Александр Афанасьев - Чужая земля
Обзор книги Александр Афанасьев - Чужая земля
Афанасьев Александр
Чужая земля
Часть 1
Возможно мы уже спускались с небес
И перерождались не раз.
Какая горькая память — память о том,
О том, что будет потом.
Но шины шепчут в ночи
Утешительный бред.
Я слышу крик в темноте,
Возможно, это сигнал.
Прощай, чужая земля,
Но нам здесь больше нельзя.
Мы стали легче тумана,
Мы стали чище дождя.
Мы вновь вернемся сюда,
Но кто нам скажет тогда:
Прощай, чужая земля, прощай!
Наутилус Помпилиус Чужая земляБагдад, Ирак
Район Газалия, сорок шестой сектор безопасности
База Iron Red
21 июня 2007 года
Большая песочница. Багдад. Дурная, очень дурная земля…
Пыль, грязь, страх, разбитые дороги, железно-тошнотный запах крови и едкий — взрывчатки. Острые взгляды на улицах, как нож, непрекращающаяся инфильтрация людей Аль-Каиды в силовые структуры Ирака. Люди в черных чалмах с автоматами… в Садр-Сити не зайдешь, убьют моментально… там некоторые дороги заминированы буквально на каждом метре, перекрыты баррикадами. И взрывы… взрывы… подрывы каждый день. Дорога в аэропорт — не зря называется «Аллея РПГ».
Капитан армии США Николас Моррелл, среднего роста, улыбчивый крепыш с едва заметным шрамом на щеке — пластика все же не убрала до конца — сидел в отданной под их группу казарме и чистил винтовку. Винтовка представляла из себя не принятую официально на вооружение HK416 c подствольным гранатометом, стволом в десять дюймов и некоторыми усовершенствованиями, внесенными лично капитаном — а казарма представляла из себя два раскаленных под солнцем, ржавых и вонючих (сортир тут, что ли был) сорокафутовых морских контейнера с надписью Maersk на боку одного из них. С одной стороны — эти контейнеры прикрывал поставленный на попа остов сгоревшего Хаммера, с которого свинтили все, что можно свинтить, а с другой стороны — линия контейнеров с металлоломом внутри и мешков HESCO, преграждающих мирным иранским гражданам путь во двор базы Iron Red, их маленького относительно безопасного кораблика посреди моря хаоса и насилия, в которое превратился Багдад. В совокупности — эта линия давала неплохую защиту от минометных обстрелов, последний из которых случился этой ночью…
Капитан Николас Моррелл начинал службу в семьдесят пятом полку рейнджеров, даже лично знал генерал-лейтенанта Стенли А. МакКристалла, затем перешел в пятую оперативную группу войск специального назначения. Сейчас — он и его люди находились в распоряжении штаба миротворческих сил (операция Enduring freedom) и были приписаны к сто двадцать первой группе особого назначения, в задачу которой входил поиск и уничтожение High Value Targets или HVT. Под этой аббревиатурой скрывались лидеры исламского сопротивления в Ираке и Афганистане, а также высокопоставленные члены Аль-Каиды. Цели высокого уровня. Идентифицировать и уничтожить. В Ираке он пробыл намного больше положенного, потому что опытных людей катастрофически не хватало, лучших перехватывали вербовщики частных компаний типа Блекуотер или ДинКорп и они возвращались сюда с окладом в три-четыре раза превышающим то, что мог позволить себе платить дядя Сэм. Что же касается его лично — то он намеревался служить на дядю Сэма, пока не надоест. Просто — денег ему хватало, а то дело, которое они делали — было намного интереснее, чем охранять какого-нибудь жирнозадого министра из местных. От всех от них, даже от самых цивилизованных — воняло. И этот запах он переносить — не мог.
Закончив с винтовкой, капитан Моррелл хотел почистить и пистолет, но передумал — он его чистил три дня назад и с того времени из него ни разу не стрелял. Пару дней еще выдержит, потом обязательно надо будет почистить. Проклятая пыль… на всем Востоке очень много пыли, это даже не песок — а именно пыль, мелкая, проникающая всюду. В сочетании с оружейной смазкой она — как проклятый клей…
В казарме было прохладно, кондиционер трудился на полную мощность, но капитан был голоден и решил сходить, немного подкрепиться, а это значило — из благословенной прохлады на солнцепек, тридцать метров до помещения, которое они переоборудовали под столовку. Можно было бы перекусить пайком… но этой дряни он наелся достаточно, когда они выслеживали Ас-Заркави. Дело было в Баакубе, небольшом городке расположенном пятьюдесятью километрами севернее Багдада. У них ничего не было — только сообщение сомнительного агента, через которое они протянули ниточку и запустили дезинформацию, способную вывести Аз-Заркави из себя и заставить его предпринять глупые и необдуманные шаги. Одиннадцать дней они ждали, расположившись на скрытом посту наблюдения недалеко от здания-мышеловки. Одиннадцать дней — без смены, без нормального сна с запахом дерьма, которым пропиталась вся их одежда. Одиннадцать дней — это была уже седьмая попытка заманить террориста в ловушку, он был хитер, умен, осторожен — но рано или поздно охотникам должно было повезти хотя бы по закону больших чисел. И им повезло — они, наконец, увидели два полицейских пикапа, продвигающихся к дому — а через семь с небольшим минут дежурный бомбардировщик F16D работая по их наведению лазером, сбросил две корректируемые авиабомбы типа Paveway весом по пятьсот фунтов каждая — и они превратили дом, куда явился террорист в груду развалин. Единственным темным пятном в этой операции было то, что ублюдок притащил с собой жену и ребенка, и они погибли тоже… но Николас Моррелл как и другие люди из группы — ограничились скорбными лицами на брифинге. Лично ему — не было ни капли их не жаль, он уже понял — здесь нет женщин, нет детей. Здесь есть помощницы террористов, готовые надеть пояс шахида по любому поводу и есть маленькие звереныши, которые мечтают побыстрее вырасти, чтобы взять автомат и начать убивать, как это делают их отцы и старшие братья. И поэтому каждая убитая женщина, каждый убитый ребенок — это тоже удар по террористическому движению. Неполиткорректно — но это так.
Солнце — закатило ему оплеуху, как только он появился на улице — но он стоически снес его гнев и пошел дальше. Кто был занят работой, тот ее делал, обливаясь потом и проклиная все на свете, а кто нет — тот старался найти тихое местечко с кондиционером и забиться туда, пока его не нашло командование и не наградило каким-нибудь поручением. Вон там, например — ремонтируют машины, какими они пользуются, из них только четыре — тяжелобронированные Хаммеры, остальные — машины такси или просто старые Тойоты Ланд Круизер 80 или Субурбаны, обычные в потоке машин на багдадских улицах и не привлекающие внимания. Конечно, обычными эти машины выглядят только снаружи, изнутри — станция связи, усиленная подвеска, крепления для оружия, тайники, никакой лишней обивки салона, которая имеет неприятное свойство гореть, бронеплиты в дверях и на полу, расширенный люк, чтобы можно было стрелять на ходу. Но они, даже переоборудованные на базах миротворческого контингента — в сущности, оставались все теми же машинами родом из восьмидесятых, прошедшими по паре сотен тысяч километров минимум и постоянно требующими ремонта. Чем сейчас и занимался… тот же Лютер, судя по татуировке на спине. До армии он был угонщиком машин, поэтому в машинах разбирался…
Столовка у них была не такая, как в обычных частях, там работали наемные гражданские — индусы в основном, которые готовили такую дрянь, что и свинья есть не станет, а для вкуса посыпали карри. У них были особые требования по секретности, поэтому еду им доставляли в термоконтейнерах из зеленой зоны, точно так же кормилось посольство и некоторые оперативные службы, расположенные там. Открыв термоконтейнер, Моррелл увидел, что сегодня — жареная индейка с гарниром. Не так уж и плохо…
Когда он уже расправился с гарниром и взялся за мясо — к нему за столик подсел Дылда. Так — хотя вообще-то официально его звали верзилой — звали пулеметчика из их группы, Хэнка Фрисборо. Рост у него был самым обычным, а долговязым прозвали его еще морские пехотинцы в двадцать шестом экспедиционном отряде, для которого он был слишком хорош. Он был из Форт Уэйна, Индиана, часто об этом трепался — вот морпехи его и прозвали верзилой, потому что Индиана — штат верзил. Его дед и его отец работали на заводе — а Хэнк пошел в армию потому, что завод закрыли. Армия в САСШ — становилась все более и более привлекательным работодателем, даже несмотря на риск оказаться в месте подобном этому.
— Приятного аппетита — сказал Фрэнк, ставя рядом свою тарелку. От него как всегда пахло дешевым одеколоном, пижон чертов, как будто баб соблазнять намылился.
— Сам не подавись… — пробурчал Моррелл. Он его за стол не приглашал.
Фрэнк принялся за еду и какое-то время они жевали молча. Потом — Хэнк отложил в сторону вилку.
