Дмитрий Старицкий - Вверх по течению
— Это вообще-то весьма завышенные требования… — возмутился изобретатель. — Может, ты и под водой хочешь из него стрелять? — захихикал Гоч.
— Да нет. Это нормальная процедура испытания оружия на отказ, — спокойно я ответил ему. — По крайней мере, на полигоне, где я служил еще совсем недавно, испытывают новые образцы только так, и не иначе. Знали бы вы, какие хорошие машинки эти войсковые испытания не проходят…
— Не знал, — прогундосил изобретатель. — Я до этого пистолета своей конструкции только мелкашки для тира делал. И для забав подростков на воздухе. Для целевой охоты на птиц и мелких зверьков. А тут как-то идея осенила, ну и… сами, наверное, знаете, как это бывает.
— Представляю, — поддержал его я. — Ну, так дорабатывать пистолет до боевого применения будете или оставите его как спортивный?
— Хотелось бы военного заказа, — не стал скрывать инженер. — Но я полностью вложился в это дело. И денег на то, чтобы сделать еще одну опытную партию, у меня уже нет. Вот партия флоту ушла, и все. Могу сделать еще несколько штук всего. Оборудование мне дорого встало. Хорошо еще, что дом собственный. Прожить-то я смогу, просто доводя до ума фабричные охотничьи двустволки, имя и клиентура у меня в этом уже есть. Но хотелось бы большего.
— Вот так всегда, Савва, прогресс упирается в деньги и заказы. И не всегда берут лучшее, — поддержал приятеля каплей. — Выпьем?
Выпили.
— В армии стараются брать оружие надежное и инстинктивно понятное малообразованному солдату. От этого всегда и надо плясать. Да и офицеры у нас далеко не все инженеры, — улыбнулся я, когда прожевал легкую фруктовую закуску.
— Это ты зря, Савва, — возразил мне Плотто. — Вот у нас на флоте…
— У вас на флоте, Винк, служат лучшие. Наиболее технически подкованные призывники и добровольцы. Ты их не равняй с простым пехотным стрелком, который до армии ничего не знал, кроме как коровам хвосты крутить и огород от сорняков окучивать.
Плотто только руками развел:
— А как же иначе? У нас сложные механизмы везде.
— Гоч, — обернулся я к изобретателю. — Я так и не услышал от вас ответа, будете ли вы дорабатывать ваш пистолет до ума? До боевого применения? Потенциал у вашей конструкции есть. С перспективой модернизации.
— Буду. Куда я денусь? — ответил он, но интонация голоса была ближе к похоронной. — Только когда это состоится в тех условия, в которые я попал. Кредит в банке я брать не хочу — боюсь не расплатиться. Я вообще по жизни противник долгов.
— Тогда у меня для вас есть предложение, подкупающее своей новизной, — посмотрел я ему в глаза. — Я вхожу в вашу фирму в равных паях капиталом и новыми идеями.
— Капиталом?.. — удивился инженер. — Скажешь тоже. Какие капиталы у фельдфебеля, пусть даже и гвардейского? Да я на все про все не меньше пятисот золотых уже истратил, а ты на паях… Откуда у фельдфебеля такие деньги?
— Деньги не проблема, — спокойно ответил я. — Вы принципиальное согласие дайте на капитал фирмы половина на половину, и завтра у вас будет пять сотен золотых. Наличными. Желтенькими такими кругляшками весом пять граммов каждый.
— И как тогда будет называться фирма «Гоч»?
— «Гочкиз».
— Как, как?
— «Гочкиз», — пояснил я. — «ГОЧ» — это вы. «К» — Кобчик, это я. А «из» — означает изделие. Целиком — «Гочкиз». Слово легко произносится и запоминается. Вот увидите, через несколько лет это название будет греметь по всему миру.
— Ну, кроме денег, есть ведь еще и мое изобретение, — не сдавал своих позиций Гоч.
— Я тоже вам идей накидаю, мама не горюй. Не будете успевать делать и обрабатывать.
— Имрич, ты слушай Савву, — уже слегка пьяненьким голосом наставительно произнес Плотто. — Он даже если сам сделать не сможет, то дельную мысль всегда подскажет. Причем идею РЕАЛИЗУЕМУЮ. А не завиральную. И я, и Вахрумка на его идеях поднялись. Если судить по-честному… и только между нами.
— А кто будет руководить фирмой? — не унимался Гоч.
— Вы, — сказал я твердо. — Я в производстве ничего не понимаю. В рекламе — да, но в станках и рабочих — нет. Да и на службе я.
— Мало будет пятьсот золотых, чтобы завод открыть, — высказался изобретатель.
— Не хватит этих денег — я дам фирме еще заем под самый маленький процент на чрезвычайно льготных условиях. И первый заказ вам от армии у вас будет мой. Пока еще фирму не зарегистрировали, — подмигнул я ему.
— Какая партия?
— Сто штук. Минимум. Команду бронепоезда вооружить. В поезде с длинной винтовкой не повернешься. Только вот магазин надо будет сделать на десять патронов, расположенных в шахматном порядке, и обойму, чтобы быстро заряжать. Остальные идеи потом, после регистрации совместной фирмы. Вам понравится, — натянул я на губы улыбку Мефистофеля.
— Ну, хоть одну идею поведай, — не унимался Гоч.
— Да нормальный магазинный карабин из вашего пистолета сделать под стандартный винтовочный патрон.
— Мощный больно патрон. Развалит он мой механизм. У меня вся автоматика на отдаче затвора и коротком ходе ствола.
— А если навеску пороха уменьшить? Нам ведь ротным залпом за горизонт из него не стрелять. Сами видите, между нашими и вражескими окопами сейчас пятьсот-шестьсот метров нейтральной полосы. А ваш составной карабин под пистолетный патрон — это чисто гражданское охотничье оружие. Когда к зверю можно подобраться на выстрел поближе. А до вражеского окопа уже не стрельнешь.
— Ну, мы пить за новую фирму будем? — Плотто уже разлил коньяк по стаканчикам.
Выпили.
— Кстати, Кобчик, откуда у тебя такие деньги? — поинтересовался каплей.
— Вот всех интересует, откуда у меня деньги! И тебя… и контрразведку, — возмутился я. — Мои деньги есть мои деньги.
— А все же? — подал голос Гоч. — Если я имею компаньона, то я должен знать, что его деньги не грязные.
— Это плата мне за лицензию на производство самовара и экономичной печки. Мой патент.
— Так ты тоже изобретатель? — обрадовался Гоч.
— А я тебе что говорил. — Довольный Плотто разлил по стопкам остатки коньяка из третьей бутылки.
Первые две валялись в снегу под кустом уже пустыми.
И надо же было на обратном пути нам нарваться на главного врача санатория. Подумаешь, песни мы втроем пели… Хором… Морские… Похабные… Гоч в своей молодости на флоте служил, торговом… И знал их превеликое множество.
Выписали меня досрочно. Сказали, что я здоров как бык, если так напиваюсь. И могу уже освободить свое место для страждущего офицера.
Пока денщик мои вещи собирал, мне и справку спроворили о ранении. В двух экземплярах. Одну для меня и одну для штаба.
Хорошие люди тут служат, понимающие. Справки оказались без дисциплинарных пометок.
И всей компанией в тот же вечер мы зависли в «Круазанском приюте». Мадаме я сунул тайком два золотых и попросил, чтобы моим приятелям сказали, что я их сегодня «угощаю» обещанным мне сервисом.
Там же и заночевали по оказии.
Вот так и родилась оружейная фирма «Гочкиз» — в борделе, где под утро, опохмелившись, мы с Гочем и составили договор о простом паевом товариществе.
А потом я его так озадачил, что Гоч вообще забыл, что собирался делать самозарядный магазинный карабин.
34
Через пять дней после выписки из санатория я выходил из спального вагона первого класса на перрон вокзала Втуца. Наконец-то прокатился я по местной железной дороге, как белый человек — не в теплушке, а в комфортном поезде, даже с вагоном-рестораном. А уж денщик мой, деливший со мной роскошное купе, вообще чуть ли не плясал от счастья.
За комфорт, естественно, пришлось нехило доплатить к литеру, но оно того стоило.
Здесь, на юге, в Реции, весна уже вступила в свои права полностью. Все вокруг цветет и давит ароматом забытых почти за год запахов, только вершины гор еще в снегу.
— Как красиво тут у вас… — восхищенно пробормотал Тавор, ставя мои чемоданы на деревянный перрон. — Все цветет…
Сам денщик как опытный солдат обходился одним солдатским ранцем, ну а я по новому офицерскому статусу прикупил себе два объемных чемодана. Еще пару тюков мягкой рухляди образовалось — умею я обрастать барахлом практически моментально и как бы без малейших усилий. Их услужливый проводник на перрон вытаскивает. Еще ящик с хорошей разнообразной выпивкой из Ольмюца, которой тут в продаже нет — в империи, наверное, только в столице все есть, а так народ обходится местными изделиями в основном. Самовар подарочный собственной работы в деревянной решетке, обшитой парусиной. Мой ранец тут же — я с ним обратно на войну поеду. Через три недели.
Три недели, не считая дороги. Врач вообще-то предписал мне на восстановление месяц, но король решил, что я и так наотдыхался в санатории, да еще в тюрьме балду гонял. А до того в госпитале валялся… Служить кто будет? Вот и сократился отпуск на неделю. Короля тоже понять можно — он войну ведет.
