Роман Караваев - Инверсия
А расстояние между Кузьмой и разбойниками постепенно сокращалось. Но он не сдавался. Вот уже середина Волхова позади, вот и тонкая, едва заметная полоска берега впереди наметилась. Но что это? Впереди более тёмное, квадратных очертаний пятно. Полынья. Значит, жильё всё-таки где-то рядом. Парень на секунду остановился в замешательстве. С какой стороны обходить неожиданное препятствие? Где путь короче? Слева не успеть — там уже набегают преследователи. Остаётся только справа. Туда он и кинулся, стараясь не поскользнуться. Но из снежной круговерти неожиданно возникла неподвижная молчаливая фигура. Кузьма шарахнулся в сторону, лёд затрещал, ноги потеряли опору, и он с головой провалился в жуткую чёрную воду…
Нулевой отсчёт. Время акции. Макс нырнул вслед за уходящим на дно телом и прямо из полыньи переместился ко двору Хлоповых. Парнишка безвольно свисал с его рук, и Клюев за два вздоха высушил его промокшую насквозь одежду. Потом удалил из лёгких Кузьмы влившуюся во время утопания воду. До массивных ворот оставался с десяток шагов. Экс-пилот даже с такой ношей легко преодолел это расстояние. Одной рукой прижал тело к груди, а другой схватился за большое железное кольцо. Постучал. Потом постучал ещё раз. Громко. Во дворе послышалась возня, приглушённый кашель, и после небольшой заминки хриплый голос спросил:
— Кто?
— Открывайте, — рявкнул Клюев. — Путник домой вернулся.
Калитка бесшумно ушла внутрь, и перед Максом предстал мрачный Евсей. Ему уже было далеко за сорок, лоб избороздили морщины, а борода стала окладистой и ухоженной. Углядев Кузьму, он ахнул и пристально вгляделся в лицо спасителя.
— Охранитель? — неуверенно произнёс он.
— Давай, впускай, — усмехнулся Клюев. — Парня заморозишь.
Опростоволосившиеся загонщики сгрудились возле полыньи и гомонили. Вразвалку подошёл запыхавшийся старшой, почёсывая мясистый нос в склеротических прожилках.
— Ну? — спросил он. — Где летун?
— Утоп, — пробасил звероподобный верзила. — Дальше следов нету.
— Упустили, — расстроился главарь. — Раззявы! Кто видал, что утоп?
— Все видали, — гнусаво сообщил кто-то из толпы. — Камнем на дно.
— Будем вертаться, — подытожил старшой, кутаясь в тулуп. — Ежели окочуриться не желаете.
Он натянул шапку по самые брови, развернулся и, ссутулившись, зашагал обратно. Шайка потянулась за ним.
Топили в доме от души. Порозовевший Кузьма лежал на широкой лавке у стены и тихо посапывал. Он просто спал. И сон его был здоровым. А Клюев, Настя и Евсей сидели за добротным дубовым столом и пили чай с пряниками. Громадный медный самовар занимал весь центр стола, и Макс с большим удовольствием на него посматривал. По обе стороны от этого колосса стояли толстые восковые свечи, и их мерцающие язычки отражались в начищенных боках.
— Ты совсем не изменился, охранитель, — вглядываясь в его лицо, сказал Хлопов-старший. — Возраст обходит тебя стороной?
— Служба камню трудна, а иногда и опасна, — Макс ответил, ни секунды не размышляя. — Защитники его меняются нечасто, поэтому долог их век.
— Когда-то ты спас меня, — задумчиво проговорил Евсей, и Клюеву показалось, что он к чему-то прислушивался. То ли к своим потаённым мыслям, то ли к тому, что происходило где-то в глубинах дома. — Теперь ты спас моего сына. Про ту, давнюю, историю мне всё понятно. Я шёл к золотому камню с надеждой и открытой душой, и ты выручил меня из беды, поскольку я оказался рядом. Но вот как ты попал сюда? В нужное время и в нужное место?
— Ты задаёшь неудобные вопросы, мастер. — Экс-пилот покачал головой. — Хорошо, я отвечу. А верить или нет — решайте сами. — Он мельком взглянул на Настю. — Как хранитель камня, я обязан приглядывать за тем, кто хоть раз к нему прикоснулся. А также за теми, кто с ним связан кровными узами. В прошлом, настоящем и будущем.
— Под силу ли такое обычному человеку? — тихо спросила женщина. Голос её выдавал тщательно скрываемое опасение и вместе с тем крайнее любопытство.
— Разве я говорил когда-нибудь, что я обычный человек? — удивился Макс. — Видеть на расстоянии и мгновенно преодолевать большие пространства обычные люди не умеют. Я хранитель камня, и этим всё сказано.
— В отрочестве я и не надеялся встретить живого чародея. — Евсей с силой сжал заскорузлыми пальцами кружку. — А прожив жизнь, перестал мечтать о несбыточном. Слишком всё обыденно вокруг, и обеспечивать себе положение приходится тягостным трудом. Ничего чудесного не случается. Ты — единственное исключение. Как объяснить подобное?
— Прикоснуться к камню — уже чудо. Он либо не подпускает к себе, либо человек, достойный этого, просто не знает о нём. Камень — вещь очень древняя и таинственная. И желание он исполняет лишь единожды. Так что ты — тоже исключение.
— А как же уральские легенды? Откуда тогда они?
— От тех, кто когда-то прикасался, а потом рассказывал. Давно. На моей памяти — ты всего лишь второй, кто был допущен.
— А первый?
— Это не подлежит обсуждению, — строго произнёс Макс. — Удостоившиеся чести ничего не должны знать друг о друге. А уж встретиться им и вовсе не суждено, слишком огромен мир.
— Ну, нет так нет. — Евсей огорчённо развёл руками, но Клюев приметил, что при этом он вздохнул с явным облегчением.
В этот момент на втором этаже скрипнули половицы, послышались тяжёлые шаги, и по лестнице стал спускаться кто-то пока ещё невидимый, но, вероятно, возраста преклонного — поступь его была шаркающей и замедленной. Макс переводил заинтересованный взгляд с Хлопова-старшего на Анастасию и обратно. Он уже давно понял, что они ждут ещё кого-то, но вопросов не задавал. Всему своё время. А сейчас они разом неловко замолчали и смотрели в сторону проёма, где начинались ступеньки. Через минуту пауза разрешилась появлением седого кряжистого старика. Выглядел он вполне неплохо для своих лет, хотя и передвигался с трудом, а глаза так вообще молодо блестели из-под нависших бровей. Лишь длинная борода портила впечатление. Хлопов быстро вскочил и устремился к деду, а Макс моментально смекнул, что его давний знакомец сразу перестал быть старшим. Так оно и оказалось. Приблизившись к новому персонажу, Евсей протянул руку, чтобы старец опёрся на неё, и, развернувшись, произнёс:
— Дозволь представить тебе, охранитель, главу рода. Батюшка мой. Нестор Демьяныч.
Он степенно подвёл отца к поднявшемуся со стула Клюеву, и тот вдруг совершенно неожиданно для всех шумно вздохнул и прильнул к экс-пилоту.
— Ну, здравствуй, Вениамин, — сдавленно прошептал он. — Не чаял уж тебя увидеть.
Отпрянув, старик всмотрелся в лицо гостя, и по его морщинистой щеке сползла одинокая слезинка. Затем он повторил слова сына:
— Ты совсем не изменился.
Макс растерянно молчал, а Настя и Евсей с ошалелым видом таращились на обоих. Это был номер! Такого Клюев никак не ожидал. Тем более что видел старика впервые. Но опомнился он быстро. Догадался, что, скорее всего, это тот самый предок, которого ему ещё предстояло спасти. А для нынешнего главы рода их встреча уже произошла, причём в незапамятные времена.
— И ты здрав будь, Нестор, — сдержанно сказал он.
— Так вы знакомы? — потрясение выдавил Хлопов-средний.
— Давно. — Старик не отрывал взгляда от Клюева. — Благодаря Вениамину я жив остался. Сколько лет молитвы во здравие ему читал, а теперь вот сподобил Господь увидеться.
— В прошлом, настоящем и будущем, — еле слышно выговорила Анастасия. — Велика сила твоя, чародей.
— Что, доченька? — не расслышал Хлопов-старший.
— Это ангел-хранитель наш, батюшка, — перекрестившись, молвила женщина. — По всему, три колена ему жизнью обязаны. Муж мой…
— Как?! — Старец поразился ещё больше, чем его отпрыск. — Так это ты верный страж золотого камня, про которого Евсей толковал?! Выходит, и моего сына ты спас!
— И вашего внука тоже, батюшка. — Настя опять перекрестилась.
Нестор Демьяныч застыл, словно скованный параличом. Лишь губы беззвучно шевелились. Вероятно, он читал молитву. Сын с невесткой, скрывая охватившее их смятение, почтительно ждали, а Макс в некотором затруднении просчитывал варианты ответов на возможные вопросы. Он ведь ничего ещё не знал о будущей спасательной операции. Прочесть информацию ему даже в голову не пришло. Да и как он, собственно, мог её получить, если событие ещё не состоялось. Или уже состоялось? Это был тот ещё вопрос! Наконец, старик зашевелился и гулким голосом произнёс:
— Такой гость — великая радость для дома! А вы его чаем да пряниками потчуете. Садись-ка во главе стола, Вениамин. Евсей, убирай самовар. Настена, спроворь нам доброе угощение. Бражничать будем!
Макс понял, что отказываться нельзя. Ни к чему обижать родичей, в чьих глазах он давно уже вырос в культовую фигуру.
