Уильям Форстен - Боевой гимн
— Сынок, это послание президента представляет собой сплошную абракадабру. Похоже, человек, который отправлял его, что-то напутал.
Лейтенант открыл рот, желая что-то сказать, но тут его взгляд упал на лицо Эндрю.
— С моей телеграммой такая же история, — без тени иронии заявил полковник. — Сделайте запрос в Белый дом и попросите их повторить оба сообщения.
— Но, сэр…
— Выполняйте!
— Есть, сэр!
Обескураженный юноша бегом кинулся к зданию, в котором находилась телеграфная станция.
— Сынок, — окликнул его Джек, — незачем так спешить.
В этот момент Ганс все на свете отдал бы за полевой бинокль. Вздохнув, он скатился вниз по склону невысокого холма и обратился к Григорию:
— Сынок, твои глаза будут получше моих. Скажи мне, что ты там увидел?
— Похоже, железная дорога ведет прямо в чинский городок, сэр. По обе стороны от нее высятся бастионы. Я разглядел на них несколько бантагов, но ворота в крепость заперты.
Ганс кивнул. Могло ли так быть, что здесь уже стало известно об их побеге? Незадолго до заката над их поездом пролетел дирижабль. Не заподозрили ли их пилоты? А вдруг Гаарку удалось добраться до неповрежденного участка телеграфного провода прежде, чем беглецы успели устроить очередной прорыв на линии, и кар-карт смог отослать в Сиань телеграмму?
Нет, в этом случае бантаги устроили бы им западню у последнего ответвления, в пяти милях к востоку отсюда.
И что им теперь делать? Таранить ворота? Во-первых, они наверняка обиты железными пластинами, а во-вторых, даже если беглецам удастся проломить ворота, их поезд, скорее всего, сойдет с рельсов, а в стене форта останется огромная брешь, в которую не замедлят ворваться бантагские штурмовики.
Развернувшись, он бросил взгляд на восток, защищая ладонью глаза от лучей восходящего солнца. К северу лежала широкая долина, ведущая к Сианю. Гансу показалось, что он видит земляную крепость в центре города, ниже по течению реки. Он мог только надеяться на то, что Джек ничего не напутал. Ганс вновь посмотрел на бастионы форта, который ему предстояло захватить.
— Нет смысла терять здесь время, — решительно сказал он Григорию. — Пойдем. Скажи нашим людям, чтобы не высовывались из вагонов. Там посмотрим, как оно все сложится.
Григорий козырнул ему и побежал назад к поезду. Ганс неспешно двинулся за ним. На него вдруг нахлынула неимоверная усталость. Дойдя до локомотива, он с трудом влез в кабину и подсел к Алексею.
— Поезжай медленно-медленно и все время подавай сигналы свистком. Если бантаги не откроют ворота, остановись перед ними так близко, насколько это будет возможно.
Алексей кивнул и запустил двигатель. Паровоз с черепашьей скоростью вскарабкался на вершину холма, откуда только что спустились Ганс с Григорием; до форта оставалась всего миля. Над степью клубился тяжелый утренний туман, и колеса их поезда, казалось, утопали в белой пуховой перине.
Все люди, кроме кочегара, вернулись из тендера в свои вагоны. Ганс перевел глаза на мертвого бантага, которого они убили на последней станции. Алексей со своим помощником посадили его на штабель дров у стенки кабины, голова бантага склонялась ему на грудь, скрывая тот факт, что у него почти полностью отсутствует лицо.
Алексей сделал два коротких гудка, через несколько секунд повторил их и тут же начал бить в колокол. Часовой, стоявший на сторожевой вышке у ворот, перегнулся через перила, явно собираясь о чем-то его спросить.
Алексей издал еще две серии коротких гудков, а Ганс внимательно следил за тем, что происходит у ворот, шепча про себя слова молитвы. Некоторые бантаги с левого бастиона взобрались на стены земляного вала и стали наблюдать за приближением поезда. Взгляд Ганса упал на ствол пушки, выглядывавший из амбразуры в стене. Дуло орудия смотрело прямо на железную дорогу.
«Один выстрел — и с нами покончено», — пронеслось у него в мозгу. До ворот оставалось уже меньше ста ярдов.
— Сбавь ход, — одними губами приказал Ганс Алексею. — И продолжай звонить в колокол.
Катившийся уже со скоростью пешехода поезд вполз на деревянный подъемный мост, переброшенный через сухой ров. Ганс мысленно одобрил строителя этих укреплений: на подходах ко рву атакующих ждали ряды острых кольев, глубина рва составляла не меньше десяти футов, а стенка, примыкавшая к земляному валу, была почти отвесной.
Один из бантагов, находившихся на бастионе, пролаял им сверху какой-то вопрос.
Ганс показал на мертвого воина, сидевшего в кабине, и сделал характерный жест рукой, показывая, что подносит ко рту стакан. Бантаг отлично понял мимику Ганса и расхохотался.
Вдруг, к полнейшему изумлению Шудера, ворота в форт распахнулись.
— Потихонечку-полегонечку, — прошептал Ганс Алексею.
Оказавшись внутри укрепления, Ганс моментально провел беглую рекогносцировку. На открытом пространстве между земляным валом и внутренней кирпичной стеной по обе стороны от железной дороги высилось несколько десятков юрт. Бантаги бесцельно бродили по двору крепости. Воины орды, запертые в ограниченном пространстве небольшого форта, производили странное впечатление. Как всадники они представляли собой грозную силу, но Гансу хватило одного беглого взгляда, чтобы понять, насколько их тяготит скучная гарнизонная служба.
Поезд прогрохотал по центру учебного плаца, а затем железная дорога сделала крутой поворот, и они поехали вдоль кирпичной стены, окружавшей квартал, в котором, судя по всему, селились чины, жившие здесь еще до того, как бантаги надолго пришли в эти места. Внизу находилась грузовая пристань, от железнодорожных путей к ней вели рампы. Рабы-чины вовсю трудились над прокладкой боковой ветки. Если бы они остановили поезд у пристани, среди рабочих сразу же началась бы паника, и люди Ганса оказались бы в гуще беснующейся толпы.
— Тормози!
Алексей кивнул и потянул за рычаг тормоза.
— Давай!
Алексей дернул за веревку, и из трубы паровоза вырвался пронзительный свист. Схватив свою винтовку, Ганс выскочил из кабины. Двери четырех закрытых вагонов распахнулись настежь. Издавая воинственный клич, беглецы один за другим выпрыгивали наружу. К удивлению Ганса, им удалось сохранить некоторый порядок, и, подчиняясь зычным командам Григория, рабочие выстроились в неровную шеренгу. Бантаги потрясенно наблюдали за этой картиной, очевидно не веря собственным глазам. Наконец некоторые из них смекнули, что к чему, и бросились бежать обратно к бастионам, в то время как другие, напротив, с криками устремились на людей Ганса, явно до сих пор не понимая, что же все-таки происходит.
Люди вскинули на плечи винтовки, нацеленные на врагов.
— Огонь!
Цепь рабочих ответила нестройным залпом, и пять-шесть бантагов упали на землю. Ничтожный результат, если учесть, что расстояние между людьми и воинами орды было всего ничего, но Ганс, тем не менее, поразился тому, как многого удалось добиться Григорию за такое короткое время. Беглецы перешли на одиночную стрельбу. Бантаги беспорядочно носились по всему плацу. Оглянувшись на пристань, Ганс увидел, что чины начали в страхе разбегаться кто куда, многие из них устремились к воротам в их городок. Он кинулся им наперерез.
— Мы убиваем бантагов, — закричал Ганс. — Помогите нам, и вы станете свободными! Мы из Республики!
Большинство чинов продолжили бежать прочь, но некоторые остановились и вопросительно посмотрели на Шудера.
— Расскажите об этом своим друзьям. Мы из Республики. Убивайте бантагов, и мы поможем вам обрести свободу.
Просвистевшая мимо него пуля свалила какого-то чина у самых ворот в город. Ганс крутанулся на месте, вскинул винтовку и тщательно прицелился в бантага, стоявшего на бастионе слева от него. Выстрел — и воин орды обмяк и мешком свалился вниз со стены. Передернув затвор и выбросив гильзу, Ганс заметил, что люди, к которым он обращался, смотрят на него разинув рты. Увидев, что он вновь поворачивается к ним, чины опрометью метнулись в свой квартал.
Последние беглецы наконец выбрались из вагонов и присоединились к своим товарищам, сражающимся с бантагами. Ганс прислонился к теплому боку паровоза и приступил к делу, тремя пулями уложив троих врагов. Бантаги начали отвечать им беспорядочными выстрелами, которые, тем не менее, имели немалый эффект, потому что для воинов орды, гораздо более искушенных в стрельбе, чем люди, не составляло большого труда поразить со ста ярдов стоявшего на открытом месте человека.
— Григорий! Кетсвана! — окликнул друзей Ганс.
На одном из бастионов ухнула пушка, и заряд картечи скосил больше десятка человек слева от Ганса и изрешетил стенку вагона у него за спиной.
— Кетсвана, атакуй бастион слева от ворот. Григорий, ты направо!
Его помощники козырнули и бросились выполнять приказ.
