Кирилл Юрченко - Первач
С минуту он молчал.
— До недавнего времени я считал Алекса погибшим, как и остальных. Но вдруг объявляетесь вы и утверждаете, что встречались с Эджертоном! У меня все перевернулось!.. Это ведь победа!.. Значит, он выжил! А ведь чтобы выйти из центра Полосы, ему потребовалось бы больше суток. Не говоря уже о том, что он мог пробыть там несравнимо дольше! Невероятно!..
Однако радость на лице доктора быстро сменилась разочарованием.
— Только одного не могу понять — почему он не вернулся? И что стало с остальными, кто был с ним?.. В общем, мне сложно говорить об Эджертоне после того, как я узнал, что он жив. Если раньше я считал его погибшим героем, то сейчас склонен считать предателем. Он ведь знал, какую проблему я пытаюсь решить и насколько это важно! Почему он не вернулся?..
Верховцев замолчал, и Тихон решил высказаться:
— Вы нисколько не удивили меня, доктор. Вы, наверное, из тех, кто считает, что наука ценится выше человеческой жизни. Знакомый лозунг. Только почему вы себя не запрограммировали и сами не отправились в Полосу? Так было бы честнее. Вы могли бы на полном основании презирать Алекса Эджертона, если бы сами выбрались оттуда. Или вы заранее для себя решили, что не имеете права жертвовать таким гением, каким себя считаете?
Верховцев посмотрел на Тихона с недоумением:
— Голубчик, я вовсе не считаю себя гением! Если уж на то пошло…
— Дайте мне закончить! Не забывайте, — добавил Тихон, — что существуют скитники, которые живут в Полосе без всякого вашего зомбирования.
Верховцева будто ошпарили кипятком. Лицо его обиженно скривилось.
— О, да!.. Это большая проблема для меня.
— Вы Великий Программист, доктор. Вам так хочется обмануть природу! И покоя не дает, что кто-то может обойтись без ваших штучек?
Но его выпад на Верховцева не подействовал. Наоборот, доктор даже заулыбался:
— Ничего. Научимся! Я продолжаю свои опыты, и буквально вчера провел эксперимент над группой майора Гузенко. Есть люди, которым не нужно объяснять, в чем состоит их долг. И вы меня не переубедите. Алекс Эджертон — предатель! Предатель, каких еще поискать!
— В чем же предательство?! Вы пытаетесь вылепить сверхчеловека. А для чего? Чтобы Полосу заселить? Так это, похоже, и без вас происходит. Как вы думаете, сколько всего может быть этих скитников? Людей, покоривших Полосу…
— Людей ли… — хмыкнул Верховцев. — Голубчик, вы не понимаете… Федералы не раз устраивали масштабные операции по их поимке. Но никого так и не удалось поймать. Это какие-то оборотни, а не люди.
— К вашему огромному сожалению, да?
— Можете подкалывать сколько угодно! — огрызнулся доктор. — Но ведь у меня теперь есть вы! И я хочу, чтобы вы не видели во мне врага. Чтобы мы сблизились. Я надеюсь с вашей помощью разгадать тайну Полосы. Может быть, это место не столь ужасно? Поймите, Полоса расширяется! И не интриги БЭН двигают мной. То, чем я занимаюсь сейчас, — вопрос будущего всего человечества. Я нашел метод выживания в Полосе! Пусть и на короткий срок. Но это только начало. Когда-нибудь этот метод назовут моим именем — вот увидите!
Он снова замолчал, и Тихон подумал, что, возможно Верховцев не совсем плохой человек, ведь им движут благие намерения. Но, будучи частью жестокой системы, он являлся ее винтиком, даже если считает, что это не так.
— У генерала Антонова, видимо, другое мнение насчет Полосы, — сказал Тихон.
— Что? — откликнулся Верховцев.
— Зачем, по-вашему, я ему понадобился? Уж не затем ли, чтобы плодиться и размножаться в Полосе?
— Чтобы… изучать, — неуверенно произнес доктор.
— Или разнести ее на хрен, если получится!
— Что-что?
Сказав «а», не имело смысла молчать.
— Вы знаете, с какой целью Алекс Эджертон был отправлен в Полосу?
Доктор пожал плечами.
— Как и все. Чтобы исследовать, собрать как можно больше информации.
Выслушав его ответ, Тихон задумался. Верховцев не врал. Он чувствовал это. И, возможно, правда несколько обескуражит доктора. Тихону вдруг очень захотелось этого.
— Алекс Эджертон и люди, которые были с ним, доставили в Полосу ядерные заряды новейшей разработки!
Конечно, Тихон не стал уточнять, что узнал это из своего видения. Но он был совершенно уверен, что все именно так и есть.
— Они с ума сошли, — пробормотал Верховцев. — Ведь мы же ничего не знаем о Полосе.
Он вскочил с места и заходил, размахивая руками.
— Невероятно!!! Что они себе позволяют! Так вот почему они так легко готовы были дать ход моим исследованиям, когда я только заикнулся об этом. Боже, какой я глупец!.. Впрочем… — Верховцев остановился. — Если бы взрыв был, все бы о нем узнали. Но взрыва ведь не было, верно?
Он повернулся к Тихону:
— Верно?
— Похоже, что не было.
— Но тогда откуда вы взяли эту информацию?
Тихон пожал плечами.
— Я вам говорил. Оттуда же, откуда вы считаете, что у меня помутнение разума.
— Да что там, — отмахнулся Верховцев. — Это очень даже вероятно. У меня были подозрения, только я предпочитал в это не совать свой нос. Они не понимают… Что если после взрыва Полоса ответит? Она ведь и появилась как раз после бомбардировок.
— Скажите, доктор, вам хочется верить в мою необыкновенность? В то, что между мной и Алексом существует какая-то особенная связь?
— Очень хочется, — ответил Верховцев после недолгого раздумья. — Я никому не расскажу о нашем разговоре. А пока мне нужно время. Слишком много мыслей…
Он поднялся, готовясь уйти.
— Верховцев, — окликнул его Тихон. — Если вы сумеете спасти моих друзей, я сделаю для вас все, что в моих силах. И даже позволю прочесть свой мозг…
Доктор замер на пороге.
— Я постараюсь разузнать о них, — сказал он.
* * *Вскоре после того, как Верховцев ушел, дверь комнаты отворилась, и рослый охранник внес какую-то коробку. Когда он ушел, Тихон открыл ее и обнаружил в ней собственные вещи, изъятые при аресте. Рюкзак, одежда, как ни странно, выстиранная и оттого казавшаяся чужой. Свой старый вещмешок. Найденные в разрушенном супермаркете фонари. Часы, очки, ставшие ненужными. На дне он увидел бинокль, но доставать не стал. Старенький потертый театральный бинокль. Тихон и без того мог вспомнить все выщербинки, все потертости на его когда-то лакированной поверхности из искусственной слоновьей кости. И все же это был единственный предмет, с которым связан огромный пласт воспоминаний. Именно с него начались необычные приключения Тихона, когда он пытался разглядеть албасту, таившуюся в развалинах. Знакомству с Аминой он обязан тому случаю.
Закрыв глаза, Тихон представил себе лицо девушки: он готов был до бесконечности любоваться этим видением, больше не сомневаясь, что нет на свете никого дороже. И больно было думать, что он никак не может помочь ей. Впрочем, интерес к нему со стороны федералов и доктора Верховцева давал определенную надежду.
«Как она чувствует себя? Как там Нусуп, дерзкий засранец? Если им плохо, я готов принять их боль на себя».
И Тихон стал думать о них, желая, чтобы ребята пошли на поправку, и надеясь, что в не открытом до конца запасе его новых умений найдется и такое.
Единственное, чего он не мог определить с точностью, это сценарий своего будущего. Смутные и тревожные образы рисовало его воображение, но ничего конкретного. И все же главная проблема была очевидной и лежала на поверхности. Все крутится вокруг Полосы, представляющей определенную, но не до конца распознанную угрозу для тех, кто привык бояться всего необычного. Верховцев это хорошо понимает и одержим в своем стремлении облагодетельствовать человечество, каких бы жертв это ни стоило. Но он взялся за решение не с той стороны. Лабораторно создать людей, которые смогут жить в Полосе. Как скитники…
«Получается — таких, как я. Как Алекс.
Интересно, Алекс — результат эксперимента Верховцева?.. Нет, вряд ли».
Тихон вспомнил свой последний сон, когда ему казалось, что он побывал в шкуре Алекса Эджертона. Определенно это было послание. И отправил его Алекс из Полосы. Когда они разговаривали в поселке, Алекс ничего не рассказывал о своем недавнем прошлом. И только недавний телепатический контакт позволил Тихону узнать, что произошло с Эджертоном, когда тот отправился в Полосу со своим заданием.
Но сон не имел конца. Что же было дальше?
Получить ответ Тихон мог, только снова погрузившись в то же состояние. Однако нелегко было сейчас добиться этого. Да и какова вероятность, что человеку может присниться продолжение когда-то прерванного сна или видения? Ничтожная.
Впрочем, он забыл, что стал необычным человеком. И по мере того, как желание контакта с Алексом все глубже и глубже затягивало Тихона, он постепенно становился частью другой реальности. Подобно философу Чжуан-цзы, которому приснилось, что он мотылек, а когда проснулся, то не мог решить: мотылек ли он, которому снится сон, или действительно настоящий Чжуан-цзы?..
