Елена Первушина - Охота на джокера
Ноэми Дреймин принесла в семью Ларсенов не только горячую еврейско-латиноамериканскую кровь, но и какое-то совершенно особое достоинство, вековую привычку чувствовать в себе эту кровь и гордиться ею. Одного поворота ее головы, неторопливого, с чуть приподнятым подбородком, было достаточно для того, чтоб мужское сердце замерло, пропустив удар.
Инстинктивно мать умела уничтожать время, умещая века между двумя словами. «Мы сами пасем свой скот», — говорила Ноэми, когда хотела напомнить, что не любит непрошеных советчиков. И Рида сразу же видела мексиканцев, сотни лет назад гнавших по степям мустангов, чуяла запах конского пота и жар от скользящего в ладони лассо. А потом она проваливалась еще глубже, к черноглазому народу в пестрых одеждах с завитыми бородами и к их тучным стадам овец, что блеяли у заваленного камнем колодца. Другим любимым словечком Ноэми было халоймес — на иврите «пустяки, ерунда» или «сны». Спустя много лет, «халоймес» стали ремеслом и судьбой Риды.
Отец был совсем другой: вес здешний, сегодняшний, но невероятно надежный. Веселый собутыльник, любитель хорошей компании, но жестокий и безжалостный, едва речь заходила о делах. И все же Риде удавалось иногда увидеть его лихим викингом, ценившим лишь добытое в набегах золото, собственную удаль, да песни о славных деяниях его предков. Он и в бизнесе держался так, будто удерживал равновесие на палубе драккара.
И все же, как ни тянуло ее к родителям, как ни кричала ей каждая частица мира о своем совершенстве, Рида никогда не переступала границы магического круга. И никогда не чувствовала себя одинокой и несчастной. Единственной связью между ней и всеми остальными людьми был Клод, и этого было достаточно. Но даже с ним она никогда не говорила о волшебстве. Не сомневалась, что он и так знает.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ВНИЗ ПО ВОЛШЕБНОЙ РЕКЕ
Лес ахнул, обожженный до самого нутра огнем насекомого-монстра, спускавшегося с неба. Вслед за голубым пламенем на лесных тварей, затаившихся между корнями, в листве, в пещерках, обрушились грохот, ослепительный свет, запах горящей земли и иные невидимые волны, что проникали повсюду и нагоняли тошнотворный страх.
Насекомое опустилось на раненую землю, родило двух человеческих существ и понеслось вверх, туда, где кружилась его матка — огромная оса-наездник, заражающая планеты людьми.
Чужаки стояли, прижавшись спинами к стволам деревьев, зажмурив глаза, заткнув уши. Наконец женщина выпрямилась и окликнула своего спутника.
Майкл стряхнул оцепенение, вскинул на плечи рюкзак. Минуту назад он сам был этим ослепленным, оглушенным, перепуганным лесом и теперь медленно приходил в себя.
Вокруг было темно, хоть глаз выколи (угольно-черные кроны деревьев на аспидно-черном небе, белая россыпь звезд) и как-то неестественно тихо. Рида достала фонарь, и его зыбкий свет вырвал для них кружок обитаемого пространства — трава, низкие кусты, упавшие деревья. Сразу стало спокойней и надежней. Фонарик был необычный — вместо лампочки на дне отражающей воронки лежал маленький светящийся камень.
Рида шла без дороги, петляла, держалась поближе к зарослям, чтобы, как объяснила она еще на корабле, не попасться под ноги зверью, которое ринется к месту посадки. Лямки все немилосерднее впивались Майклу в плечи, он стал самым позорным образом пыхтеть, и, чтобы выровнять дыхание заставлял себя думать о чем-нибудь постороннем. О том, какова может быть психология людей, живущих в мире, где, как в древние времена, граница между знакомым и чужим, обжитым и необжитым, человеческим и нечеловеческим так четко обозначена.
Наконец Рида сбросила рюкзак на землю и взглянула на компас.
— Отошли мы достаточно, — сообщила она. — Сейчас передохнем и поищем дорогу.
Майкл огляделся. Он и сам не заметил, как они выбрались из окружавшего космодром чернолесья, и вокруг стало светлее. Здесь уже не было ни кустов, ни подлеска — только ровное тусклое море травы, да огромные гладкие поблескивающие в темноте стволы деревьев. Над лесом стоял теплый горьковатый туман. Было так тихо, что когда от ветра какое-то дерево скрипнуло, Майкл поневоле вздрогнул. «Волшебный лес, — подумал он, сбывшийся кошмар Гумилева».
Дорога отыскалась быстро — узкая, идти пришлось друг за другом, заросшая травой и колючками. Вскоре Рида сдалась и, достав из-за пояса нож, стала прорубать себе путь. И тут Майкл впервые подал голос.
— Что-то не так?
— Майкл, я была здесь один раз — два года назад, но, по-моему, ориентируюсь неплохо. На дорогу мы вышли, это несомненно, а другой дороги здесь просто нет.
— Тогда почему вы волнуетесь?
— Да с чего вы взяли?!
Ответить Майкл не успел. Небо прорезала ослепительная белая трещина, и, спустя несколько секунд шарахнул гром.
Рида осталась совершенно спокойна.
— Последствия нашего прилета, — объяснила она, врубаясь в высокую траву.
— Тогда надо поторопиться, чтобы не вымокнуть?
— Дождя не будет, — ответила Рида.
Фонарь был больше не нужен. Дальнейший путь им освещали вспышки молний. Канонада громовых ударов не умолкала ни на секунду.
Потом трава поредела, и Майкл стал ускорять шаг. Рида следила за ним с неудовольствием — верный признак усталости, того и гляди сорвется. «Ну, ничего, в поселке отдохнем». При очередной вспышке ей вроде бы удалось заметить коньки крыш. Недалеко — метров двести.
Лес по бокам расступился, и вдруг Майкл резко остановился и сбросил наземь рюкзак. Рида сделала еще несколько шагов и увидела то же, что и он: заколоченные ставни, распахнутые двери, провалившиеся крыши.
И — ни души.
Они отдыхали в пустом доме. Проглотили по таблетке белкового концентрата, по очереди отхлебнули из фляжки. Все это в бело-красном свете молний. Разговаривали в промежутках между раскатами.
— Похоже, что люди отсюда просто ушли, — осторожно заметил Майкл. — Не торопясь, ничего не оставляя. Я, признаться, боялся наткнуться на трупы.
— Трупы! — Рида презрительно дернула плечом, уничтожая тем самым такую возможность в зародыше.
Затем, однако, снизошла до объяснений.
— Война на Дреймуре в настоящее время, чаще всего война нервов. Эти земли находятся вблизи от границы Аржента и Туле. Для того, чтобы выселить людей из поселка Туле не обязательно было применять силу — достаточно просто намекнуть, что она может быть применена. С государством, которое больше твоего в шесть раз, не очень-то поспоришь.
— Но почему космодром построили так близко от границы?
Рида улыбнулась так, что все лицо осветилось.
— Когда его строили, никто и предположить не мог, что Аржент осмелится претендовать на эти земли…
(С огромным удовольствием она вспомнила бело-зеленую плесень, наползавшую на пограничные гарнизоны Туле. Она затягивала все: стены, оружие, одежду, продукты, и от нее не было никакого избавления. С иллюзией, сотканной мастером, тоже не очень-то поспоришь. Гарнизоны держались два месяца. Потом Туле уступила зараженную территорию соседям. Разумеется, плесень тут же исчезла)
Рида тряхнула головой.
— Ладно, все это прекрасно, но не избавляет нас от вопроса «Что делать дальше?». Посидите здесь, а я пойду на разведку.
Вернулась она нескоро и принесла с собой запахи пыли и сырой штукатурки.
— Все не так уж плохо, — сообщила она, отряхивая ладони. — Они очень любезно оставили нам целую лодку с веслами и запас факелов. Можно конечно попробовать переночевать здесь, но это почти нереально.
— Отчего же? — спросил Майкл.
— Из-за сегодняшней бури. Когда здесь жили люди, поселок в дни прилета кораблей накрывался силовым полем, но генераторы они, разумеется, взяли с собой. Если зверье захочет нанести нам ночью визиты, придется рассчитывать только на ружья. А я — не первоклассный стрелок, да и вы тоже.
— Но вы так уверены, что здесь есть хищники? Я всю дорогу ничего не слышал.
— А зачем им шуметь? — удивилась Рида. — Ночь продлится еще часов десять, и если к утру сюда заявится семейка медведей, мы будем иметь очень бледный вид.
— Ну, хорошо, что вы предлагаете?
— Спустить лодку к реке и плыть вниз, в Аржент. Нам все равно придется это сделать, другого пути в Геспериду нет. Гроза через час, примерно, утихнет. К утру будем в цивилизованной части Аржента — у меня там дом недалеко от реки. Отдохнем пару дней перед путешествием в Геспериду.
— Ну, если вы так считаете, — Майкл с сомнением глянул в разбитое окно. — В конце концов я вас для того и нанимал.
— Бросьте, Майкл, не воспринимайте все так трагически! — махнула рукой Рида. — Подумайте, как рада будет Мария, когда вы ей все это расскажете!
Лодка отдаленно напоминала пирогу, но была шире и устойчивей. Вместо уключин — просто две кожаных петли. Майкл с Ридой без труда дотащили ее до реки.
