Крис Райт - Шрамы
— Возможно. Наше падение началось там. Но я не знаю, помог ли бы ты, Джагатай. Сколько наших братьев доверяют тебе больше, чем мне?
— Мне помешал приказ Гора, — пояснил Хан.
— В самом деле?
— Это не совпадение. Мне не позволили вмешаться. Я уверен в этом.
У него было ощущение, что он переступил некую черту.
— Там должны были быть все трое: Ангел, ты и я.
Магнус вздохнул.
— Все в прошлом, брат. Забудь. Сейчас имеет значение только будущее.
— Будущего нет! — выпалил Хан, чуть подняв клинок. — Мы стремились к чему-то лучшему, чем… это.
Магнус со странным выражением посмотрел на лезвие дао.
— Думаешь? Возможно, Жиллиман. Лоргар тоже, на свой извращенный лад. Но не ты, твоя доля — охота.
— Благодаря ей мы чисты.
— Благодаря ей вы остались в стороне, — улыбнулся Магнус. — Ты с такой легкостью избегал общения. Я был там все время, и даже шепота не слышал.
Хан пристально посмотрел на него, чувствуя легкую тошноту.
— Где ты, Магнус? — спросил он. — Это не ты.
Магнус снова задумался. Затем огляделся, словно видел не то же, что и Хан.
— Я не одно целое, — прошептал Алый Король. — И больше не привязан к одному месту. Я… разделен.
— Раньше мы говорили о демонах. Якша. Ты утверждал, что они всего лишь наваждения, что не стоит волноваться, так как человеческая изобретательность решит все проблемы.
Встревожившись, Магнус покачал головой.
— Я в самом деле говорил это?
— Ты стал якша, брат?
Магнус метнул взгляд на брата.
— Может быть. Или кем-то похожим. Знаешь ли, у сделок есть цена. Они не позволят тебе забыть. — Его лоб сморщился от напряжения. — Я вижу зеркальное отражение этого мира. Вижу черную как уголь скалу. Небо, освещенное колдовским огнем. Думаю, я нахожусь там. Вот где пребывает мое «я». Все, что осталось здесь, в мире, который взрастил меня — это отголосок.
Его лицо исказило страдание.
— Сколько же здесь отголосков, на других мирах, в других местах?
Хан начал медленно кружить вокруг Магнуса, держа острие меча между собой и призраком.
— Есугэй говорил мне, что вы слишком очарованы варпом, — сказал он, пытаясь не позволить отвращению взять над собой верх. — Ты позволил ему заразить себя. Варп был инструментом, Магнус. Им можно пользоваться, но только осторожно. Я же просил сдерживать себя.
Магнус печально кивнул.
— Помню.
— Брать немного. Отведай из чаши, но не осушай ее — вот правило Чогориса. А ты, даже ты, смеялся над этим.
Рот Магнуса скривила усмешка.
— Чогорис, — пробормотал он. — Так гордишься родным миром. На Мундусе Планусе нет ничего, кроме пустоты.
— Он сотворил нас, как Просперо сотворил тебя. Хтония — Гора, а Калибан — Льва. Мы не просто сыновья Императора, мы — сыновья двадцати миров, отличающиеся друг от друга, как драгоценные камни.
— Ты, конечно же, знаешь, что Нострамо уже разрушен. Олимпия лежит в руинах, а родину Льва ждет та же судьба. Ты видишь, что случилось с моей планетой. Что, по-твоему, сохранит Чогорис от пламени пожара?
— Ничто не вечно.
На лице Магнуса отобразилось презрение. Облик Алого Короля искажался, словно оказавшись под водой.
— Изменение. Это единственная постоянная. Изменение, изменение, изменение.
Он поднялся и, покачнувшись, оперся о корпус огромного телескопа.
— Я рад, что ты пришел, Джагатай. Мы всегда сходились во взглядах. Ты был раздражителен, но, по крайней мере, говорил правду. В отличие от этого ублюдка Русса. Ты знаешь, какой он на самом деле? Ты представляешь, что Леман Русс скрывает под шкурами и тотемами? Вот тебе подсказка — его Космические Волки должны покрывать каждый свой топор рунами, чтобы не кричать от ужаса в пустоту. Разве это нормально?
Хан напрягся, но стоял на своем.
— Хватит, брат.
Магнус засмеялся.
— Ты не хочешь знать? Это всегда было твоей слабостью. Теперь я это понимаю. Я мог бы назвать тебе имя Императора, и оно бы удивило тебя. Я мог бы сказать, что судьба собиралась отправить Фулгрима на Чогорис, а тебя — на Кемош, и какая именно загадочная сила во вселенной помешала этому.
Он сделал шаг по направлению к Хану, затем еще один.
— Хочешь знать, где ты умрешь, Каган? Хочешь знать, в каком мире, в каком измерении твоя душа найдет свой конец?
— Это неизвестно.
— Все известно.
Хан настороженно следил за братом.
— Ты говорил, что у меня есть выбор. Моя судьба, все судьбы все еще должны быть написаны.
Магнус усмехнулся. Казалось, что он плачет, хотя было сложно сказать, слезами или же кровью.
— Сюжеты могут меняться, но только не концовки. Поверь мне, я видел авторов.
Он вздрогнул.
— Они ужасны, — прошептал Магнус.
К этому моменту он был в сантиметрах от клинка.
— Я получил то, за чем пришел, брат, — сказал Хан. — Ты можешь поведать лишь одно, что меня по-настоящему интересует.
Магнус наклонил голову.
— И что же?
— Как вернуть тебя.
Магнус вздрогнул. Минуту он выглядел по-настоящему сбитым с толку, словно ожидал насмешки, а получил откровенность, или же наоборот. Примарх Тысячи Сынов посмотрел на руки, затем на руины своего королевства. Страдание смешалось с замешательством.
— Я испорчен, — прошептал он, словно еще раз осознав это. — Верни меня, и я снова стану повелителем. Я буду Алым Королем, правящим миром заклинаний и мести. Галактика еще пожалеет об этом.
— Ты был моим другом, — тихо произнес Хан.
Магнус взглянул на него, и на миг, всего один миг, к нему вернулось прежнее достоинство, отпечатавшееся на искаженном лице и мерцающее во тьме.
— Тогда, — сказал он, — ты знаешь, что делать.
Хан кивнул и отвел меч для удара. По увитой рунами стали скользнули лучи колдовского света.
— До встречи под светом звезд, — пообещал он.
— Скорее, чем ты думаешь, — ответил Магнус, не пытаясь уклониться от удара.
Дао со свистом сверкнул в воздухе. Клинок поразил контур Магнуса, и призрачная оболочка, словно разбитое стекло, разлетелась тысячами осколков. Раздался громкий треск, затем крик, похожий на детский. Поднялось кружащееся облако пыли. Хан на миг ослеп и отшатнулся.
Земля затряслась, из ее глубин раздался низкий рокот. Уцелевшие медные инструменты плясали и тряслись, а по голому камню разлетелись осколки разбитой линзы.
Постепенно шум стих. Под завывание неестественного ветра призрачный свет погас. Все, что осталось — это частицы расколотого образа Магнуса, жалкие и отброшенные вихрем в реальную тень.
Минуту Хан не сходил с места, тяжело дыша и оцепенев от открывшегося ему полного масштаба предательства.
«Есть только одна непростительная ложь».
В груди вяло бились сердца. Клинок в руке словно налился свинцом.
«Та, что утверждает: «На этом все, ты — покоритель, достиг своей цели, и теперь все, что остается — это построить стены повыше и укрыться за ними. Теперь, — говорит ложь, — мир безопасен».
Хан склонил голову.
«Все императоры лжецы».
Напоминавший гончую, длинный и худой примарх не шевелился, как и свисающий с плеч плащ. Джагатаю казалось, что малейшее движение может разрушить то, что осталось. Вокруг него Отражающие Пещеры дышали пустотой, теряя свое великолепие.
По крайней мере, среди всего этого оцепенения открылась истина. Предатель был разоблачен, и выбор сделан.
Теперь можно было исполнить долг и призвать к войне.
Но, несмотря на это, он по-прежнему не шевелился.
Мечта умерла.
Джагатай-хан изгоняет эфирного призрака
Илья посмотрела туда, где стоял Хасик, и увиденное не утешило генерала.
Она словно в первый раз оглядела мостик, наблюдая за работой многочисленных членов экипажа, пытаясь понять, нервничают ли они в той же степени, что и она. Командный центр «Бури мечей» был воистину колоссального размера, способный вместить сотни людей, ответственных за контроль и управление линкором в бою. Рифленые стены похожего на пещеру зала были усеяны террасами, ярко освещенными светом пикт-экранов. От мраморного пола к далекому сводчатому потолку поднимались обвитые люменами колонны пяти метров в диаметре. Вокруг Ильи во все стороны расходились ряды платформ, на каждой из которых размещались различные группы офицеров-сервов Белых Шрамов и техножрецов Механикум.
Возвышающаяся над дальней наблюдательной палубой громадная арка была доминирующим элементом мостика. За бронестеклом изгибался горизонт Просперо, темный, как дым, и затянутый грозовым облачным покровом. Над верхней атмосферой сверкали молнии, похожие на пляшущие серебристые жала.
Илья снова метнула взгляд на Хасика. Он находился у сенсорной колонны под аркой в окружении мерцающих гололитов и непрерывно жестикулировал. Сервиторы и офицеры из числа смертных спешили выполнить отдаваемые им приказы — десятки подчиненных приходили и уходили, кланяясь и передавая инфопланшеты.
