Александр Афанасьев - Чужая земля
А потом — вертолет вдруг затрясся. Запахло дымом, вспыхнула красным доска, и их начало разворачивать — одной из пуль повредило либо привод хвостового винта, либо редуктор, либо сам винт. Майор успел крикнуть в рацию «Оверлорд, мы подбиты над портом, теряем стабильность!» — как еще одна очередь достала пилотскую кабину…
Стрелять из русского ДШК длинными очередями может только Джон Дж. Рэмбо — в Афганистане, по советскими вертолетам. И даже сбивать их при этом. В реальности — если ты так будешь стрелять — произойдет одно из трех. Либо ты запорешь пулеметный ствол. Либо не выдержит турель или сам пулемет, особенно если он изготовлен в Китае или Румынии. Либо — не выдержишь ты сам…
Снайпер, конечно, был не так крут, как Джон Дж. Рэмбо. Но стрелять умел. И если он не мог помочь своим друзьям — то отомстить за них мог.
Навалившись изо всей силы на пулемет, на специальные плечевые упоры — он ждал. Нужен был верняк, если ты охотишься на вертолет — шанс у тебя только один. Афганские моджахеды выделяли специальные антивертолетные группы, подкарауливающие вертолеты у посадочных площадок или на стандартных маршрутах, так вот в таких группах было до двадцати гранатометов РПГ-7. Он сам это видел еще на той стороне. Было бы хорошо, если бы с ним был хоть еще кто-то помимо совсем зеленого Сверчка. Но никого не было. Только он сам, и этот русский Диско. Группа ушла в город — и погибла. Он не сомневался в этом.
Его преимущества — два преимущества, не более. Враг не знает, что Диско захвачен и у него есть ночной монокуляр — он мог стрелять не вслепую. Его единственный шанс — если вертолет заложит вираж и приблизится к нему. Иначе… даже соваться не стоит…
— Сэр…
Вот черт…
— Что тебе?
— Они погибли, да?
— Заткнись и секи на шесть!
— Есть, сэр!
Дурак. Откуда только его взяли… салага совсем. Хотя здоровый и упрямый как черт. Ему бы в век девятнадцатый… повозки, Южная Африка, б… Не в это дерьмо…
Грохот взрыва был слышен и здесь. Конечно же, они погибли… при таком взрыве не выжить. А теперь — хаджи палили в воздух, это было видно. Салютуют твари. За спиной тоже палили — правый берег вяло перестреливался с левым… про них пока забыли нахрен.
Минут пять еще есть. Ну!
И Господь услышал молитву, как нельзя искреннюю. Он увидел вертолет — темное пятно в небе с правильными очертаниями. Ритмичный стук винтов, подвывание турбин. Вертолет шел на низкой высоте, прямо на них — видимо, хотели разобраться, что в порту.
Щас, разберетесь…
Он знал, что по низколетящему вертолету надо стрелять вдогонку. Во-первых — все имеющееся у вертолета вооружение нацелено для стрельбы вперед или вбок. Во-вторых — пилот тоже не может видеть, что у него делается с хвоста, если вертолет даже попадает под обстрел — он попытается развернуться и в течение пары десятков секунд будет отличной мишенью. Наконец — если стрелять с хвоста, то так есть неплохие шансы повредить хвостовой винт и ли редуктор — катастрофа в таком случае неизбежна. Короче — стреляй в хвост и точка. Но он так ненавидел этих ублюдков в вертолете… таких же как он, но выбравших вместо свободы работу на Орден и мутные дела с исламистами — что он не мог просто так пропустить этот вертолет.
Черный ястреб приближался, он шел прямо на него…
Он резко присел за пулеметом, в последний момент наводя его на источник грохота в небе.
Вот и долетались, гады… получайте!
Пулемет отдал в плечи, все тело содрогнулось от отдачи…
Сбитый вертолет горел где-то в районе портовых складов. Горел хорошо, с фейерверком…
Сверчок помог ему подняться, ошалелый, с совершенно безумными глазами.
— Сэр… вы вертолет сделали.
— Сверчок… ты местный? — спросил снайпер.
— Что… Ах, да, сэр. Здесь родился. А что?
— Да ничего. Валим отсюда… Бегом!
В порту был полный бардак. Хаджи, ошалевшие от падения вертолета на склады — перестали стрелять, перестрелка привела к тому, что в порт примчались местные купцы, обеспокоенные сохранностью товара. Их изумленному взору предстали пожары, один большой на месте падения вертолета, еще несколько возгораний поменьше — результат стрельбы трассерами — и все это надо было тушить. В суматохе — двоим вооруженным британцам удалось соскользнуть под пирс и добраться до места, где они оставили свои лодки.
Чужая земля
Гнездо
День третий
Гнездо выглядело как цыганский табор или лагерь переселенцев, которые сто лет назад шли караваном в места, которые позже стали называть Родезия. Повозки, которые можно было при необходимости составить в каре, создав полевое укрепление, обветренные, запыленные, прикрытые платками лица. Только здесь был двадцать первый век… наверное, и потому как повозки, так и люди кое-чем отличались…
Окончательно пришедший в себя сержант насчитал восемь крупных машин — это только то, что он видел. Четыре из них были похожи на ту, которую он видел в патрульном лагере Дог на юго-западе от Багдада в две тысячи пятом году. Тогда еще не поступили MRAPы, а подрывы уже начались и выкручивались, кто как мог. Вот несколько умельцев — и водрузили на шасси пятитонного грузовика корпус от старого БТР М113 Национальной Гвардии, который шел под списание. Не в кузов поставили — а именно на шасси, и пост управления внутрь корпуса БТР перенесли. Не так плохо, бронебойную пулю Аль-Кадиссии, иракской снайперской винтовки — эта штука держала по кругу. Но там была только одна машина, самоделка — а здесь целых четыре, и явно над ними кто-то серьезно поработал. Гранатометные решетки по кругу, дополнительная бронезащита топливного бака, щитки для прикрытия колес. И два пулемета поверху… на одной даже три, один по фронту, два по краям. Пулеметы были самые разные — два вертолетных М3, ДШК и кажется… даже какой-то новый, русский. Сержант не знал его названия.
Остальные грузовики — один новый, длиннобазный Ошкош и три старых американца, времен, наверное, еще Вьетнама — тоже были с самодельным бронированием, прикрывающим кабину и кузов, на одном — из кузова грозно торчали стволы спарки пулеметов калибра 12,7. На Ошкоше — был заводской комплект бронирования, который поставлялся в Ирак и превращал его в гантрак для прикрытия колонн. Два грузовика были чисто транспортными — один с бортовой платформой, другой с топливной цистерной. Видимо, это было что-то вроде дальнего патруля — но несоразмерно усиленного по сравнению с тем, что использовали в Афганистане они и готового принять бой с крупной и хорошо вооруженной группировкой противника.
Легкий транспорт был представлен в трех экземплярах, все три разные. Один — трехосный Лэндровер, какой использовали австралийцы, еще один — трехосный Пинцгауэр, которые использовали в последнее время уже они, двадцать второй полк САС и один Хаммер с дополнительным бронированием — но не тяжелым, последних моделей — а легким, какой используют американцы на своих машинах — рейдерах. На Хаммере было аж пять пулеметов, на Лэнде и Пинце — по четыре, вообще — вооружены здесь были мощно. И разномастно — он увидел целых три ДШК, три русских крупнокалиберных пулемета, примерно таких, какой был на его машине, и только остальные были американскими, какие и полагается использовать войскам НАТО. Этого не должно было быть — трофеи нелегально использовали для усиления чек-пойнтов и обороны баз — но не для машин. А тут — это было…
Поражало количество оружия — как установленного на машинах, так и которое было у личного состава. Оно было самым разным, и современным, и явно что из резерва, который в свое время копили все уважающие себя государства, готовясь к Третьей мировой войне. Но все оружие было в боевом состоянии, не выпускалось из рук — его носили, как носят галстук и даже не задумывались об этом…
— Здесь все вокруг оружия вертится — подтвердил Соседу Барни, неплохой шотландец по имени Барни МакКафри, в том мире гвардеец Шотландского, собственного, Ее Королевского Величества гвардейского полка, а тут перешедший в скауты — разведчики — здесь все по-простому, сэр. Оружие есть у каждого, потому что по-другому нельзя. Есть оружие — жив. Нет оружия — не жив. Причем почти сразу и без вариантов.
Он так и сказал — «не жив», вместо «мертв».
Барни МакКафри приставил к Соседу его бывший командир, майор САС Ричард МакТауб. Как он выразился — чтобы не заблудился, да и чтобы Барни было с кем языком почесать. Барни и в самом деле оказался словоохотливым, он охотно отвечал на все задаваемые вопросы, ничего не скрывая. Или это казалось, что он ничего не скрывал.
Сейчас — они сидели у костра, согревая руки большими кружками крепкого чая. Несмотря на то. что людей не хватало, на посты их не ставили…
— Прямо все так серьезно?
— Серьезнее некуда — подтвердил Барни, дуя на горячий чай — тебе надо знать, брат, что здесь вообще все очень серьезно. Ничего несерьезного нет и подохнуть — буквально на каждом шагу можно. Так что прежде чем что-то сделать — хорошо подумай. Или спроси, если не уверен в том, что делаешь правильно. Но так вообще все просто. Если десять заповедей не нарушаешь — шансы что тебя повесят один к тысяче. Даже меньше.
