Андрей Чернецов - Век одиночества
— Хорошенький праздник… — выдохнул несчастный безопасник. — Нет, пора на пенсию!
Откуда ты взялся на нашу голову, провинциальный мальчик Яри Юсилла?
— Что там у тебя? — справился он у закончившей осмотр Оялы.
— Ну, дать полное заключение я смогу только после лабораторных исследований, — начала издалека эксперт. — Пока же скажу следующее. Парня убили более десяти часов назад. Предварительно оглушили ударом тупого тяжелого предмета по затылку. После этого раздели и вонзили нож в грудь, пришпилив послание для нас…
— Почему ты так решила? — удивился Оста. — Что именно для нас?..
— А сам взгляни, — эксперт протянула ему залитую кровью записку, упрятанную в пластиковую папку.
— «ДБ — палачи», — прочел инспектор.
— Ну-ну, продолжай, — велел начальник.
— По-моему, действовал профессионал.
— В каком смысле? — уточнил комиссар.
— В смысле, человек, знающий толк в умерщвлении себе подобных… Знал, куда бить, как оглушить. Но, повторюсь, более полный отчет дам только после лабораторных исследований.
— Сколько тебе на все про все надо?
— Дня два…
— Даю пять часов, — категорично отрезал Антти.
— Но…
— Не спорь! Давайте, приберитесь тут — и в управление.
— А вы, шеф? — высунулся Салминен.
— Я тоже приеду. Чуть позже. Хочу немного пройтись, горло промочить.
Слишком много всего для одного дня свалилось на мою голову. Покушение. Страшное убийство. Надо отдышаться. Не молоденький уже для таких вот стрессов…
— Можно и мне с вами? — попытался набиться в компанию инспектор.
Обычно шеф не возражал. Он любил вслух выстраивать версии и гипотезы, как бы оттачивая их на заместителе. Но сейчас не сработало.
— Нет уж. Займись лучше сбором материалов по жертве. Опроси знакомых, соучеников, девушек…
— Так праздник же, — попытался увильнуть от поручения Оста. — Попробуй отыщи их всех.
— А ты постарайся, — с нажимом молвил Лэйхо. — Постарайся. Не зря же тебе такое содержание государство выплачивает. Чтобы к возвращению у меня на столе уже лежали первые результаты!
Инспектор откровенно приуныл. Накрылся законный выходной, как пить дать, накрылся.
— Сказать водителю, чтобы подождал вас?
— Водителю? — не понял Антти, мысли которого были уже далеко. — А… нет… Я отпустил машину. Нас тут потрепали… немного. Сам доберусь.
И пошел прочь по аллее, направляясь к соседствующему с городком аттракционов парку.
Салминен задумчиво посмотрел ему вслед. Страсть как хотелось расспросить шефа о том, что там с ними случилось. Кто «потрепал» служебный автомобиль, при каких обстоятельствах? Но Оста знал, что когда комиссар приходит в такое вот, как сейчас, одухотворенное настроение, к нему лучше не соваться. Уж, слава Сфере Мира, изучил повадки начальства за семь лет совместной работы…
* * *Да, Антти Лэйхо нравилось здесь бывать. Он часто гулял по парку и один, и с дочкой, и с немногочисленными друзьями. Тут изумительно дышалось и думалось. Не то, что в пыльном и загрязненном смогом городе, шумевшем в каких-то двух шагах отсюда.
Но сегодня ему не до любования красотами природы.
Почему-то в голове засела упорная мысль, что и акт вандализма в гимназии, и это вот свежее преступление — звенья одной цепи. А еще — что этим всем дело не закончится. Почему комиссар так решил, он и сам не знал. Наверное, подсказывало то самое профессиональное чутье, которым судьба награждает редких счастливцев.
Что-то такое витало в воздухе, скапливалось, подобно электрическим разрядам, чтобы в конце концов разразиться грозой. Комиссар давно это заметил и ждал со страхом, но и не без любопытства, чем все закончится.
Началось это семь лет назад, совпав со страшными для Пандеи и лично для Лэйхо событиями. В стране грянул очередной мятеж, во главе которого стоял Второй Радетель, его, Антти, непосредственный начальник, возглавлявший в то время Департамент Благополучия.
У комиссара, — впрочем, тогда он был просто инспектором, — хватило благоразумия не примкнуть к заговорщикам. И не потому, что Антти не верил в правоту их дела. Как раз наоборот, как и всякий здравомыслящий человек и патриот, Лэйхо был убежден: Пандее нужны перемены. За четверть века правления престарелого вождя и его соратников страна обветшала, в ней застоялась кровь. Экономическая и политическая стабильность — не больше чем иллюзия, а на самом деле — болото, стагнация во всем. Не раз Лэйхо беседовал об этом и с супругой на кухне, и с самим Вторым в каком-нибудь уютном кафе на окраине, где никто не мог им помешать и подслушать. Разговоры, разговоры. На большее не решался.
Вот и когда настал момент делать выбор, ему тоже не хватило смелости. Испугался. Не за жизнь и карьеру — за жену и кроху-дочь. Они ведь, если что, станут клеймеными «отверженными», а род Лэйхо на веки вечные станет проклятым, как потомство человека, запятнавшего имя позором предательства и измены Отечеству.
Поэтому, не придумав ничего лучшего, Антти бежал на хонтийскую границу, найдя более-менее веский повод. Дескать, нужно провести комплекс следственных мероприятий по одному важному делу. И отсиживался в этой жуткой дыре (местные так и называли свой городишко, Дырой), пока все не утихло. Волнения, правда, докатились и туда, но прошли менее кроваво и болезненно, чем в столице. Лэйхо всерьез надеялся, что все кончилось. Ан нет. Щупальца жуткого страшилища дотянулись-таки и до него.
Вскоре после его возвращения из провинции погибла жена. Глупо и страшно. Пошла в парикмахерскую сделать прическу к семейному торжеству по случаю производства мужа в комиссары и не вернулась. Какой-то террорист-смертник взорвал бомбу, забрав на тот свет еще два десятка человек, находившихся в салоне. Почему он выбрал именно эту парикмахерскую? Мало ему других салонов, магазинов, общественных контор?
Антти понял, почему, когда на следующий день получил по почте конверт без обратного адреса. В нем оказалась небольшая любительская фотография, на которой были запечатлены двое улыбающихся мужчин, по-приятельски положивших друг другу руки на плечи. Он сам и бывший Второй, недавно казненный государственный преступник…
Он никому не сказал о страшном послании с того света. Это так и осталось его тайной. Его болью и карой. Воздаянием за трусость и предательство…
Комиссар остановился у кафе под черепичной крышей, призывно манившего яркой вывеской. Минуту постоял в раздумьях и, махнув рукой, зашел. Следовало все-таки выпить чего-нибудь прохладительного. Жаль, что спиртного не наливают. Сейчас бы пропустить рюмочку-другую, да нельзя: торговля алкогольными напитками в праздничные дни в публичных местах запрещена. Что ж, логика в этом есть — в будни пьянство не столь опасно, как в праздники. Ну, зайдут десять — пятнадцать человек, выпьют немного и мирно разойдутся по домам. А когда целый город пьет весь день? Это страшно.
Комиссар прошел мимо шумной компании парней. Хм, а вот эти уже успели где-то набраться, наплевав на все запреты. Что характерно — не юнцы, каждому лет по тридцать. Наверняка и пороху успели понюхать, и жизнь повидать. А вон того, который сидит у окна, судьба, видать, особенно здорово потрепала…
Сев за столик, комиссар дождался, когда, обслужив троицу веселящихся парней, к нему подошла симпатичная молоденькая официантка. Ее щеки алели. Принимая заказ, девушка то и дело оглядывалась на развеселую компанию и презрительно фыркала.
— Они вас чем-то обидели? — поинтересовался Лэйхо у миловидного существа, старавшегося прикрыть кокетливой челкой клеймо на лбу.
— Руки распускают!.. — возмущенно начала девушка, но, поймав слишком пристальный взгляд комиссаровых глаз, стушевалась и замолкла. — Нет, ничего, все в порядке. Что будете заказывать?
— Для начала — двойной кофе и… у вас сигары есть?
Официантка кивнула, и Лэйхо вновь погрузился в размышления.
Да, именно с тех самых страшных событий он и начал ощущать приближение грозы. Словно какие-то сверхъестественные способности в нем открылись. С дотошностью автомата Антти фиксировал почти все происшествия, случавшиеся в столице и по стране, благо таковая информация поступала из всех провинций в центр. Разумеется, те, которые укладывались в его схему.
Там бунт, там пожар, здесь теракт или заказное убийство. Стихийный митинг, забастовка, запрет политической партии. С каждым годом количество таких событий нарастало, как снежный ком, грозящий превратиться в лавину. Не хватало только последнего толчка.
Не станут ли последние события этим самым толчком? Вроде, ничего страшного и не произошло. Ну, хулиганская выходка, ну, убийство. С последним, кстати, еще разобраться нужно. Может статься, это обыкновенные молодежные разборки или убийство по любому другому поводу, лишь замаскированное под политику. А что, вполне обычное дело: парень кому-то задолжал или перешел дорожку на любовном фронте, а народ в благословенной Отчизне нынче нервный да резкий…
