Александр Кучаев - Под новым небом, или На углях астероида
По прошествии всего недели после переселения первой партии длинноволосых поженились Диана и Мишель. Сначала они жили у старших О’Брайенов, затем для них был построен дом в Семигорье.
– Бунгало что надо, – не уставала повторять Клер, посещая новосёлов. – Окна-то, окна какие широкие! Светло тут у вас, удобно. Одна печка чего стоит. Зимой, в ненастную погоду, хорошо, наверное, будет греться возле неё. Подобное жилище было у меня в нашем старом добром Уотфорде. Ах, сколько лет минуло с той поры!
Содержание этих разговоров Диана передала Уиллису, и на очередном заседании парламента тот поднял вопрос об ускорении жилищного строительства в Семигорье. К тому времени от посёлка в состав парламента были избраны Мишель, Сара и Лейла – мать Реди. Лейла знала английский лучше, чем Мишель, быстро совершенствовала его и свободно общалась со всеми жителями Нью-Росса. В своей семье она также говорила только на английском, чтобы дети её как можно скорее выучили этот язык.
Начали возводить сразу пять домов. В строительстве принимали участие и поселковые подростки. На доставке леса, камня, кирпичей, черепицы использовали всех упряжных лошадей. Когда эти дома были сданы «под ключ», сразу же приступили к строительству ещё нескольких.
Первыми в новые жилища вселились Линда со своим ребёнком и пожилой Бланш – они решили жить вместе, Клер с Сарой и ещё три семьи. Было предложение отдать один из домов Лейле, но Реди, прознав, что при основании Нью-Росса Уиллис вселился последним, категорически воспротивился.
– Пока мы поживём в вигваме! – заявил он. – Вот когда такими домами будет обеспечен весь посёлок, тогда наступит и наш черёд.
Все поселковые дети семи лет и старше приступили к занятиям в нью-росской школе, где на первых порах кроме английского языка им стали преподавать математические азы, географию, историю народов Земли, рисование и кое-что из естествознания.
Когда в Нью-Россе ставили спектакли или устраивали музыкальные вечера, в город являлось всё Семигорье. Здание ратуши не было рассчитано на такое количество людей, и при хорошей погоде торжества эти – иначе их назвать нельзя – стали проводить на центральной площади. Молодёжь посёлка быстро освоила и вальс, и танго, и чарльстон и через непродолжительное время ничем не уступала в танцевальном искусстве «коренным» жителям острова.
– Какими жалкими и несчастными мы были при Дингере, – говорили молодые семигорцы, критически оценивая своё недавнее прошлое. – Каким убогим и бессмысленным было наше существование. Мы были бездуховны, морально тупы и даже не осознавали, что представляем собой только жестокое звериное стадо.
Спустя полгода после основания Семигорья «Ирландия» вновь взяла курс к Лазурному берегу. В этот раз кроме экипажа на её борту было девять жителей нового посёлка, и взрослые и подростки. Когда шхуна встала напротив стойбища, все они спустились в шлюпку. Женщины разместились на корме и носу, парни сели на вёсла, и шлюпка отвалила от борта.
Делегация пробыла в стойбище сутки, по истечении которых все остававшиеся в нём длинноволосые согласились переехать на жительство к своим сородичам на новой земле.
* * *Почти одновременно с переселением длинноволосых «Ирландию» стали готовить к экспедиции в Средиземное море.
Свенсен закончил мастерить хронометр и прибор для определения местоположения судна. Хронометр показывал точное время. Что это именно так, установили по восходу и закату солнца. Прибор для определения местоположения, конечно, был не секстант, но он вполне оправдывал своё предназначение, и все называли его секстантом.
Вслед за этим Свенсен взялся за усиление артиллерийского вооружения «Ирландии».
– Кто знает, что ждёт вас в экспедиции, – говорил он О’Брайену. – Надо быть готовыми ко всему.
В течение нескольких месяцев он вместе с Лу работал над созданием нового, более совершенного орудия и снарядов к нему. Наконец орудие было готово. Заряжалось оно так же, как однозарядная винтовка, и точно так же снаряд затвором загонялся в казённик ствола.
– Орудие калибра примерно 55–60 миллиметров, – говорил Свенсен, рассказывая об особенностях своего нового творения. – При более крупном калибре, думается, конструкции корабля не выдержат отдачи при выстреле.
Орудие это поставили в носовой части шхуны на месте прежней гладкоствольной пушки. Комендором её был назначен матрос Стив.
«Ирландия» вышла в море и с расстояния примерно в одну милю открыла огонь по установленной на берегу мишени. Было сделано пять пристрелочных выстрелов. Всплески разрывов показывали места попадания снарядов. Море было неспокойно, и корабль изрядно качало, тем не менее один из снарядов накрыл мишень, а остальные легли поблизости от неё. Стива поздравили с удачно проведённой стрельбой и выразили надежду, что при случае он сможет защитить корабль от неприятеля, если таковой появится.
Позаботился Свенсен и об улучшении вооружения будущих участников экспедиции. Как-то он пригласил Игоря в мастерскую при кузнице и снял со стены нечто похожее на ружьё.
– Ого! – воскликнул Игорь. – Вот так раз – винтовка! Глазам своим не верю!
– Я бы назвал эту штуку карабином, – ответил Свенсен. – Смотри, как он устроен. Видишь, я больно-то не мудрил, а только как бы усовершенствовал имеющийся у нас револьвер. Удлинил ствол. Приделал приклад. Увеличил размеры барабана – у карабина он не шестизарядный, а девяти. И патроны не револьверные, а винтовочные. Вот и всё. Скажи, как просто!
Игорь только покрутил головой, удивившись смекалке кузнеца. В тот же день в сопровождении Сергея, Томаса, Ника и ещё нескольких человек они спустились к бухте Удобной и устроили пробные стрельбы. Карабин действовал безотказно, даже когда его искупали в песке, довольно точно бил на пятьсот шагов, был удобен и прост в обращении.
Учитывая горький опыт экспедиции за солью, позаботились об увеличении запасов пресной воды на шхуне. Всё тот же Свенсен на недавно построенной им лесопилке, где были пилорама, циркулярная пила, роторный рубанок и другие механические устройства, заготовил необходимые пиломатериалы, и за месяц до отплытия «Ирландия» была обеспечена более чем достаточным количеством двадцативедёрных дубовых бочек, стянутых железными обручами. Саму шхуну отремонтировали, очистили днище от ракушек и погрузили на неё парусину, канаты, смолу, древесину и всё остальное, что могло пригодиться в далёком рейсе. Кладовые с избытком заполнили продовольствием.
В состав экипажа кроме О’Брайена и Генри зачислили Игоря, Сергея, Стива, Томаса, Ника и, в качестве юнги, Реди. Дополнительно к обычной одежде всем им выдали утеплённые кожаные куртки и рабочие робы из плотной крапивной ткани с примесью шерстяной нитки – с расчётом на северную погоду. Каждый был вооружён карабином и револьвером. Игорь взял с собой и лук со стрелами.
Перед отплытием переправили на шхуну Тарзана, трёх лошадей и несколько восьмимесячных свиней. Лошадей, как и в предыдущий раз, разместили в трюме, а свиней – на палубе.
В предпоследний день мая «Ирландия» вышла из бухты Удобная, и О’Брайен взял курс на север. Миновав через трое суток северо-восточную оконечность Новой Европы, шхуна повернула на северо-запад.
Плавание проходило спокойно. Матросы стояли на вахте. После утренней побудки, ещё до восхода солнца, ставили паруса, мыли палубу, драили металлические предметы и вообще наводили порядок на корабле. Затем, проголодавшись, завтракали сухарями, запивая их апельсиновым, виноградным, гранатовым или персиковым соками, ведёрные бочонки которых стояли в одной из кладовых. В полдень – обед. Обычно на обед Игорь в качестве закусок готовил салаты из мяса, рыбы и консервированных овощей. На первое – наваристые похлёбки и супы. На второе – тушёное, жареное или отварное мясо, рулеты, солянки или шашлыки. Или рыба: отварная, жаренная в тесте или сухарях, чаще всего скумбрия, кефаль или тунец. После чего шли разные пирожки, булочки и крендели с компотом или киселём. В четыре часа дня полдничали, закусывая орехами, финиками, вялеными персиками и бананами, которые запивали всё теми же соками. В семь вечера начинали ужинать. На ужин – или рубленый ливер, или мясной пудинг, или бифштекс из вырезки, за которыми следовали горки пирожков с мясом, морской капустой или повидлом.
– Слушай, повар! – сказал однажды, не выдержав, О’Брайен. – Ты мне всю команду испортишь! Ты же их перекармливаешь. Скоро они не то что по вантам забраться – по палубе пробежаться не смогут.
– Никак нет, капитан, не перекармливаю, – ответил Игорь, встав по стойке «смирно». – В течение дня матросы много двигаются – шутка ли влезть во время качки на самый верх мачты, да ещё и поработать там с напряжением всех сил! Они подолгу стоят на вахте и, на мой взгляд, недостаточно спят. Все они очень молоды, и их надо поддерживать питанием. Пока никто из них не растолстел. Если кто-то из экипажа немножко и поправился, так это только ты. Ты себя проецируешь на всех остальных.
