Александр Нетылев - Весна 2018: Бог из машины
— Да, — согласился Чезаре, — Кем бы она ни была, Лилит ключ ко всему. Впрочем, кое-кто, кого мы встретим на берегу, знает чуть больше об экспериментах G-Tech: а значит, как я подозреваю, и о Лилит. Как минимум, кто она такая.
— Ты так много говоришь о том, кого мы встретим на берегу, но ты так и не сказал, кто это такой, — заметила Мария.
— Кеншу Рейко, ученая из Японии и моя давняя знакомая. Именно с ней я договаривался по поводу сигма-проектора. Кроме того, мне известно, что она пыталась использовать «главный эксперимент G-Tech» против них же самих, из чего следует, что она знает об их экспериментах явно больше, чем мы…
Через некоторое время баржа остановилась, и Чезаре загрузился в планер, чтобы переместиться обратно в лагерь Интерсигмы. На выходе его встретили уже знакомые майор и Рейко.
— Ну что, я так понимаю, вы нашли то, что искали, — высказал предположение седовласый.
— Сам ты «что», хамло, — обиделась Мария.
Кардинал лукаво усмехнулся. Относилась эта усмешка скорее к заявлению послушницы.
— Нашел. Благодарю за вашу помощь.
— Материал твой или мой? — сходу спросила Рейко.
Чезаре покосился на майора, но решил, что она не стала бы об этом заговаривать при нем, будь это рискованно.
— Материал, скорее всего, будет мой. Когда добуду.
Он предполагал, что Марии очень пойдет тело Елены фон Рейлис (младшая сестра и напарница господина виконта, амагус-стрелок, класс опасности «B»)… Но с практической точки зрения тело, не успевшее «примелькаться», создаст куда меньше проблем. И в любом случае, на добычу «материала» повлияет и то, с кем ему доведется столкнуться в рамках спасения мира.
— Хорошо, пойдём допрашивать Робина.
Рейко направилась к той же палатке, в которой лечила Чезаре.
— Надеюсь, ты знаешь, о чём хочешь его расспросить.
— Расспросить то его более чем есть о чем, и по личному делу, и по общественному… — проворчал он, — Весь вопрос в том, скажет ли он что-то…
«Как все-таки неудобно, когда допрашиваемому нельзя отрезать пальцы», — мысленно добавил добрый священник.
— Конечно, скажет, — фыркнула учёная, — Иначе я начну отрезать ему рукава по одному или вырезать стильные дырки на брючинах.
— То есть, его неуязвимость — вещь относительная? — заинтересовался шпион.
— Сигма-проектор не знает неуязвимых, — пояснила Рейко.
— Странно, что ещё не собрали сигма-пушку, которая просто разбирает человека на молекулы, — с восхищением в голосе прокомментировала Мария.
Чезаре кивнул.
— Может, уже и собрали, просто мы не в курсе, — прошептал он в ответ.
— Что? — переспросила женщина, поправляя очки.
— Ничего, — ответила ей гарнитура.
— Неважно, — помотал головой Чезаре, — Ну так что, начинаем?
— Можешь допрашивать его, — сообщила Рейко, распахивая полог палатки.
Оказавшись внутри, кардинал мог увидеть уже знакомый белый гроб сигма-проектора, в котором лежал уже знакомый ему костюм. Не слишком разбираясь в проекторах, шпион поостерегся совать руки в гроб, но подошел достаточно близко, чтобы не пришлось привлекать внимание к содержанию разговора громкой речью.
— Ну что, Робин, — тихо начал кардинал, — Тебе лучше отвечать на мои вопросы, причем без мата, поскольку Мария мало того что дама, так еще и несовершеннолетняя…
Вообще-то, восемнадцать ей должно было исполниться всего через пару месяцев. Но на эту деталь он предпочел пока закрыть глаза.
— Неужели ты думаешь, что я сообщу хоть что-то тебе? — поинтересовался плащ, — В конце концов, если я не буду делиться с тобой информацией, это существенно повысит шансы того, что ты услышишь о Её планах непосредственно от Неё самой.
— Думаю, сообщишь, — ответил Чезаре, — Ты уверен в своей неуязвимости, знаю, и в какой-то степени эта уверенность оправдана: даже я смог только уничтожить носитель… Но и твоя защита не абсолютна. Ты знаешь, где ты находишься?
— Ну, просвети меня, падре, — хохотнул сигмафин.
— Это сигма-проектор, — невозмутимо пояснил шпион, — Вообще-то эта штука предназначена, чтобы лечить раненых, но при правильном использовании её можно использовать также для пыток и убийств. На сигма-уровне, на который твоя неуязвимость не распространяется.
— Есть одна маленькая тонкость, падре, — фыркнул Робин, — Я не чувствую боли, а полностью уничтожить меня ты не сможешь, пока не найдёшь последнюю перчатку.
Это была неожиданная и неприятная новость. Чезаре не знал, знала ли об этом Рейко, но сейчас это было неважно. Главное было не терять уверенного вида и без потерь времени задействовать план Б. Благо, он уже видел слабое место Робина. Пятая ступень. Гордость.
— И много тебе толку с одной перчатки? Мы оба прекрасно знаем, что ты надеешься, что «Она» не бросит тебя здесь. Оставляя вопрос о том, станет ли «Она» беспокоиться ради неудачников, предполагаю, что ты захочешь выбраться отсюда в сравнительно целом виде, а не в качестве бесполезной груды рванья.
— Знаешь, а ведь достаточно, чтобы получилось хотя бы у одного из нас. Победа всех пяти была невозможна: Она уже справлялась у Принцессы. Принцесса сказала, что все пятеро победить не смогут. На что Она надеялась? Всё просто: если победит хотя бы один из нас, общество уже никогда не будет прежним. Уже сейчас вы стоите на грани гибели. Все шесть концепций Принцессы уже сбылись, и если сбудется седьмая, то мир погибнет уже сейчас.
«Шесть концепций Серафимы». О них давно уже говорили по всему миру, во многих странах предпринимались усилия, чтобы не допустить их исполнения. Если все шесть концепций станут истиной, впору будет строить новые часы судного дня и с ужасом смотреть на минутную стрелку. Первая концепция, наличие оружия массового поражения, была давно. Вторая концепция: нарушение баланса сил, с учётом локального апокалипсиса пяти крупных городов, свершилась. Третья концепция: смерть части лидеров держав. Слишком расплывчато, чтобы с уверенностью сказать, достаточно ли лидеров держав погибло. Четвёртая концепция: несовершенство защиты от оружия массового поражения. С появлением сигмы, никто не знает, что мощней — силовые поля и ПРО или усовершенствованное ядерное и сигма-оружие. Пятая концепция: мировая паника. Именно ее, по-видимому, и создавала Джейд со своими сторонниками: каждый такой катаклизм — это новая вспышка паранойи в отношении сигмы и всего с нею связанного. Шестая концепция: денежный кризис. На самом деле, появление уже пяти концепций или даже четырёх, означало самозарождение остальных концепций.
— И на твоих мечтах придется поставить крест, — заметил Чезаре, — Жалкий неудачник, потерпевший поражение, а потом, когда кто-то другой добился цели, оказавшийся беспомощным иждивенцем… Ты этого хочешь? «Её» жалости или презрения?
Проболтался? Или толкает дезу? Будь допрашиваемый человеком, он сказал бы точно; однако у сигмафина не было лица как такового, а голос — не самое надежное средство определения…
— У меня ещё будет шанс отыграться, — «отмахнулся» Робин, — Впереди сигма-кризис, и с этим вам уже ничего не поделать. Со своими новыми способностями я добьюсь много большего, а моя информация для Неё поистине бесценна.
— «Информация»? — усмехнулся Чезаре, — Кого ты пытаешься обмануть? Меня или все же себя? Каждый день люди с сигмафинами умирают. Ты думаешь, никто не наткнется на то, на что ты наткнулся случайно?
— А ты разве сам не ответишь на этот вопрос? — усмехнулся Робин, — В чём разница между мной и теми сигмафинами, которые находятся в руках у умирающих вояк.
— В том, что ты ублюдок? — невинно поинтересовался кардинал, — Но не думаю, что ты в этом так уж уникален… В чем же?
Костюм фыркнул.
— Нет мозгов — считай, калека. Если не допедрил сам, хрена с два я тебе раскрою свою маленькую тайну.
— Вообще-то, технически из нас двоих мозгов нет как раз-таки у тебя, — заметил Чезаре, — И как раз ты пытаешься придумать «тайны» из того, что удалось тебе случайно.
В последнее слово он вложил все презрение, на какое только был способен…
— Я смог это «случайно» воспроизвести. И не раз, — хохотнул сигмафин, — Думаю, этого вполне достаточно.
— И что? — поинтересовался Чезаре, — Ты смог попросту воспроизвести последовательность действий, не разбираясь ни в сути, ни в технологии. Нашел, чем хвастаться!
— Люди же хвастались магией, хотя не понимали в чём суть? Какая разница, если это знание как вирус, как зараза распространится по миру, и будет уже неистребимо?
Сигмафин явно был собой горд.
— Принцесса всё равно будет моей.
Вот ты и подставился, дружочек. Неважно было, испытывал ли он любовь к сигма-прорицательнице, или же это была всего лишь жажда обладания. Тем более что Чезаре не слишком-то отличал одно от другого. Главным было то, что это давало ему Ахиллесову пяту размером с Дионисову печень. И этим следовало воспользоваться.
