Николай Побережник - Мы выжили! Начало
— Штаны снимайте…
— Опа, — резко перевернулся на живот Вовка, — обалдеть… двушка, вы же с ним даже не знакомы…
— Острить в другом месте будешь… умник, — ответила девушка и положила на стол, на котором я сидел полевую санитарную сумку, — надо рану осмотреть.
— Да мы перевязались вроде, — пожал я плечами.
— У меня приказ, мне надо осмотреть рану…
— Во уставняк-то у вас тут, — Вовка перевернулся обратно на спину, — у одного приказ… у другого приказ…
— Пожалуйста, осматривайте, — начал я расстегивать ремень.
Девушка проворно разрезала повязку, осмотрела рану и пожав плечами сказала:
— Ничего страшного, сейчас асептическую повязку наложу, ну и раз в сутки будете перевязываться в течение недели. Послезавтра на прием, еще раз осмотрю. Вот на всякий случай эритромицин, не весть что конечно, но что есть… через четыре часа по таблетке.
— Так мы же тут вроде как арестованные, — сказал я, — как на прием-то?
— Нет, просто проверка.
— И долго она длиться будет?
— Нет, уже все проверили, Григорьев меня послал. Он скоро придет.
Девушка быстро собралась, направилась к двери, у которой остановилась и показав на меня пальцем строго сказала:
— Послезавтра на прием.
— Ага, помню, у вас приказ.
В ответ девушка молча кивнула и вышла, следом за ней вышел боец, закрыл дверь и замок снова лязгнул.
Я подошел к зарешеченному окну… ничего не видно окна в «зимнем рисунке». Где-то далеко послышалась стрельба, но быстро стихла, а потом я услышал звук, который ни с чем не перепутаешь.
— Ого, — приподнялся на локте Вовка, — это что вертолет?
— Похоже… ну или большой Карлсон, — хмыкнул я и уселся на подоконник.
— Нормально, с авиацией можно и стадо китайцев погонять, даже большое, — снова улегся Вовка, — и патрулировать с воздуха куда лучше.
«Скорое» прибытие Григорьева растянулось до вечера, нас по одному успели сводить в туалет, потом принесли ужин, все вежливо, на «Вы»… устав и приказ, ничего не поделаешь. На улице уже непроглядная темень, слышно, как где-то рядом тарахтит двигатель и когда периодически начинает троить, сразу начинает моргать единственная лампочка у нас над головой.
— Вы уж меня извините за задержку, хозяйство-то ого-го, хоть разорвись, — сказал Григорьев как только вошел в актовый зал, — послал к вам особиста нашего, еще в обед, так его на полдороги тоже перехватили по срочному делу. Связались мы с частью, откуда вы прибыли, все подтверждается… да! И от какого-то Красного вам привет передавали. Мы же тут практически на осадном положении, дезертиров полно и наших и тем более из НОАК… а творят они вокруг жуть что, да и так, всякий бандитизм и разбой бывает.
— Понятно, — ответил я и сел на матрасе облокотившись на стену, — а теперь что, имущество-то наше вернете? И где у вас тут можно остановиться на день другой?
— Конечно, все вернем. Давайте только сначала все проясним, ну что бы расставить, так сказать, точки над «ё».
— Давайте.
— Вы собираетесь ехать дальше?
— Да, отдохнем немного, у вас тут осмотримся и поедем.
— Понятно… — расстегнул бушлат и сел на стул Григорьев как раз под лампочкой, — у нас в гарнизоне остаться конечно можно, сколько хотите, но есть определенные условия.
— Внимательно…
— Все жители гарнизона, скажем так, мобилизованы, мужчины в обязательном порядке, женщины добровольно… ходят на службу, несут караулы, по хозяйству в службе тыла работают… дел много. Т. е. если вы останетесь, то мужская половина вашей компании будет включена в списки временно мобилизованных.
— И какие задачи предстоит выполнять?
— Ну что касается вас… если все так, как мне рассказал капитан Асафьев, то вы вполне боевые ребята, и вас запишем в патрульную группу внутреннего периметра. Будете нести дежурства в комендантский час, оружием и связью обеспечим, питание тут, в отряде, проживание… эм… да тут пока располагайтесь, вы же не на долго.
— Время на подумать?
— До утра.
— Понятно… скажите, а отопление…
— Только в погранотряде, — не дал мне договорить Григорьев, — в городе его нет почти, стараемся только несколько объектов отапливать, где чем и как получается, хорошо еще что в больнице своя котельная на угле.
— Как Игорь кстати?
— Прооперировали, слава богу, кровь перелили, состояние конечно у него пограничное, но шансов жить, уже больше чем не жить… как-то так. А вообще, даже не знаю, как отблагодарить вас за спасение ребят, у нас же тут каждый человек на счету, а если этот человек еще и воевать может, ну или к примеру с техникой на одной ноге или врач, так это вообще двойная ценность. Но над благодарностью я думаю, а пока вот, — Григорьев достал из-за пазухи бутылку, — из моих запасов, еще в «той жизни», я то не пью уже несколько лет а презенты стоят дома.
— О! Хеннеси, — обрадовался Вовка, — ну тогда надо непременно за здоровье Игоря употребить на сон грядущий.
— Ну, вы тут употребляйте, без фанатизма только, а я пойду, еще дел куча… И завтра жду вас утром, кабинет на первом этаже в конце коридора, найдете… там еще фикус здоровенный засохший в кадушке стоит, спокойной ночи, — сказал Григорьев и застегивая на ходу бушлат вышел.
Я прислушался — замок не лязгнул, ну значит и нормально все, можно выдохнуть и действительно употребить вкусного коньяка.
Вовка оделся и сбегал к машинам, за нашей «походно-кухонной» сумкой, стопкой солдатских одеял и самое главное (для него), за сигаретами, т. к. пачка, что была у него осталась в изъятой разгрузке и заперта в оружейке комендатуры вместе с остальным нашим барахлом, что отобрали при аресте.
— Ну что девчонки, по коньячку? — сказал Вовка выставляя на стол кружки, — Жаль лимончика нет, но у нас вот есть всякие сникерсы.
— Давайте, — кивнула Наталья, — Маш?
— Нет ребят, спасибо.
— Правда что ли вообще не пьешь? — разливая по кружкам коньяк спросил Вовка.
— Ну почему, шампанское могу выпить, вино… только не много. Голова потом болит от алкоголя.
— От этого не будет болеть, — Вовка как бы взвесил в руках бутылку, приглядываясь к этикетке, — японский, контрабандный, — точно не будешь?
— Вов, да отстань ты от человека, — вступился я было за Машу.
— Ну если только совсем на донышке, — сказала вдруг она чуть покраснев.
— Уверена? — спросил я ее.
— Угу, — стесняясь улыбнулась она.
— Ну, — поднял Вовка кружку, — за Биробиджан.
Все выпили…
— Совсем не чувствуется крепость… а, нет… зажгло, — сказала Маша спешно разрывая упаковку батончика.
