Быков Андрей - Псы границы
Зайдя в харчевню, он остановился на пороге и внимательно огляделся по сторонам, явно кого-то выискивая. Увидев вкушающего с задумчиво-мечтательной мордой меня, он одёрнул форму, пригладил волосы под форменным беретом и решительным шагом направился к столу командира. Подойдя, вскинул руку в уставном приветствии и, опуская её, спросил:
- Разрешите обратиться, господин сержант?
"Господин я", жевавший в этот момент приличный кусок варёного мяса, на мгновение замер, потом что-то невнятно промычал сквозь набитый рот и кивнул. (Ещё бы! А что я мог сказать с полным ртом?) Локхан, расценив действия командира, как разрешение, продолжил:
- Тут такое дело, господин сержант... К нам на службу один человек просится...
Наконец справившись с мясом, я запил проглоченный кусок добрым глотком пива из стоящей рядом кружки и взглянул на солдата.
- Ну, а мне-то что? Пускай в полк идёт...
- Ну, это конечно, господин сержант, - замялся Локхан, - только он, видите ли, с нами ехать хочет...
- Так он именно ко мне просится?
Это становилось интересным. Не успев появиться в полку, я уже обрёл некоторую популярность! Причём такую, что люди ко мне в десяток сами набиваются. С чего бы это?..
- Так точно, господин сержант! Именно к вам!
- Вот как... И откуда же он меня знает? И почему ты за него тут хлопочешь? Ты что, его родственник? И, кстати, где он сам?
- Он тут, за дверью стоит. А я... ну, просто я его знаю...
- Откуда знаешь? Давно?
- Нет... Недавно. Пару месяцев!
- Так откуда ты его знаешь?
- Ну... Он - это...
- Чего "это"? - я уже начал потихоньку закипать. Мало того, что поесть спокойно не даёт, так ещё и мнётся, как девица на выданье, - не слышу чёткого ответа, солдат! Докладывай коротко, ясно, конкретно! Ну?
- В общем, он - слуга графа... в смысле - Дворянчика, - тут же поправился Локхан, и уточнил, - в смысле - бывший слуга.
Ах вот оно что. Дворянчик решил всё же оставить слугу при себе. Но только под видом солдата... Ну, я ему устрою!
- Я, кажется, сказал гнать этого слугу в три шеи! Вы что, решили из меня дурачка сделать? "Заезжего столичного" развести? - голос мой, как это обычно бывает перед бурей, сделался крайне спокойным и задушевным.
Локхан, похоже, почуявший надвижение этой самой грозы, заговорил торопливо, чуть заикаясь и резко, прерывисто вдыхая воздух:
- Господин сержант, никак нет! Просто... Парню идти некуда... Один он совсем, всю семью потерял! Его граф, Дворянчик то есть, больше из жалости взял. Ещё когда только в полк поступать ехал. Вот с тех пор он при полку и живёт. Он и в услужении-то только за еду да кров у Дворянчика был. Возьмите его, господин сержант! Вы не пожалеете. Мы вчетвером в одном эскадроне были. Я, Дворянчик, Грызун, Цыган. Мы его знаем...
- А почему ж он раньше в полк не записался?
- Да... как-то не думали об этом, - пожал плечами Локхан.
- А теперь, значит, как прижало, подумали? - я уже усмехаюсь. Похоже, дело обстоит несколько иначе, чем я себе вначале представлял, - ладно, где он там? Давай его сюда. Для начала я должен на него взглянуть.
Торопливо кивнув, Локхан бросился к двери, приоткрыл её и, высунув наружу голову, что-то крикнул. Спустя пару секунд дверь раскрылась и на пороге появился нескладный парень. На вид ему было лет двадцать. Высокий, слегка сутулый, сухощавый.
"Ничего. Откормим, мясо нарастет..." - подумалось мне. Особенно выделялись кучерявые пушистые волосы цвета льна, пышной шапкой лежавшие на голове. Глаза смотрели доверчиво и как-то... по-телячьи, что ли?
Стоя перед моим столом, парень нерешительно переминался с ноги на ногу и не знал, куда деть свои длинные загорелые руки с широкими ладонями. Локхан стоял чуть сбоку и позади него, давая своему командиру возможность вести разговор с кандидатом напрямую, без посредника.
Вдоволь налюбовавшись на новобранца, я будничным голосом поинтересовался:
- Кто таков? Откуда?
- Так это... Степишем меня зовут... Из Кравулек я... Село такое. На самой границе с Большой степью стоит...
- Деревенский, значит. А чего в город понесло?
- Ну, так сложилось, - опустил парень голову. Голос его дрогнул, кисти рук, спрятавшись за спину, сжались в один кулак.
- Бывает, - качнул я головой. Понятное дело: границы ныне неспокойные. Видать, там всю семью и потерял, - что делать-то умеешь?
- Так всё, что на селе делают... Пахать могу, копать, деревья рубить, дом поставить. Да мало ли...
- Ну, пахать-то тебе вряд ли придётся. А верхом ездить умеешь?
- А как же! Сызмальства к лошадям приучены. И верхом могу, и как за лошадью ухаживать, и как упряжь чинить. Меня отец всему научил, - на последней фразе голос опять предательски дрогнул и Степиш отвернулся, уводя глаза в сторону.
- А с оружием обращаться?
- На охоту с рогатиной ходил, - неуверенно ответил парень, - с самострела могу стрелять...
- И как стреляешь?
- Ну, шагов на пятьдесят в бегущего зайца попаду, - не удержался от похвальбы новичок.
- Тебе сколько лет?
- Осенью двадцать будет, - как-то неуверенно, будто припоминая что-то, ответил он.
- Та-ак, ясно.
В целом мне и в самом деле всё было понятно. Совсем ещё зелёный. Ну, да где их, зрелых-то, взять... А у меня десяток не полный... Но сразу я ничего говорить не стал. Помолчал какое-то время, похлопывая ладонью по столу и испытующе глядя на новобранца. Что бы он, так сказать, поглубже прочувствовал серьёзность момента. Потом, вздохнув, сказал:
- Ну, вот что, парень, я тебя возьму. Но только запомни... Ты теперь будешь солдатом на службе Его королевского Величества. И если я хотя бы один раз замечу с твоей стороны по отношению к другим хоть что-то, похожее на замашки слуги, я тебя тут же вышвырну из отряда к чёртовой матери! Ты хорошо понял, что я сказал?
- Понял, господин сержант, - закивал головой Степиш.
- А ты, - повернулся я к Локхану, - запомни сам и передай другим. Особенно - Дворянчику. Попробуете его как слугу использовать, я вам такую весёлую жизнь устрою... Все два года животики надрывать будете! Усвоил?
- Так точно, господин сержант! - вытянулся тот, бросив быстрый взгляд на Степиша.
- Хорошо. Поглядим... Значит, так. Сейчас идёшь с ним в полк. Находишь там капрала Горши. Объясняешь ему суть дела. Пусть отведёт новобранца к полковому писарю, чтоб его в полковой реестр вписали. И пусть выпишет на него продаттестат на полгода! После этого занимаешься его экипировкой и получением довольствия. И постригите его. А лучше - обрейте! А то стоит тут, как одуванчик... Кстати! Именно так тебя и будут теперь звать. Одуванчик. Повтори!
Степиш, не понимая, о чём идёт речь, растерянно оглянулся на Локхана. Тот незаметно кивнул головой, как бы говоря: "Делай, что велено. Потом объясню".
- Одуванчик, - недоумевающим голосом произнёс парень, вновь поворачиваясь ко мне.
- Запомни это, - с нажимом произнёс я и взглянул на Локхана, - а ты... Тебе я тоже прозвище придумал. Полоз!
- Почему - Полоз? - от неожиданности мигнул тот.
- Вообще-то правильнее тебя было бы назвать Ужём. Похоже, ты очень хорошо в любую дырку влезть можешь... Но слишком коротко получается. Так что - будешь Полозом. Всё, свободны! Завтра утром он стоит со всеми в строю, как положено. Смотреть буду по полной! И что был готов к выходу! Всё понятно?
- Так точно! - хором ответили оба.
- И чего стоим? Марш выполнять!
Парни, дружно развернувшись, бегом бросились к двери. Я же, довольно ухмыльнувшись, отпил ещё глоток из кружки и вновь принялся за мясо, горкой лежавшее передо мной на блюде.
Однако, спокойно поесть так и не пришлось. Спустя пару минут после того, как я побеседовал с новобранцем, напротив меня, едва не перевернув спьяну лавку, уселся кто-то из местных конных пикинёров, вероятно, отгуливающий положенную увольнительную. Со стуком поставив на стол глиняную бутыль с вином и стакан, он принялся бесцеремонно разглядывать меня, временами бросая по сторонам многозначительные взгляды. Я продолжал поглощать мясо, стараясь не смотреть на него. Не дождавшись моей реакции, он решил обратить на себя моё внимание иным способом. Перегнувшись через стол, он заглянул мне прямо в лицо и с пьяной интонацией протянул:
- О! Поглядите-ка. У нас тут столичная штучка образовалась... Да ещё в лейб-гвардейском мундире... Слышь, ты, канарейка, мундирчик в боках не жмёт? Не растолстел на столичных-то харчах?
Интересно... Насколько я знаю, "канарейками" называли столичных лейб-гвардейцев только на западной границе. Там места лесные да болотистые. И потому у тамошних конных пикинёров мундиры были тёмно-зелёного цвета. И им, само собой, было непривычно и даже смешно видеть жёлто-красные мундиры заезжих столичных гвардейцев. Но я ведь сейчас не на западе, а как раз таки наоборот. До восточных гор три дня хорошего конного хода. Или гвардию и здесь тоже "канарейками" кличут?
