить, что у этих расторопных ребятишек что-то получится. Иначе…
Вот же неохота впуливать в Империю штопором на этой несуразной толстющей каракатице. О, Мировой Свет! Будь другом, убереги от подобного позора.
10
Позже ходили слухи, что Дядя Дарест-Хи чуть ли не в первый заход в Его Величества Королевский Генштаб прошлепал по коврам, с ходу пнул туфлей массивную дверь, отодвинул адъютанта-секретаря, махнул «вольно!» часовому с алебардой, прошествовал к доске, под опешившими взглядами генералитета отобрал мелок у трудящего руку полковника финслужбы, пытающегося рассчитать, от скольких башен на достраиваемом дредноуте «Грохотун» придется отказаться в связи с введением новой полевой формы одежды, и с места в карьер начертал схему сокрушения северной Империи минимумом сил, средств и мозговых ресурсов генералитета. И тогда, мол, старый подслеповатый маршал атомно-гренадерских войск Йярын-Ча расчувствовался, прослезился и с ходу назначил его старшим политолого-советником выездной конно-сессии минноядерноподрывной службы. Вроде бы со словами: «Ну слава Мировому Свету! Я все же дожил до дня, когда в этом штабе родили, наконец, достойный рассмотрения планчик».
Разумеется, в действительности все было не так трогательно и не столь быстротечно. Дядю Дареста-Хи тогда и Дядей-то еще не называли. Кликуха приклеилась к нему позднее и не совсем ясно, почему. По слухам, так его обозвал когда-то атташе-герцог Ран-Нэ. Окликнул его, перемещаясь по коридору. Типа: «Ну-кс, дядя, а чего вы тут шастаете без формы?» Но, скорее всего, это тоже была легенда чистой воды, приклеившаяся к Даресту-Хи задним числом.
А вот для теперешнего радиста-пулеметчика Бюроса-Ута, тогда, правда, еще ходящего под стол пешком, знатный ныне Дарест-Хи был действительно дядей. Просто дядей. Братом мамы. Пару-тройку раз они с этим «просто дядей» даже играли в «потопи кораблик с суши» и в «танко-шахматы». Играть с «просто дядей» Дарестом было до жути интересно, потому что он никогда и нисколечко не поддавался и страшно переживал, когда ему не везло на кубики и дело скатывалось к «последнему доводу танко-королей».
По слухам, крейсирующим уже только в пределах семейства Бюроса-Ута, карьера дяди была не столь безоблачной и стремительной. Конечно, между собой и не в присутствии дяди и папа, и даже сестра-мама обзывали Дареста этим плохим словом «карьерист». Еще они перемывали ему косточки в том плане, что он «удавится за знакомство с тем или с этим». И вообще, готов «родную мать и сестру, и племянника, и всех прочих продать на дыбу за то, чтобы…» Маленькому Бюросу, конечно, не сильно хотелось, чтобы его с прочими продали на какую-то дыбу, потому не сильно стремился оставаться с забредающим поужинать дядей наедине. Из-за этой мании, возможно, он упустил еще несколько великолепных партий в «танко-шахматы» или даже битв с бумажным корабликом в ванной комнате. Но то, конечно, дела личносемейные.
В большом мире тогда еще не «Дядя», а просто Дарест-Хи строил свою карьеру постепенно и бережно. Примерно так, как на устойчивом столе возводят башню из доминошек. Ну когда дышать в стороны башенки не рекомендуется, а подносить руки с очередной доминошкой надо со скоростью «волосинка в час». Понятно, что вначале дядя Дарест получал какое-то образование. Одно, второе, вроде бы третье. Правда, как подозревал уже повзрослевший Бюрос, образование само по себе дядю Дареста занимало мало. Гораздо больше его интересовали связи, которые можно завести, обучаясь в том или ином учебном колледже, университете или академии. И в общем, надо думать, план удался на все сто.
То есть, еще до того, как распахнуть двери в филиал Генерального штаба Его Величества Королевских военно-бомбовозных сил, Дарест-Хи прошел огонь, воду и медные трубы. Ну, или там в некой другой последовательности. Начал он с военно-промышленной палаты и общества ООН. Или, пожалуй, нет. Начал он с военных институтов. Каким-то путем, с помощью знакомых и блата везде и всюду, он умудрился заполучить допуск во всякие закрытые для простых смертных и даже для некоторых генералов лаборатории. Естественно, он не тренькал о секретах, ужиная у сестрички. Он переваривал все в собственной голове долго и тщательно.
Не исключено, что дядя Дарест искусственно развил в себе некий дар предвидения. Досконально взвесив то и это, он как бы чувствовал, какое из только лишь нащупываемых научных направлений разовьется во что-то путное. Потом он мысленно соединял его еще с чем-нибудь, ему известным. При этом абсолютно тайным для тех ученых-изобретателей, которые делали первичное нечто. Короче, дядя Дарест мысленно комбинировал то «нечто» с этим «что-то», потом накладывал на них еще «кое-что», а в результате получал такое, что Массаракш-и-массаракш.
Кто знает, быть может, он перебрал в голове тысячу возможных комбинаций? Не исключено, он выводил это на салфетках во время ужина. Правда, правила секретности он соблюдал четче некуда. Ныне, вспоминая светлые дни детства, Бюросу почему-то мнится, что дядя всегда ходил с карандашиком, а после ужина утаскивал со стола изрисованную между делом салфетку. Мама-то, конечно, злилась, что братец «даже салфетку со стола прихватывает на халяву».
Сам дядя Дарест никаким конструктором, инженером или, упаси Мировой Свет, математиком не был. Особых поползновений к наукам у него никогда не имелось. Но вот прожектер он был, видимо, отменный. Тот, что надо. И на каком-то тщательнейше выверенном этапе он сделал решительный маленький шажок. Как в «танко-шахматах». Двигаешь, двигаешь себе какую-нибудь «танко-туру» на дальнем фланге, а потом — хрясь! И это уже и не тура вовсе. Это уже «ядерно-ракетный ферзек»!
