Михаил Медведев - Контрольное вторжение
Внезапно сердце затрепетало от восторга. Получилось! У нас все получилось! Я провалился в прошлое. В самое настоящее прошлое. Я четко вспомнил это время. Странно, что так много подробностей было записано в моей памяти. Я с абсолютной точностью знал, что происходило со мной вчера и что я буду делать завтра, отлично помнил, какие продукты лежат в холодильнике и какая одежда висит в шкафу.
По квартире витал запах сбежавшего этим вечером кофе. По вечерам я всегда пью кофе и без большой чашки крепчайшего напитка просто не могу заснуть. Я встал с кровати и подошел к окну. Сильно ныл затылок.
Я вспомнил, как фрезы вгрызались в мой череп, и у меня закружилась голова. Забавно помнить то, что никогда не случится. Мы перевернем этот мир, и то будущее, которое я видел, никогда не настанет.
На соседнем доме краснела тускло подсвеченная надпись «СЛАВА КПСС!». Убогая реклама умирающей партии. Я бросил взгляд на часы. Четыре часа утра.
Спать совсем не хотелось, и я отправился на кухню. Под морозилкой старого верного «Саратова» ждали своего часа два треугольных пакета сливок и запотевшая бутылка кубинского рома. Почему бы и нет? Готлиб очень правильно назначил прибытие на пятницу. Зазвонил телефон.
— Васнецов слушает, — строго сказал я в трубку.
— Бабушка выздоровела, Васнецов, — на другом конце трубки захихикали. — Офигенно выздоровела.
Голос мне был совершенно незнаком.
— Какая бабушка? — осторожно переспросил я.
— Ты забыл, что ли? — мой собеседник явно испугался. — Извините, наверное, я ошибся номером.
— Борей, ты? — вскрикнул я.
— Ага, — довольно ответил Готлиб.
— На выходные обещали дождь, — мой голос дрожал от переполнявшего меня счастья, теперь я точно знал, что у нас все получится.
— Врут. На выходные будет сиять солнце. Даже ночью будет сиять!
Часть первая
Светозар Ломакин
Глава 1
Призрак Готлиба
Резкий запах блевотины грубо царапнул мои нежные обонятельные рецепторы. От неожиданности я дернулся, звонко стукнулся головой об стену и попытался распахнуть глаза навстречу неприветливому миру. Не получилось. Веки склеились и не подчинились руководящим импульсам мозга.
Пришлось разлеплять их вручную. Лицо было залито странной субстанцией, липкой на ощупь и сладкой на вкус. На кровь не похоже. Скорее всего, сироп или варенье. С огромным трудом мне удалось расклеить один за другим оба глаза. Радужные переливы кафеля медленно проступили сквозь слезливую муть, и я с беспредельной радостью узрел стены родного туалета. А ведь мне уже мерещились белые нары КПЗ и небритые рожи случайных сокамерников. Ну, или, в лучшем случае, стерильная чистота образцово-показательного вытрезвителя с вышколенным персоналом и наградными вымпелами на стенах. Обошлось. Не будет доносов по месту новой работы. Не будет долгих нудных разборок с очень ответственными лицами. Не будет понижения коэффициента общественного участия. И товарищеского суда тоже не будет. Жизнь прекрасна! Мою задницу греет родной, приобретенный по каталогу, стульчак с газоанализатором. Перед носом болтается рулон мягчайшей туалетной бумаги с коллекцией лучших афоризмов древности, а на стенке моргает красным индикатором автоматический освежитель воздуха, который, пока я спал, полностью исчерпал запас всех своих патентованных ароматизаторов, но так и не смог одолеть запах, исходящий от омерзительной бурой лужи на полу.
Кстати, почему она не убрана? Свойственная всем хомо сапиенсам тяга к совершенствованию окружающего мира проснулась во мне сразу же после осознания своей полной безнаказанности. Сколь мало нужно человеку. Достаточно не посадить его в тюрьму, как он сразу же озаботится чистотой своего туалета. Так в чем же дело? Почему грязно? Опять сломался робот? Я быстренько просканировал доступную моему взгляду кубатуру и убедился, что робот-уборщик действительно сломан. Его расплющенные обломки живописно валялись вокруг унитаза. Припомнилось, как с криком «Мочи лунатиков!» я колотил сковородкой что-то движущееся и блестящее. Мне стало немного стыдно. Это был мой единственный робот-уборщик. Жалко. Хорошая модель. Иногда с ним можно было о чем-нибудь поговорить. Он умел не к месту цитировать Пушкина и прекрасно обсуждал погоду. «Погода — дерьмо», — бывало, говорил я ему. «Да, хозяин», — отвечал он мне.
«И жизнь — дерьмо», — продолжал я. «Вы абсолютно правы, хозяин». В его программное обеспечение была заложена редкая для людей способность соглашаться со всем, что бы ему ни говорили. На моих глазах выступили слезы, которые я, впрочем, быстро унял, пообещав устроить домашнему любимцу похороны по высшему разряду. То есть не просто выкинуть обломки в мусоропровод, а предварительно их упаковать и украсить ярким бантиком. Впрочем, сейчас о подобных мелочах вообще не следовало думать. У меня была куча дел, помимо придания железного праха огненной стихии Вторчермета. Необходимо срочно восстановить порядок в ареале своего обитания и выяснить, какие неприятные последствия может огрести наша озорная компания после милой вечеринки.
Дверь туалета долго не хотела открываться. Дверной демон почему-то отказывался признавать, что внутри помещения находится кто-то живой, и намертво заблокировал замок. Версию о том, что, возможно, я уже умер и больше не фиксируюсь датчиками тепла и движения, пришлось опровергнуть, выбив хлипкую пластиковую панель мощным ударом пятки. «Три трудодня, — с тоскливым сожалением подумал я, оценивая стоимость грядущего ремонта. — И еще четыре за убитого робота. Всего семь». Я прикинул сумму своих обычных ежемесячных расходов, вычел их из зыбкой и пока не до конца определенной суммы доходов на новом месте и пришел к выводу, что ближайший месяц мне придется обходиться «без сладкого». Не в буквальном смысле, конечно. На фрукты и конфеты по-любому хватит, а вот от купания в теплом море и встреч с гаитянской девушкой Джаной придется воздержаться.
К моему глубочайшему сожалению, на числе «семь трудодней, блин» подсчет материального ущерба не закончился. Треснутое окно на кухне — два трудодня, большая вмятина на холодильнике — ерунда, сам выправлю. Разбитая люстра — полтрудодня. Два квадрата теплого полового покрытия разбиты вдрызг. Кто-то колотил по ним молотком, а потом топтал осколки ногами.
Плевать. Если переставить в этот угол тумбочку из прихожей, то никто ничего не заметит. Производить осмотр комнаты не хотелось. Кухни было вполне достаточно, чтобы снизить мне настроение до уровня трех метров ниже плинтуса. А ведь, кроме комнаты, есть еще и прихожая, и, страшно подумать, ванная. Какие только сюрпризы не обнаруживаются в ванной комнате после добротно проведенного веселья. Интересно, почему я должен отдуваться один? Друзья просто обязаны разделить со мной тяготы расходов на ремонт и уборку. Куда все подевались? Ведь компания была довольно большая, а сейчас почему-то никого не видно. В милицию их, что ли, забрали? Тогда почему меня оставили? Потому что я грамотно спрятался в сортире и меня не нашли? Вполне вероятный вариант. Скорей всего, даже не пытались найти. Если в распоряжении ментов внезапно оказалось целое стадо пьяных гоблинов, то они просто не захотели искать себе на радость новые приключения. Опять повезло. И все-таки для восстановления целостной картины ушедшего праздника осмотр комнаты был просто необходим. Но начать следственные мероприятия я решил с холодильника. Если там найдутся неопустошенные емкости со спиртным, то дело — дрянь, сегодня же вечером я увижу портреты своих друзей на стендах «Им должно быть стыдно».
«Надеюсь, в холодильнике нет трупа?» — вспомнив позавчерашний фильм, подумал я и потянул дверцу.
Трупа не было. Емкостей с горячительным тоже. Следовательно, гости покинули мою квартиру добровольно, а не под конвоем. Картина начала проясняться. Они выжрали все, что смогли найти, и ушли в ночь, позабыв про хлебосольного и водкообильного хозяина дома. Неблагодарные скоты, вот кто они после этого. Холодильник начал деловито отчитываться о заказанных недавно продуктах. Его будничное бормотание я привычно игнорировал.
Еще один подробный осмотр прохладных белых внутренностей окончательно подтвердил отсутствие трупа и водки. Зато была обнаружена большая лоханка с черной икрой. Уж лучше бы труп! На поверхности зернистого деликатеса ясно отпечаталось чье-то лицо. При желании можно было попытаться определить, кому принадлежит портретное изображение. Какая сволочь заказала икру с пульта моего холодильника? Давно следовало установить пароль, но уж очень хотелось выглядеть перед знакомыми девушками гостеприимным и щедрым.
Фраза: «Закажи, что тебе хочется, мой цветочек», оказывается, может довольно дорого стоить. Гораздо дороже, чем порция клубники с взбитыми сливками и бокал имбирного коктейля «Пот парижанки». Вот и расплачивайся теперь! Сколько же стоила эта икра? Лучше не думать об этом.
