Артем Каменистый - На руинах Мальрока
– Мне бы с мечом для начала. Научите?
– Дан, вы плохо выглядите. Может, отдохнете лучше?
– Сегодня – да, отдохну. А завтра подучите?
– Разумеется. Если тело ваше знакомо с фехтованием, то сразу все вспомнится.
* * *Палка в руках епископа чуть подрагивала, кончиком описывая в воздухе крошечные восьмерки. Завораживающее движение, и по опыту знаю, что фиксировать на нем взгляд не стоит – смотреть надо чуть дальше, желательно сквозь противника. Трудно к такому привыкнуть, но зато видишь его с головы до пят и ничего не упускаешь. А если вытаращусь на одну точку, то сразу пожалею: расплата будет мгновенной. Это в гонконгских фильмах противники дубасят друг друга огромными ножиками по часу экранного времени и даже не потеют при этом. Здесь же все иначе: атака бывает или успешной, или нет. В первом случае побеждаешь ты, во втором вариантов два: ничья – или ты проиграл.
Ничья у меня с епископом бывает редко…
Победы над ним вообще единичны…
А ведь достаю его часто, но почти все эти случаи он решительно забраковывает. Довод у него один: таким ударом я могу лишь бездоспешному рану нанести. Противнику в доспехах не сделаю ничего – даже добротная кожанка или простецкая куртка стеганая не пропустит сталь к коже.
Странно – на Земле меня научили бить именно так. По опыту знаю, что даже при ударе по пластиковой кирасе синяки оставались иногда. Инструкторы считали, что при атаке надо основной акцент делать на скорость: с короткого колющего тычка, малым замахом, режущим касанием. Стараясь поразить уязвимые точки, вызвав или мгновенный шок, или обильную кровопотерю. Но епископ думает иначе: бить надо с такой силой, чтобы даже в броне несладко пришлось – если все получилось правильно, то уже все равно, куда угодил. Несколько таких попаданий – и врагу хана. Такому меня никто не учил – это ведь не фехтование, а обмолот зерна получается.
Парирования ударов епископ тоже не приветствует. Логика в этом присутствует – сталь, сталкиваясь со сталью, не всегда остается безнаказанной. Иззубренный клинок теряет эффективность и в особо печальных случаях может вообще сломаться, оставив тебя с огрызком в руке против ухмыляющегося противника. Свой меч положено беречь, так что портить его допустимо лишь в крайних случаях. Отступи, увернись, пригнись – убери свое тело с пути вражеского оружия, в крайнем случае встречай плашмя.
Восьмерку разорвало в нижней точке траектории – палка в руках епископа крутанулась, будто лопасть винта самолетного, конец прилетел в голову. Но головы моей в этой точке уже не было – резко присев, я подрубил противнику опорную ногу, но она, к сожалению, повторила маневр моей головы, только ушла не вниз, а вверх – под самым каблуком деревянный «клинок» прошел. И ловкий еретик при этом не упал – немолодой, а шустрый, будто кот, ворующий колбасу!
Понимая, что снизу вверх как атаковать, так и обороняться будет не слишком удобно, я попытался отскочить назад как был – на полусогнутых ногах. Но так и замер – обструганная палка легонько стукнула по макушке шлема, сигнализируя об окончании поединка.
Опять достал меня, хрен старый!..
Я выпрямился, рванул застежку, стащил шлем, глубоко вздохнул. Вымотался немного – уже около получаса рубимся, всю траву истоптали на полянке, пота пару литров потеряли.
Епископ, отбросив палку, снял шлем, покачал головой:
– Дан, мы уже второй день с вами занимаемся, а боевая память так и не возвращается. Это неприятно…
– Вы ведь говорили, что я делаю успехи.
– Да, так и говорил: вы перестали меня гладить оружием – начали бить почти как полагается. Но все равно не понимаю, в чем дело: неправильно вы с мечом работаете.
– Но я же иногда вас побеждаю. Редко, но побеждаю.
– Дан, я смертный человек и тоже ошибаться могу. Да и давненько с войной покончил – лишь с вами познакомившись, начал вновь за меч браться. К тому же палка – не железо, отличия есть. Так что не обольщайтесь. Если уж совсем откровенно, то ваши единичные успехи «спасибо» должны говорить не технике вашей – у вас ее вообще нет, если не вспоминать того ласкового поглаживания, что вы поначалу называли фехтованием. Скорость у вас большая – я такой не припомню, чтобы встречал. Реакция тоже отменная. Вот их и надо благодарить. К этим качествам еще добавить технику правильную – и опасный боец получится, очень опасный. Пару раз вы меня даже пугали: двигались с такой скоростью, будто не человек, а перерожденный.
Вспомнив, как резво действовала Йена после разоблачения, я вздрогнул, покачал головой:
– Раз старая моя техника не вспоминается, значит, буду учить новую. Я хороший ученик – учусь быстро.
– Вы и сейчас неплохи, но в сравнении с бойцами вроде меня выглядите просто смешно – уж извините.
– Я понимаю – не обижаюсь на правду. Но посмотрим, что вы скажете через месяц-другой.
Усмехнувшись, епископ пообещал:
– Если к осени начнете меня побеждать в половине поединков, то я поставлю вам кувшин лучшего вина, которое смогу здесь найти.
– Согласен. И Зеленый тоже согласен. Кстати, меня бы еще грамоте немного подучить. Не смотрите так странно: буквы путаются в глазах. Говорил же – с памятью совсем плохо. Мне бы хоть несколько уроков.
– Дан, я, конечно, не откажу, но удивляюсь все сильнее и сильнее: это как же голова должна повредиться, чтобы грамоту позабыть? Мне казалось, что грамота от самой души идет, а душу человеческую попортить никак невозможно, если без Тьмы. А Тьмы в вас нет никакой – даже без птицы уже понятно мне это.
– А в тюрьме сомневались…
– Там я и в самом себе не был уверен. Дан, пора догонять своих: обоз далеко уже ушел, места неспокойные, а мы теперь, по вашей воле, самые главные здесь – негоже народ без головы оставлять.
– Вы правы: случись что с нами – Дирбз с Арисатом друг другу глотки перегрызут.
– Ну это вряд ли. Просто опыта управления таким количеством людей у них нет, да и растеряются сильно – в непростом мы месте, и ситуация непростая. Так что лучше поспешить на коней: догнать обоз надо.
* * *Трясясь в седле, я предавался унылым размышлениям. Второй день тренируюсь с епископом, но мечта так и не сбывается. Я ведь подспудно надеялся, что стоит начать занятия – и во мне пробудятся те самые механизмы черного сердца, что делали из Йены машину убийства. Она тогда, даже получив в начале схватки страшную рану, металась будто взбесившаяся молния. Нескольких вооруженных до зубов воинов едва не порвала. Епископ уверяет, что я быстр как стрела, но все же чувствую – не то все. Может, и не тормоз, но до Йены бесконечно далеко.
А ведь почти уверен – я ничем ее не хуже. Могу действовать так же, но почему-то не получается. И тренировки фехтовальные не помогают. Плюнуть и забыть? Я и без черного сердца неплох: Конфидус хвалит мою реакцию, скорость, длину рук. Недоволен только техникой, вбитой земными инструкторами, – требует от нее избавляться. Не так это просто – ее мне месяцами вдалбливали, и за пару дней такого прессинга не забыть. Но ничего – до осени время есть, а там мы обязательно с Зеленым наклюкаемся дармового церковного винца.
Или есть другие варианты? Может, стоит учиться не таким методом? Как вообще можно управлять тем, чего не понимаешь?
Стоп! А ведь я это делал! Управлял!
Тогда, в тюрьме – сознательными усилиями форсировал процесс регенерации. На стене вися, много о чем передумать успеваешь и замечаешь все мелочи, происходящие вокруг, – ведь мирок каземата мал и беден. Вот тогда и подметил, как жар внутренний работает, раны излечивая. А если так же попробовать вызывать его, только не для заживления, а для ускорения? Мне помнится, Йена, получив по затылку, не сразу вскочила нас карать – валялась несколько секунд. Может, разжигала в себе этот внутренний огонь?
Гадай теперь…
Ладно, буду думать. И пробовать. Пусть мне достался сомнительный бонус, но отступать я не стану: придется с ним разбираться.
* * *«Продолжение отчета добровольца номер девять. Двадцатый день после побега из застенка.
Вань, в прошлый раз я вам наговорил кучу гадостей – уж простите, не в себе тогда был. Настроение, знаете ли, испортилось. Такое бывает, когда тебя непонятные мутанты воруют из охраняемого лагеря и купают потом в каналах грязных.
Постараюсь исправиться и в знак этого представлю вам короткий научный отчет о том, что происходит в окружающем меня мире. Я ведь, как-никак, не просто диверсант, а диверсант-исследователь – значит, надо вести себя соответственно.
Итак, приступаю к научному отчету.
Солнце здесь имеет свойство светить днем, количество его – одна штука. Ночью здесь две крупногабаритные луны работают фонарями, и еще какие-то мелкие спутники присутствуют. Количество спутников не установлено – у меня есть занятия поважнее, чем разную ерунду в небе считать. На севере от меня высокие горы, на юге они не сильно высокие – скорее даже низкие. В данный момент мы разбили исследовательский лагерь на берегу какой-то мелкой реки. Точнее, на лугу. К лугу примыкает дремучий лес. В лесу растут деревья. На деревьях имеются листья. Листья зеленого цвета. Изотопов криптона в лесу не обнаружено.
