Диана Торнли - Звездный Тарзан
— Извини, я не хотела тебя напугать. Тебе лучше?
— Нет.
В глазах его читался все тот же немой вопрос о причине ее появлении в каюте.
Чесни откинула закрепленное на стене сидение и присела.
— Мне показалось, что ты хочешь с кем-нибудь поговорить.
— Зачем?
Она пожала плечами.
— Это помогает скоротать время долгих перелетов гораздо лучше, чем спиртное. Твой отец гонялся бы за мной по всему космосу, если бы мы попали в тебя.
Они немного помолчали.
— Я не могу говорить об этом, — ответил юноша.
«Оставь пока эту бесплодную попытку», — решила про себя Чесни.
Она откинулась на узком сиденье и вытянула ноги, забросив их одна на другую.
— А ты довольно-таки прилично летаешь, даже отчаянно. Мне хватило одного взгляда на твой шаттл, чтобы понять: им управляет сын Неуловимого.
— Неуловимого? — Тристан был явно озадачен.
— Так прозвали твоего отца, когда он учился в летной школе. И сейчас так зовут… Если бы он видел, как ты летаешь, он очень гордился бы тобой.
Он отвел взгляд.
— Нет, не гордился бы.
Такого ответа Чесни не ожидала. Она заговорила помягче.
— Может, ты скажешь мне, почему ты так считаешь, Трис?
Он поежился, как будто собираясь снова лечь, и отвернулся к стене.
— Даже не знаю, что теперь думать о моем отце. Все эти разговоры о его предательстве, убийствах и…
— Что?! Кто тебе сказал это?
— Губернатор Реньер, — ответил юноша, мельком взглянув на нее.
— Этот мог такое сказать, — усмехнулась Чесни и наклонилась вперед. — Тристан, твой отец никого не предавал. Он выполнял свой долг, и это ему далось нелегко. Если бы он так не поступил, то всем нам пришлось бы питаться колючками и молиться на какого-нибудь деспота посреди Галактики.
Тристан промолчал в ответ, и тогда она спросила:
— Теперь тебе все ясно?
Он пожал плечами.
— Теперь тебе легче?
Тристан отрицательно покачал головой. Она недолго смотрела на него, потом убрала со лба Тристана челку. От прикосновения он вздрогнул и, закусив губу, настороженно посмотрел на Чесни.
— Ты уверен, что не можешь рассказать мне, что тебя мучает?
Он опять неуверенно пожал плечами.
— Это имеет какое-то отношение к твоему отцу?
Тристан чувствовал себя скованно, и это не укрылось от нее.
— Я не могу рассказать тебе!
— Даже если тебе станет от этого легче? Даже если после этого тебя перестанут преследовать кошмары?
— Я не могу! — повторил он, задыхаясь, и чуть не закашлялся.
Чесни показалось, что у него может произойти нервный срыв, и он выложит все, что у него есть на душе, но этого не произошло. Он просто отвернулся и больше не смотрел на Чесни.
— Извини, — помолчав, сказала она, накрыла простыней его плечи и вышла из каюты.
Вернувшись к себе, она увидела, что на терминал поступает сообщение. Чесни со вздохом села и ввела свой код. На экране появился текст. Она пробежала его глазами, потом стала вчитываться в строчки внимательнее.
СРОЧНО
13/638Л 2 3308СГ
Коммодору Чесни на борт корабля Объединенных Миров «Сторожевой»
От адмирала Середжа, «Дестриер»
СЕКРЕТНО
1. В контакт с противником вошли по плану, непосредственная угроза Состису устранена. Наши потери: «Ичорек», «Дестриер» имеет серьезные повреждения.
2. Атака на Саэде будет проводиться по плану под командованием капитана «Урея» Рассата Нигия ввиду повреждений «Дестриера». Продолжайте действовать согласно ранее полученному приказу. К вам присоединимся при первой возможности.
3. Имеется подтверждение, что Дарси нет на борту «С’аду Де’на». Возможно, ее содержат на Саэде.
4. Боевой дух мазуков резко упал. Они готовы пойти на массовое самоубийство и другие отчаянные действия.
Конец сообщения.
Чесни стерла полученную информацию из памяти компьютера, но один абзац невольно засел у нее в голове. Она подумала, что йониканского виски ей так и не придется выпить.
В лазарет она вернулась, когда огни корабля уже горели в ночном режиме. У дверей каюты Тристана остановилась.
Юноша после ее ухода даже не пошевелился.
— Ты не спишь, Трис? — тихонько спросила Чесни.
Он ответил не сразу. Единственное выдавленное им слово заглушила подушка. Он так и не шевельнулся.
Чесни вошла в каюту и села рядом с ним. Она молча поглаживала его по руке.
— Ты винишь себя в том, что произошло? — нарушила она молчание.
Тристан повернулся к женщине лицом. Боли в его глазах не стало меньше.
— Они хотели помочь мне! Умереть надо было мне! Я не должен был…
— Не надо, Трис.
Чесни взяла его руку в свою.
— Это война. Немек был солдатом — сферзахом. Он знал, чем рискует, когда уходил выполнять задание на Иссел. Врач и… твой друг… Они тоже, вероятно, понимали. Они сделали для тебя то, что считали нужным.
Юноша опустил глаза.
— Для меня. Это несправедливо. Зачем они это сделали?
— Наверное, по той же причине, по которой ты рисковал своей жизнью ради матери.
Он пристально посмотрел на нее.
— Моя мать умирает! Я всего лишь хотел помочь ей…
Чесни подсела к нему ближе.
— Сегодня утром я получила сообщение. Она жива, горячая ты голова, но пока еще не в безопасности.
Она увидела, как изменилось его лицо, и боль в глазах сменилась яростью.
— Она на Исселе! Они привезли ее на Иссел!
— Теперь она уже не там, — объяснила Чесни. — В ночь вашего побега ее посадили на борт другого корабля и покинули звездную систему.
Тристан оперся на локти.
— Куда они улетели?
— Мы полагаем, что на Саэде, и теперь преследуем их.
— Я с вами!
Тристан повернулся и резко сел.
— Постой, постой, не кипятись! Ты все не так понял, горячая голова. Ты уже сделал все, что мог, и даже больше. Всего лишь три дня назад ты перенос серьезную операцию.
— Мне нужно идти, — сказал вдруг торжественно Тристан. — Я должен исполнить джва’лай.
— Что-что исполнить?
— Мой долг, мое обещание матери.
Чесни печально покачала головой.
— Трис, ты уже исполнил все, что нужно. Думаю, твоя мать простит тебя, если остальное довершат подготовленные для этого дела люди. Твой долг в данный момент — выздороветь. Ты понимаешь меня?
Тристан не отвечал.
Чесни ушла. Вскоре Шей принес ужин.
— Когда мы доберемся до Саэде?
— Через полтора стандартных дня. Завтра утром совершим световой перелет.
От воспоминаний о болевых ощущениях Тристан поморщился.
— Можешь воспользоваться пластырем. Вчерашний скачок ты перенес вполне сносно.
Тристан молча смотрел на поднос. Он заставил себя съесть все, что ему принесли, хотя еда и показалась ему совсем безвкусной.
— Хорошо, что у тебя снова появился аппетит, — порадовался Шей, когда вернулся за посудой. — Ты очень похудел.
Тристан молча пожал плечами.
— Пластырь для сна тебе нужен?
— Нет, — отвечал Тристан. — Он бессилен против кошмарных сновидений.
Он старался не спать как можно дольше. Поначалу это было несложно, даже в темноте. Его мысли были заняты матерью и джва’лай.
Через какое-то время он опять очутился в голубых пещерах. Сцены повторялись без изменений: бронированная дверь, преградившая Немеку выход; мощный луч энергии, отбросивший Вейла к стене.
Он проснулся весь в поту от собственного крика. Кто-то тряс его за плечи.
— Тебе точно не нужен пластырь? — спрашивал Шей, предлагая стакан воды.
— Нет, он мне не поможет.
В других сновидениях он увидел Пулу, безжизненно сидевшего в кресле пилота и истекавшего кровью от скрытых ран; мать, лежавшую на погребальном костре и объятую языками пламени.
После этого он долго лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок. В каюту вошел Брандт.
— Тебе необходим пластырь.
— Нет! Мне он не нужен!
— Через час мы совершим световой перелет.
Тристан больше не стал спорить и сдался. Он все же прикрыл глаза и стиснул зубы, пока Брандт закреплял пластырь на его виске.
Проснувшись на следующее утро, он увидел Керин, прикладывавшую его руку к сенсору.
— Привет, Тристан. Полежи минуточку спокойно. Ты готов завтракать?
— Я хочу одеться, — сказал он, когда она закончила и позволила ему сесть.
Керин удивилась, но разрешила:
— Не вижу причин, препятствующих этому. Посиди и поешь, пока я подыщу что-нибудь для тебя.
Она вернулась с полевой формой в многочисленных зеленых и коричневых штрихах.
— У офицера материально-технического снабжения нет другой формы, только вот эта. Может, она и великовата для тебя, но во всяком случае не будет доставлять неприятностей твоей спине.
Брюки и рубаха в самом деле были свободными. Довольный одеждой, Тристан поднял ботинок, покрутил его в руках. Тщательно осмотрев его, он поставил обувь на пол и поморщился.
