Андрей Круз - Эпоха мертвых. Москва
Гнездилов протянул мне отпечатанные на ксероксе листы с фотографиями. А чего тут узнавать? Мое личное дело из отдела кадров «Фармкора» как раз с такой фотографией и хранится. А семья Дегтяревых переснята с фото семейных, видать, в квартире у них пошарились. Этому я не удивился. А удивился я другому – колонне военных на броне. Откуда они то взялись? В службе безопасности «Фармкора» я бронетехники не видел. Нашел союзников? Кстати, а где сам господин Бурко, в таком случае? Остался в стране? И что-то планирует?
– Давно это случилось? В смысле, приезд военных? – спросил я.
– Говорят, что примерно неделю назад. И еще говорят, что, если людей с фотографий встретят, то следует задержать их или убить, а имеющиеся при них оранжевые пластиковые контейнеры забрать и хранить как зеницу ока, пока за ними не приедут. И дать знать, что контейнеры забрали, посредством выхода в эфир.
– А есть кому и откуда выйти в эфир?
– К сожалению, уже нет. Передатчик у них был, и радист имелся, но теперь… сам видишь.
Гнездилов обвел рукой панораму разрушений и пожаров.
– Ну что, – спросил он, – расскажешь, ради чего целую зону уголовников на волю выпустили? Что у тебя за контейнеры? Ты не нервничай, я как бы соображаю, что хороший человек, чтобы поймать плохого, уголовников на волю не выпустит. Скорее наоборот. Может быть и помогу чем смогу, если дело того стоит.
– Вы нам трофеями помогите. – усмехнулся я. – Надо в деревню выкуп отдать, чтобы вот его с нами отпустили.
Я показал на стоящего неподалеку Ваську-Кэмела.
– Ну, это решаемо. Не проблема.
Сергей Крамцов, «партизан и диверсант».
18 апреля, среда, утро.
Деревня преображалась а глазах, превращаясь в крепость. Уже почти что вокруг всей деревни успели вбить в землю массивные колья, и теперь их оплетали колючей проволокой старого образца, так плотно, и на такую ширину, как можно было только увидеть на фотографиях эпохи Первой Мировой, изображающие укрепления вокруг Вердена. Интересно, а где Трофимыч успел столько колючки подрезать? Добычливый какой.
Внутри периметра с колючкой экскаватор на тракторе «Беларусь» копал узкую канаву, в которой собирались устанавливать частокол. Ближайший к домам лес валили, делая из него колья, а заодно образовывая полосу отчуждения вокруг села. По всему было похоже, что на этом аврале трудилось все население села. Если так и продолжат работать, то через месяц здесь будет неприступное для зомби и бандитов с легким оружием укрепление. Патрулируй только периметр, не спи, и все будет в лучшем виде.
Мы поискали председателя, чтобы сразу решить вопрос с Васькой, но нашли только его помощницу, дородную тетку лет сорока. Она сказала, что Трофимыч уехал по соседним селам, и будет только к вечеру. И еще сказала, обращаясь к нам, чтобы мы не вздумали сегодня уехать, потому как Трофимыч планирует что-то на вечер, а вообще велел выспаться, а затем идти к нему домой, где нам натопят баню. Васька сказал, что Трофимыч страстью к бане знаменит и у него парилка самая большая и самая лучшая в селе. Поскольку нам до сих пор попариться так и не удалось, отказываться было грех.
Почти всех наших я нашел возле машин. Никакой специальной причины к тому не было, кому-то что-то понадобилось, кто-то пошел следом, кто-то подошел туда же, разговорились, и все оказались на этом самом месте. Маша была с детьми, причем Сашка с неизменной духовушкой, так что выглядел не хуже нас. Шмель уже сидел в кузове грузовика и чистил трофейные автоматы, что надо было бы сделать сразу, разумеется. Из них всех стреляли, а нагар – штука такая, чем дольше не чищен, тем прочней становится.
– Ну что, как съездили? – спросила Маша.
– Банде… – я вспомнил, что дамы вокруг… – конец ей, в общем. «Грады» все раздолбали, а потом там зачистили остатки. Двое пленных сказали, что человек сорок из банды в отъезде, двумя группами, но раньше то их больше двух рот было. Но есть и плохие новости. Нас ищут.
– Кто? – чуть не вывалился из кузова Шмель.
Шмель моего разговора с Гнездиловым не слышал, тот меня в сторонку даже от остальных спутников отзывал, а Шмель вообще у машины дежурил.
– Все те же. И судя по всему, догадались, что мы пойдем на «Шешнашку». Вся бодяга с этой зоной только из-за нас и началась.
– Странно было бы не догадаться. – сказала Ксения. – Они наверняка про двоюродного брата папы знали. К кому мы еще можем поехать?
– Согласен. – сказал я. – Но новость очень плохая. От пленных узнали, что персонально за нами послали до роты какого-то спецназа на броне. И еще, очень похоже, что эта команда поехала дальше, поднимать зоны в Мордовии, возле «Шешнашки». А это значит, что там придется пробираться на пузе ползком.
– Вы хотите нас здесь оставить? – спросила Алина Александровна.
Спросила непонятным тоном. То ли одобрительно, то ли с готовностью спорить до хрипоты.
– Не здесь. – мотнул я головой. – Пушкари сообщили, что большая военная база образована в Гороховце, между Владимиром и Нижним. Там самый большой в России военный учебный центр. Туда отошли все части от обоих городов. И там идеальная безопасность.
– Знать дадут? – спросил Сергеич.
– Именно. Нас там будут ждать. И там останутся до лучших времен Маша с детьми и Алина Александрова с девочками. Из числа остальных к «Шешнашке» пойдут только добровольцы.
Произнося эту краткую речь, я смотрел на Алину Александровну, ожидая ее реакции. Она посмотрела мне в глаза, улыбнулась:
– Сережа, я все понимаю. Одно дело просто ехать, а другое – пробираться по враждебной территории. Но там мой муж, и я намерена к нему попасть.
Вот так. Я намерена – и хоть трава не расти. Подайте меня к мужу. Рано или поздно этот разговор должен был состояться. Его результат должен быть одним – она не едет в «Шешнашку». Другие варианты не рассматриваются, не принимаются и не обсуждаются. Их и быть не может. Обещания обещаниями, но должна же быть и элементарная логика в действиях.
Я отозвал семью Дегтяревых в сторонку, чтобы не вмешивать в эту нашу сложную и нелепую комбинацию всех остальных. Мы дошли почти до конца улицы, пустынной из-за того, что все население деревни трудилось на укреплениях. Сестренки отошли с нами, но стояли молча.
– Алина Александровна, а кто вам сказал, что ваш муж именно там? – начал я разыгрывать заранее упрятанного в рукав туза. – Улетел он в Кош-Агаш, вообще то, если вы помните. Не в Горький-16. Там тоже исследовательский центр, и это очень далеко от «Шешнашки». Он просто собирался позднее приехать к Гордееву.
– И что? – насторожилась она. – Значит приехал, раз собирался.
– А то, что связи нет, сообщения нарушены уже давно. Как он туда попадет?
– Самолетом. – уверенно ответила она. – Самолеты же летают?
– Самолетом. Да, конечно. – усмехнулся я. – Он скажет, что хочет навестить кузена за три тысячи километров от Горного Алтая, и ему предоставят самолет, истратив десятки тонн дефицитного топлива в момент, когда наступил конец света? Вы действительно так думаете?
– А вы? – задала она встречный вопрос.
– Я уверен, что никто никакого самолета ему не даст. А если даже он будет ссылаться на то, что там лаборатория… так в Кош-Агаше тоже лаборатория! Пусть там и работает.
Лицо Дегтяревой приняло непреклонно-упрямое выражение. Она замолчала, но в ее глазах я видел прямой упрек – я не хочу отвезти ее к мужу, хоть и обещал. Обещал подать мужа, но не подаю. Сейчас она так и скажет: «Сережа, вы мне обещали!».
– Сережа, но вы же мне обещали!
– Обещал. Но я не обещал попутно погубить массу людей и передать вас в руки разбежавшихся зеков.
Нет, она просто не слышит меня, и все тут. Вообще не слышит. Ее не везут в «Шешнашку», и это все, что она вынесла из нашего разговора. Ее обманули, она пригрела на груди змею в моем лице. А эти то две овцы малолетние чего молчат? Как лаборатории взрывать, так они впереди планеты всей, а теперь что, тоже просто едут к папе, потому что им «обещали»?
– Но он назначил нам встречу у Кирилла! – вновь заявила Дегтярева.
– Когда он ее назначил? – поднял в удивлении брови я. – Когда можно было просто купить билет и ехать! А не когда уцелело меньше… не знаю… четверти от всего человечества. Или десяти процентов. Если бы я назначил вашей дочери свидание на завтра, на предмет пойти в Большой театр, вы бы ее тоже туда отправили? Даже, если бы у меня сохранились билеты, купленные заранее?
Дегтярева лишь плотнее сжала губы и отвернулась.
– Я не хочу к зекам. – неожиданно сказала ей Ксения. – И я не хочу, чтобы погибли люди для того, чтобы отвезти нас в Садов. Из-за меня и так погибли люди уже. Этого достаточно. Сначала они погибли в честь моих политических взглядов, теперь другие люди погибнут, чтобы я попала к папе. Ма, так получается? Чего мы потом захотим, после того, как нас туда довезут?
