Алексей Молокин - Блюз «100 рентген»
— Что-то я не видел здесь ни одного телепузика, — задумчиво заметил Берет. — Боятся они сюда соваться. Скорее всего они не со сталкерами беседовали, а с перекупщиками, с барыгами. Так эта публика в Зону не ходит, хотя бабло и прочие Мальдивы у них, в самом деле, имеют место быть.
— Так оно и было, — подтвердил Гвоздь. — А еще в той передаче принимали участие вояки, сплошь полковники. Даже генерал какой-то был. Здоровый такой, краснорожий, на псевдогиганта здорово смахивал, только в форме. Призывал всех настоящих мужчин записываться в контрактники и двигать в Зону за славой и за деньгами.
— Ну и? — спросил Берет.
Ну, я сдуру и двинул. Пришел на вербовочный пункт, контракт подписал на два года, помутузили меня малость в учебке — и сюда. Сначала вроде ничего было, все больше в оцеплении стоял, только в оцеплении много не заработаешь, а нам за каждый артефакт премия полагается. Ну, я сдуру и напросился в рейд-команду. Первые две ходки нормально прошли, каких-то хмырей постреляли, хабар отобрали, часть заныкали, часть, как положено, сдали, денежки получили. И за хабар, и за хмырей. А на третьей ходке я в «карусель» попал, только мне повезло, выбросило наружу. И вот валяюсь я весь покореженный и слышу, как наш сержант говорит, типа, давай дострелим парня, все равно не дотащим, хабар поделим, ну а с заданием — да хрен с ним с заданием-то, все равно мы в этих плавнях ничего, кроме погибели, не найдем. Мы по наводке шли, попутно чей-то схрон вскрыли и были уже с приличным хабаром. А второй ему — чего его достреливать, только лишний шум поднимать, он и так сдохнет. Боевое братство, называется… И ушли. А через час меня Доктор нашел, мы, оказывается, в его угодьях шарились, и задание у нас было — доктора поймать, а потом «вертушку» вызвать. Только некому оказалось вызывать, потому что нарвалась группа на псевдопсов, а пока они от псевдопсов отбивались, и другие твари подоспели. Пострашнее.
— Это какие? — полюбопытствовал Мобила.
— Хрен его знает, — честно ответил Гвоздь. — Я таких раньше и не видывал, и впредь видеть не хочу. Если бы не Доктор — кранты бы мне. Доктора местные твари вроде как слушаются, слово он какое-то знает, что ли…
Беседа прервалась, потому что из подвала появилась Катерина в сопровождении Лебедева.
— Ну, что скажете, профессор? — поинтересовался у Лебедева Бей-Болт, когда они спустились в бункер Сидоровича, подальше от любопытных глаз и ушей.
— Без сомнения, она по всем биологическим параметрам человек, — сказал Лебедев, с удовольствием закуривая. — Под воздействием наших препаратов она кое-что вспомнила. Ну и немного гипноза, конечно, тоже помогло.
— Что? — спросил торговец. — Что она вспомнила?
Что жила она в городке Сосновый Бор, пригороде Санкт-Петербурга, там еще атомная электростанция имеется, между прочим, построенная по тому же проекту, что и ЧАЭС. В июне как раз школу окончила, ну, как водится, выпускной вечер, белые ночи, гуляние до утра, дальше ничего не помнит, но похоже, что в июне 2010-го что-то у них там случилось. Что-то похожее на выброс, хотя никакой аварии на тамошней станции официально зарегистрировано не было, а потом она очутилась здесь. Она, кстати, и фамилию свою вспомнила. Закревская она, Екатерина Закревская. Полька по бабке, с бабкой и росла, и в благодарность взяла ее фамилию. Паненка, а стало быть, с гонором.
Бей-Болт пожал плечами, дескать, все ясно, что ничего не ясно. Откуда на Кордоне появилась польская панночка из-под Питера — не ясно, да и время не совпадает, в десятом она пропала, а сейчас какой? И где она все это время пребывала? В общем, толку от этих ученых…
— Приятно, конечно, что мы знаем, за кого выдает себя наша гостья, — вслух сказал он, — только детали, в сущности, не так уж важны. Ничего существенного мы так и не узнали.
— Ничего себе не узнали, — обиделся Лебедев. — А то, что она из поселка при АЭС, построенной по тому же проекту, что и местная, это, по-твоему, не важно? Видно, что-то в этом проекте имеется такое, что каким-то образом связывает географические пункты постройки однотипных станций. Что-то вроде прокола пространства в точках с совпадающей топологией фазового портрета. Сопровождающегося спонтанным перемещением материальных объектов. Причем живых и разумных.
— Живые, а тем более разумные объекты спонтанно не перемещаются, — проворчал Бей-Болт. — Спонтанно перемещаются только дураки.
— Не придирайтесь к словам, коллега, — парировал Лебедев. — Ноосфера, как вам, конечно, известно, объект в значительной мере живой и разумный.
— В какой мере? — заинтересовался Сидорович. — А договориться с ней нельзя, с этой вашей Ноосферой?
— В значительной, — отрезал профессор. — Договориться — не знаю, а командовать ею, похоже кто-то уже пробовал, да не слишком удачно. И сама Зона тому свидетельство.
— Ну и что у нас в сухом остатке? — Бей-Болт посмотрел на профессора. — Знаете что, профессор, у меня конкретная проблема, и я хочу, чтобы вы подсказали мне, как ее решать. А с разумной Ноосферой уж как-нибудь сами разбирайтесь, без меня.
— Мне не хотелось бы встречаться с Сахаровым, — выдержав небольшую паузу, признался профессор, — наши с профессором взгляды на Зону и место человека в ней существенным образом разнятся, но тем не менее я полагаю, что проконсультироваться с учеными с «Янтаря» все-таки придется. Тем более что у них есть возможность подтянуть с Большой Земли необходимое оборудование. У нас, к сожалению, такой возможности нет. Зато мы ни перед кем не отчитываемся, но это так, к слову… В общем, готовьте вашу гимназистку к отправке на «Янтарь». Я тоже там буду, ради науки стоит пренебречь личной неприязнью. Вот, собственно, пока и все.
Сидорович с Бей-Болтом переглянулись. Потом Сидорович сказал:
— Я могу подергать кое-какие связи и выяснить, что случилось с Екатериной Закревской в Сосновом Бору в июне 2010 года. Не даром, разумеется.
— Вы прекрасно знаете, что «Чистому Небу» платить вам нечем, — раздраженно откликнулся ученый. — А официальная наука и без ваших связей обойдется, потому что вам ли не знать, на кого работает официальная наука.
Сидорович, конечно же, знал, на кого работает официальная наука, он и сам иногда работал на спецслужбы, поэтому торговец пожал покатыми плечами и решил больше не касаться этой щекотливой темы.
— Совещание окончено, — бодрым голосом возвестил Сидорович. — А теперь, господа, — банкет!
И открыл очередную банку с кальмарами.
Только никуда вести неведомо откуда свалившуюся на Кордон гимназистку не пришлось, потому что на другой день в сталкерский лагерь с дружеским визитом пожаловал известный всей Зоне Лешка-Звонарь собственной лохматой персоной.
И очередная глыба благих намерений рухнула, мостя своими обломками дорогу не то в старый добрый Ад, не то к мифическому Монолиту.
4
Лешка Ярлыкин, известный всей обитаемой Зоне как Лешка-Звонарь, умостился на шатком настиле из нехорошо поскрипывающих подгнивших досок. Внизу, метрах в пяти под настилом валялись трупы нескольких слепых псов. С настила по перекошенным, подгнившим деревянным лестницам можно было вскарабкаться наверх, где Лешка уже был и ничего интересного, кроме ржавого укороченного «калаша» да россыпи позеленевших от непогоды стреляных гильз, не обнаружил. Еще можно была спуститься вниз, где помимо дохлых сталкера дожидалось неизвестное количество живых псевдопсов, временами проявлявшихся в дверном проеме, чтобы снова сгинуть.
Наверху делать было нечего, но и спускаться вниз как-то не хотелось. Потому что, кроме псевдопсов, вокруг непристойно торчащего посреди заброшенного поселка краснокирпичного обломка сельской цивилизации ошивалась парочка голодных кровососов. Да и оставшиеся от прореженной Лешкой стаи вполне бодрые слепые псы нервно нарезали круги вокруг старой башни, слышно было, как когти стучали по битому кирпичу.
— Ишь, гады, то явятся, то пропадают, — с чувством сказал Лешка, отметив смазанное темное движение и короткий просверк упыриного взгляда в палисаднике полуразрушенного домишки неподалеку от башни.
Из узкого окошка-бойницы происходящее у подошвы водонапорной башни видно не было — мертвая зона, — так что оставалось только гадать, сколько мутантов намеревалось устроить сталкеру теплую встречу с непременным ужином непосредственно в процессе торжественной части. Во всяком случае, оставшихся патронов могло и не хватить. Впрочем, можно было утешаться мыслью, что одного не слишком упитанного сталкера на всю ораву тоже будет маловато, однако это обстоятельство почему-то совершенно не вдохновляло.
Патронов к SPAS-12 оставалась всего восемь, то есть один магазин.
Патроны еще имелись, только вот беда, находились они в рюкзаке, а рюкзак, порядком-таки потрепанный псевдопсом, валялся там, внизу.
