Владислав Выставной - Тварь
– … разряды, – последнее слово Бука произнес вслух, и вздрогнул от звука собственного голоса. – Не может быть! Электра?!
– Во всяком случае, нечто родственное, – поправляя очки, проговорил Антонов. – Ты хоть представляешь себе, что это значит?
– То, что у меня внутри – аномалия? – предположил Бука. Он был несколько обескуражен. Ему стало не по себе. Уж он-то знал, что это такое – электра. Но выжить с такой штукой внутри?!
– То, что у тебя в организме есть нечто странное – предположить и так можно было, – покачал головой ученый, не отрывая взгляда от картинки на мониторе. – Тут кое-что поинтереснее вырисовывается. Крупным открытием попахивает…
– Значит, у тебя получится? – спросил Бука, чувствуя, что теряет интерес к разговору. – Теперь ты сможешь сделать меня нормальным?
– Погоди, погоди, – нетерпеливо оборвал его Антонов. – Не торопись. Все еще нужно изучить, чтобы не навредить тебе неосторожным вмешательством.
Глаза его горели, Антонов выглядел счастливым, как ребенок, нашедший под елкой одновременно железную дорогу, спортивный арбалет и игровую приставку. Он бормотал, будто сам себя подхлестывая небывалыми научными перспективами:
– Значит, я был прав! Значит, электра – не просто аномалия! Значит, это действительно нечто живое… Смотри: видишь, как псевдоразряды четко следуют разветвлениям твоих нервов? Это не спроста. Эта штуковина – она, словно…
– Словно паразит, – мрачно заметил Бука, глядя на это «нечто» внутри его тела. Он уже начинал испытывать к нему ненависть – как тогда к Маусу. Словно эта тварь посягнула на то, что принадлежит ему и только ему одному.
– Что? – нахмурился Антонов. Покачал головой. – Нет, скорее, как симбионт. Ведь паразит – он просто живет за счет чужого организма, а ЭТО скорее помогает тебе. Думаю, именно оно – источник твоих способностей, твоей сверхчувствительности к аномалиям. Может, как раз оно и умудряется каким-то образом увлекать за собой границы Зоны? Не знаю, не знаю…
– Вот, значит, почему она ко мне тянулась… – прошептал Бука.
– Кто? – быстро спросил Антонов.
Бука рассказал в двух словах – про молнию в стеклянном боксе и про разряд, тянувшийся к нему от гигантской электры перед самой гибелью здания.
– Это очень интересно! – горячечно проговорил Антонов. Схватил Буку за плечи, потряс его. – Ты чувствуешь?! Мы с тобой на пороге открытия! Это просто потрясающе!
Бука аккуратно избавился от рук Антонова, посмотрел ему в глаза, сказал отчетливо:
– Меня не интересуют никакие открытия. Ведь мы пришли сюда совсем за другим. Ты помнишь? Мы пришли, чтобы ты сделал меня таким, как все.
– Но как же… – растерянно пробормотал Антонов. Судорожно стащил с лица очки, неровно водрузил обратно. – Такие открытия случаются раз в сто лет… Это же новый взгляд на природу человека!
– Я больше не хочу говорить об этом, – севшим голосом сказал Бука. – Просто избавь меня от этой дряни. Пожалуйста. Ты ведь можешь, да? Ведь можешь?
Антонов застыл с непонятным выражением на лице. Это была смесь растерянности, разочарования и скорби. Словно у мальчишки отобрали железную дорогу с арбалетом и вдребезги разбили игровую приставку. Он стоял, сжимая в руках мятую распечатку, не зная, что сказать.
А Бука, болезненно сгорбившись и опустив голову, медленно пошел в дальний темный угол. Там он забился за железный шкаф с оборудованием, сел на пол, сжался, закрыл лицо руками. Наверное, стоило бы разрыдаться, но он не умел плакать. Он просто сидел и тихо свыкался с осознанием того, что внутри у него живет, разрастаясь и контролируя каждый его нерв, жуткое энергетическое чудовище – холодное, безжалостное.
Чужое. Или как это назвала Ника? «Чужой». Пожалуй. Так оно и есть Это нечто живет внутри него, чтобы однажды сожрать его целиком. Или подчинить его своей воле. Или просто убить…
Рядом раздались тихие шаги. Но только когда кто-то тихонько уселся на пол по соседству, Бука открыл глаза.
– Что-то не спится, – тихо сказала Ника – это была она. Теперь – в облегающей футболке и еще более облегающих шортах. – Смотрю, не обрадовал тебя мой профессор.
Бука заставил себя улыбнуться:
– Да нет, порядок. Просто ты оказалась права. И вправду – «чужой».
На этот раз уже Ника удивленно посмотрела на него, но ничего не спросила. Просто сказала:
– Ничего страшного. Поверь, Антонов умный, он тебе поможет. Если тебе действительно нужна помощь.
Бука посмотрел нее, едва различимую в полумраке, сказал с тоской:
– Вот, если бы ты могла мне помочь…
Он понятия не имел, что хотел сказать этой фразой. Но Ника, наверное, все поняла правильно. Она прижалась к нему неожиданно горячим телом, обвила тонкими, сильными руками, впилась губами в его губы. В этот момент все темные мысли будто смыло бурным потоком. Если это была анестезия – то самая действенная.
Он проснулся от режущего звука принтера. Ника спала у него на груди зябко закутавшись в его комбез. Бука осторожно высвободился, нашарил в темноте то, что недавно было на нем под комбезом – выданную еще в комендатуре робу. Торопливо натянул на себя, поднялся. Ника тихонько застонала во сне. Он попятился, наткнулся на какой-то железный выступ, зашипел от боли. Выбрался на свет, направился в противоположный конец лаборатории – туда, где устало сгорбившись перед компьютером, задумчиво сидел Антонов.
– Не спал? – спросил Бука. Он чувствовал себя немного смущенным: человек здесь работает, бьется над его спасением, а он за шкафом с его лаборанткой кувыркается.
Антонов посмотрел на Буку покрасневшими глазами, сказал:
– Какой там сон… Ты же мне такую задачку подкинул!
Он поглядел в распечатку, снова принялся щелкать клавиатурой со словами:
– Тут кое-что интересное вырисовывается. Если бы ты не настаивал на немедленном извлечении этой штуковины из твоего организма…
– Да я и не настаиваю, – виновато проговорил Бука. Сел рядом на легкий металлический стул. – Можешь ставить на мне свои опыты, я подожду.
– Не зря, значит, я взял собой лаборантку, – задумчиво проговорил ученый – будто прочитал его мысли. Бука вспыхнул, но промолчал: в данном вопросе с Антоновым никак не поспоришь.
– Есть у меня кое-какие догадки, – сказал ученый, пролистывая порезанную на страницы распечатку. – Но настолько смелые, что оторопь берет. Хорошо бы серию экспериментов провести. Здесь, конечно, не Институт, но кое-что придумать можно…
Антонов внимательно посмотрел на друга. Спросил задумчиво:
– Вот, скажи мне, Бука: у тебя есть мечта?
Бука пожал плечами:
– Не знаю. Ну, хочу избавиться от этой штуки во мне. Хочу стать таким, как все. Хочу уйти из Зоны…
