Александр Афанасьев - Время нашей беды
– Общество больно… – нейтрально сказал я.
– Больно… – с горечью сказал Бобенков, – и не лечится. А потом удивляемся – откуда такие политики. А откуда – да оттуда же, откуда и все! Из сызды на лыжах! Вот они – мы! Что, не нравится?! Тогда лечить надо. И лечить – сверху, потому что снизу всех и все устраивает. И тех, кто сыздил рулон утеплителя с работы, и тех, кто сыздил миллиард из банка, которым сам же и владел. И тех, кто сыздил у государства, и тех, кто сыздил у меня…
Мы дошли уже до самого почти забора. К нам с другой стороны забора шел охранник, мы повернули назад.
– Ты понимаешь, что я сделаю, если мне удастся подняться? – сказал Бобенков.
– Понимаю.
– Хорошо. Этот… Золотой, или как там его, – явно из «Монолита». Это структура такая, партийная – личная Баринова. Они и с хохлами контачат, и с татарами… люди опасные и с двойным дном. Это чтобы ты знал. Что ты будешь ему говорить – думай сам. Отныне мы с тобой подельники, – сказал Бобенков, словно любуясь этим словом, – соучастники. А соучастие – это, знаешь ли… самая крепкая форма дружбы…
– Что мне делать?
– Пока соглашайся на все… а там посмотрим.
Бобенков серьезно посмотрел на меня.
– Ну, если только тебе не предложат меня грохнуть. Тогда не соглашайся, конечно же…
Краснодар, Россия5 августа 2018 года
Если русский мужик в безысходности пьет,
Если наглый джигит как добычу берет
Дом отцовский его, и сестру, и жену –
Это значит, что нам объявили войну.
Это значит, что скоро война…
Группа «Контрреволюция». «Это значит, что скоро война»
Первое мероприятие, которое мне и моему новосозданному ЧОПу довелось обеспечивать, был выезд в Краснодар…
И с самого начала мне все это показалось до предела странным.
Чтобы вы понимали обстановку – одним из первых решений, которые приняла Государственная дума нового созыва, было решение об урегулировании проблем, связанных с отделением Кавказа. Вот так вот – хоть стой, хоть падай. Юридически – это было оформлено как создание согласительной комиссии, в которую входили представители федерального центра (причем только парламентской ветви) и представители парламентов кавказских субъектов федерации. Целью комиссии было предоставление кавказским субъектам широкой автономии, но по факту – это было самоопределение. О том, какой был настрой федерального центра, свидетельствовало то, что одновременно с этим Дума приняла поправки о прекращении дотаций по всем типам федерального финансирования. Учитывая ситуацию с бюджетами северокавказских республик – это был очень прозрачный намек на то, что Кавказ России больше не нужен.
На административных границах выставили блокпосты, перекрыли дороги и начали усиленно строить временную стену – от беженцев и контрабанды.
Сама по себе эта акция родилась не на ровном месте, конечно. В северокавказских республиках было неспокойно с зимы, собирались какие‑то сходы, принимались резолюции и требования. Когда началось в Татарстане – аппетит возрос и у Северного Кавказа. Но, судя по той реакции, которую вызывало все это в самих республиках, стало ясно, что никто к этому не был готов. То есть они требовали, но относились к требованиям несерьезно, просто готовя почву для переговоров. И никто там не думал, что Россия просто возьмет и отрежет Кавказ. Тупо, решением одного человека.
Для меня шоком стало то, что фракция национал‑демократов и сам Ющук проголосовали за ратификацию размежевания, что и обеспечило исход голосования. Да, демократы во главе с Бельским сделали лозунг «Хватит кормить Кавказ!» одним из основных в своей предвыборной кампании и заработали на этом немало голосов. Но как могли проголосовать так национал‑демократы, стоявшие на патриотических позициях?
И как можно вот просто взять и отрезать от страны кусок? Тем более сейчас, когда многое стало ясным?
Теперь телевизор был заполнен шокирующими кадрами – расправ над сотрудниками полиции, грабежей магазинов, какие‑то очереди, сходы, лес рук, флаги, лозунги, крики, оскаленные бородатые рты… и это с одной стороны, а с другой – почти ничего, кроме злорадства, ехидства и пожеланий как можно более скорого и мучительного конца. Нет, были и голоса разума, призывающие остановиться и подумать, вспомнить то, что мы обречены жить по соседству с Кавказом и граница мало что изменит. Но такие голоса терялись в общем гвалте. И на меня все это производило крайне тяжелое впечатление. Я понял, что видел кроличью нору, но и представления не имел о ее глубине…
Да… теперь уже и ежу понятно, что Кавказ не Россия. Мало того что мы это признали юридически, но это так и фактически, причем так – уже давно. Русские – не только не ощущают ни малейшей общности с Кавказом – русские, как оказалось, ненавидят Кавказ. И даже отпуская его – отпускают не для того, чтобы он попробовал сам найти свою дорогу, а для того, чтобы он побыстрее умер с голода без вливаний из российского бюджета.
Что это?
Русский народ всегда был государствообразующим, небольшие народы тянулись к русским для того, чтобы обрести безопасность, получить возможность развиваться… да просто потому, что жизнь в империи была лучше, чем жизнь в нищем и убогом ханстве. И мы принимали таких… без разницы, мусульмане они были или христиане. Да, и воевали тоже. Но было ли когда‑нибудь, чтобы мы питали такую злобу к людям? Как будто прорвалась какая‑то плотина – и все, что мы хотели высказать кавказцам и Кавказу, но сдерживались, – все это теперь хлынуло наружу.
Я раньше думал, что дело в государстве. Что проблема в том, что государство не может – пусть и драконовскими мерами – обеспечить единообразное соблюдение закона везде, в том числе и на Кавказе. Не может, например, дать полиции те же права, что и в США, – при оказании сопротивления стрелять на поражение… в США невозможна такая ситуация, когда гастарбайтеры на рынке, пытаясь отбить своего, бьют полицейского по голове бутылкой и остаются в живых… там их просто застрелят. И что сложившаяся ситуация, когда для русских один закон, а для кавказцев другой, практически беззаконие – и создает межнациональную напряженность. Но теперь я видел, что дело не только в распустившихся кавказцах… что что‑то не то с нами самими. Люди, что с вами? Что с нами ? Те, кто горевал про развал СССР в девяносто первом, чуть ли не подпрыгивают от радости, что Россия сама отказывается от Кавказа. Те, кто не вылезает из‑за границ, летая в Европу по три‑пять раз, тоже полны злорадства. Люди, если кому‑то хочется жить в маленькой, тихой и уютной стране, где самая главная проблема – это забравшаяся на дерево кошка, – тот ведь может и переехать. Прибалтика, Словакия, Чехия… ждут вас. Но зачем вы кроите страну, которая всегда жила совсем по‑другому?
И самое главное – что делать? Выходить на улицу и начать стрелять? Ворваться в Госдуму с автоматом? Ага, а как быть с большинством населения России, которое, судя по опросам, отделение Кавказа одобряет?
И так ничего и не придумав, я оказался перед командировкой в Краснодарский край…
Ее обеспечивали две структуры. «Монолит» – в ней главным фактически был Кухарцев, и моя «Дружина». Летели Ющук… с ним и Баринов. А мы обеспечивали. Так я познакомился с Кухарцевым, знакомство было недолгим и разочаровавшим обе стороны.
Впрочем… опять давайте по порядку.
Кухарцев был по рангу много выше меня, потому что он был приближенным Баринова и обеспечивал его охрану. Злые языки говорили, что Баринов – никакой не олигарх, а всего лишь смотрящий за одним из эфэсбэшных общаков, а Кухарцев – его куратор, – но мало ли кто что скажет. Но факт тот, что Кухарцеву от партии полагался «Audi Q7», а я ездил на купленном на свои «Паджеро». Что меня ничуть не унижало.
Кухарцев был похож на постаревшего Александра Домогарова, и даже очки носил – так же как он, прямоугольные и на носу. Судя по рукам – ни стрелком, ни рукопашником он не был… что не повод его недооценивать. Поручкавшись со мной, он пригласил меня не за стол, на место для подчиненного, а в мягкий уголок. Это либо попытка подружиться, либо свидетельство приязни.
– У тебя сейчас сколько человек? – спросил он.
– Триста с небольшим.
– С лицензиями?
– Да.
– Быстро набираешь…
Я никак не отреагировал.
– Папа летит в Краснодар. Понимаешь зачем?
– Нет.
Я и в самом деле – не понимал. А если и догадывался, то держал при себе.
– Объясняю: вопрос об отделении Кавказа давно назрел и даже перезрел. Нет смысла держать в составе государства территории, которые чужды нам во всем. Чужды ментально, религиозно, идеологически.
Какой ты умный…
– …решение этого вопроса взял на себя Бельский… это его решение, и ему за него рано или поздно отвечать. Мы в этом деле замазались не сильно, по крайней мере не сильнее других, и как только придет пора, у нас будет что сказать Бельскому. Но, помимо этого, есть и другие возможности…
