Александр Афанасьев - Время героев ч. 2(СИ завершена)
Отец Абдуллоха, равно как и его двое старших братьев были бандитами и террористами, потому что иначе здесь было не прожить — одни горбатились на чужой земле за половину урожая, другие грабили. Отца убила охрана контрабандистского каравана, идущего из Персии — здесь проходили караванные тропы, контрабандистов грабили местные жители, но у караванов была серьезная охрана и дело часто заканчивалось большой кровью. Тогда-то старшие братья решили сдать Абдуллоха и четвертого брата Карима в интернат при медресе, в котором талибы (то есть студенты) жили на полном довольствии, а оплачивали это какие-то благотворители, да воздаст им сторицей Аллах[85]. Пока отец был жив — он не разрешал это сделать, от отец умер, а братья решили вступить в организацию Хизб ут Тахрир, которая как раз набирала боевиков: это было что-то вроде армии, только воевала она не за тагута, а на пути Аллаха. И они вступили в нее, а Абдуллох оказался в медресе и там пользовался уважением, потому что два его старших братья сражались на пути Аллаха, а как сказал один из муаллимов — даже если делать зикр круглые сутки, это и то не радует Аллаха так, как зрелище людей, твердо идущих по пути Аллаха с оружием в руках.
А потом — было летнее наступление, и мулла пришел и сказал, что оба брата Абдуллоха приняли шахаду от рук русистов и теперь они у Аллаха. В те дни, когда шли, тяжелые бои, мало было тех, в медресе, у кого кто-то в семье не стал шахидом на пути Аллаха — и тогда то они и поклялись пасть в бою с кяффирами, неверными, чтобы отомстить русистам за гибель своих родных.
Медресе это было необычным, совсем не таким как медресе… скажем в Казани или в Мекке — это было медресе широкого профиля. Здесь не только учили Коран и нормы шариата — здесь учили стрелять из автомата, гранатомета, снайперской винтовки, подкладывать фугасы на дорогах и прочим премудростям ведения террористической войны. Абдуллох был уже почти взрослым, а отряды боевиков понесли тяжелые потери, их численность нужно было спешно восстановить. С запада угрожали русисты, говорили, что русисты хотят вторгнуться в Афганистан и они не оставят здесь камня на камне, будут убивать всех кого встретят — а с востока приходили пуштуны, основной удар пришелся как раз на запад и север Афганистана, где жили не пуштуны — и пуштуны решили, что ослабленного врага можно и нужно добить, изгнать его со своей земли. Так молодой Абдуллох взял в руки автомат и стал воином…
Сегодня ночью они не собирались вообще воевать: ночью Аллах все таки велит спать. Но тут — к ним пришел их амер и приказал всем срочно подниматься, потому что русисты напали на город и вот-вот высадят десант, после чего всех перережут. Для чего это делать, когда можно просто послать пару стратегических бомбардировщиков — Абдуллох таким вопросом не задавался, он собрался, взял автомат и поехал со всеми…
Ехали они на пикапе, большом, старом, с персидскими номерами — его успели перегнать через границу до того, как в Персию пришли русские, и грабить в открытую там стало нельзя. У их джамаата пока не было пулемета и все что ни сделали с пикапом — это нарастили борта, сделали что-то типам поручней, как в британских машинах, чтобы можно было ехать стоя в кузове, держаться за борта, а при необходимости — и стрелять. В джамаате сейчас было пятнадцать человек, в пикапе они поместились с трудом, но поместились — и амер приказал ехать. Сам он ехал в кабине.
Потом они увидели. Город Мазари-Шариф был плоским, почти ничего не было видно, если не подняться на крышу — но они это увидели. Словно молнии, сверкающие с неба и достающие до земли, и там же — вспышки разрывов, сами вспышки не были видны, но в том месте небо пульсировало, переливалось желтыми отсветами…
— О, Аллах, что это? — спросил кто-то и в голосе его был слышен испуг, совсем не приличествующий воину, идущему по пути Аллаха.
Абдуллох не знал этого, он знал только то, что они приближались к тому месту, где сверкали эти молнии — и ему тоже было страшно, хотя он об этом и не говорил…
Потом они остановились на улице, темной и страшной, страшной, потому что грохотало совсем рядом. Их амер выскочил из кабины.
— Русисты идут сюда! Занять позиции. Ты, ты и ты — туда! Ты — встанешь вот здесь, ты — здесь. Остальные — за мной! Пусть русисты боятся воинов Джихада! С именем Аллаха, братья!
Город Мазари-Шариф был, как и все афганские города — застроен очень хаотично, здесь, когда нужно было расширить жилплощадь — в основном не покупали новое жилье, а делали пристройки к старому, пристраивали или вбок или вверх, пристраивали из чего попало, в результате жилые кварталы в центре больше походили на муравейники, а разобраться, куда и как пройти мог лишь хозяин дома. Абдуллох занял позицию внизу, спрятавшись за машиной, он видел, как правее его занял позицию Сулейман, у которого был пулемет, а вверху и левее, на крыше заняли позиции братья, у которых был гранатомет. Русисты пройти не должны…
Началось, когда он не успел еще обвыкнуться на новом месте, обжиться здесь, сделать его своим. Что-то ударило с неба, что-то страшное, потому что на том месте, где только что был Сулейман с его пулеметом осталась лишь вспышка, как будто на земле разорвалась молния и в разные стороны полетели куски. В одно мгновение забыв все, чему его убили в медресе Абдуллох вскочил на ноги, собираясь бежать — но прямо перед ним ударила еще одна молния. Громовой рык, страшный желтый просверк — и там, где на крыше сидели братья, уже не видно было ничего, кроме пелены дыма и пыли.
— О, Аллах, помоги!
Абдуллох метнулся в противоположную сторону — но молнии догнали и его.
Когда огонь с неба расколол улицу прямо перед ними — Араб высунулся из-за угла и бросил одну гранату за другой туда, где Громовержец обнаружил скрывающихся в засаде боевиков. Потом упал на землю, закрыв голову руками. Впереди грохотало и разлеталось на куски все, что оказалось под ударом молний с небес.
Потом — все стихло…
Первым поднялся с земли Араб, потом все остальные. Почему то сильно пахло горелым, впереди видно не было почти ничего — как в сильном тумане…
— Все целы?
— Черт, вот это дало… — сказал Лис, как самый молодой, еще не привыкший работать в связке с Громовержцем. Тут никогда не знаешь, когда тебе что-то прилетит по башке.
— Осторожно — за мной.
— Мосин один-один, на связи Гром один, прошу оценки ущерба, прием…
Спецназовцы осторожно ступали в оседающей пыли. Пока ничего не было видно…
— Гром один, здесь Мосин, тут ни хрена не видно, прием. Сообщите, если кто-то еще будет трепыхаться, прием…
— Мосин один-один, целей в непосредственной близости не наблюдаем, прием.
— Гром один — принято…
Они вышли на улице, там тоже была пыль и дым, горела перевернутая машина. Под ногами хрустело…
— Справа дверь — подсказал наблюдательный Бес
— Гром — один, здесь Мосин, наводите нас, прием.
— Мосин, минуточку… прямого прохода нет. Вам нужно пройти восточнее. Смещайтесь… черт, четыреста метров влево, там можно пробраться…
Это Араба не устраивало.
— Лис!
Молодой моментально оказался рядом.
— Я
— Ты пойдешь по улице. Ищи обход. Сверху не все видно. Громовержец прикроет тебя.
— Есть.
— Гром — один, на прием.
— Мосин, на приеме.
— Мы разделимся. Прикройте группу Мосин-два.
— Принято, вы помните о лимите времени?
— Так точно, помним.
Почему Араб принял именно такое решение? Потому, что для зачистки дома достаточно боевой пары, более количество личного состава не только в плюс — оно может быть и в минус, сколько он слышал рассказов, как при штурме дома кто-то случайно выстрелил в своего. В тесном коридоре — что два человека, что четыре — разницы нет. Да, лучше сделать именно так… не класть все яйца в одну корзину.
— Бес, делаем.
— Понял…
Идущий первым Араб сменил автомат на пистолет-пулемет с глушителем, автомат он закинул за спину. Бес достал гранату — и аккуратно просунул ее в дыру между косяком и перекосившейся дверью. Граната была Ф1.
— Бойся!
Гулко, утробно грохнуло, ударная волна окончательно сорвала дверь с петель, искореженная дверь отлетела в сторону.
— Не бойся.
Араб, пригнувшись и держа наизготовку пистолет-пулемет сунулся внутрь, на полу что-то лежало, сильно похожее на иссеченного осколками человека, чтобы не думать, Араб выстрелил в него, две пули хлестко ударили лежащую на полу кучу. Бес хлопнул его по плечу и Араб пошел дальше.
Коридор… темный и узкий, здесь вообще все дома строят. Никакого освещения — и никого.
— Мосин один-один, как принимаете?
Араб услышал — система позволяла принимать информацию и внутри здания, еще двадцать лет назад это было невозможно.
— Гром — один, принимаю четко и громко.
