Ерофей Трофимов - Гладиаторы
— Приказано оставаться в палатке до завтрашнего дня, — произнёс караульный, не прикасаясь к оружию.
Отлично зная, что оспаривать приказ генерала себе дороже, Джесси вернулся обратно и, рухнув на койку, задумчиво уставился в брезентовый потолок. С того момента, как он покинул бункер, в котором жил и работал, прошёл почти год. Он многое повидал за это время, и многое переосмыслил. В частности, его отношение к этому странному народу претерпело кардинальные изменения.
До поездки, он считал всех русских ловкими, непредсказуемыми, но не очень одарёнными. Но теперь, увидев их жизнь воочию, он убедился, что все его знания ограничивались только слухами и догадками, сформированные идеологией, бравшей своё начало ещё во времена холодной войны.
Больше всего, его поражала жизнестойкость и решимость этих людей победить врага, даже не смотря на практически полное отсутствие ресурсов и уничтоженную индустрию. Отбрасывая в сторону эмоции, Джесси всё больше приходил к одному, не самому приятному для себя выводу. Если кто‑то и сможет выбить ксеносов с земли, то это будут русские.
Как ни грустно было это осознавать, но это было правдой. Джесси поражал тот факт, что русское гражданское население, не имея открытого доступа к огнестрельному оружию, умудрились нанести ксеносам огромный урон, пользуясь только охотничьими, разрешёнными ружьями. Каждый, у кого был такой ствол, сохранившийся после бомбардировки, считал своим долгом взять его в руки и выйти на охоту за тварями.
И совсем другую картину, он наблюдал на своей родине. Имея в наличии огромное количество учтённого, и ещё больше не учтённого оружия, жители его страны, вместо того, чтобы сопротивляться, бросались спасать имущество. Телевизоры, видеопроигрыватели, тряпки, драгоценности.
Им было всё равно, что все эти вещи больше не имеют ни какой ценности, и от прежней жизни не осталось камня на камне. Что все их побрякушки никто не станет покупать просто потому, что никто не знает, кто именно объявил им войну и что будет дальше. Ни кто и не думал сопротивляться. Сражаться с врагом, и класть своих жизни, дело полиции, армии, национальной гвардии, и тому подобных служб. А они, честные налогоплательщики и желают пользоваться положенными им благами, гарантированными конституцией.
Выращенное их системой общество потребителей не желало вмешиваться в кровавую баню, под названием война. Они платили налоги, и требовали защиты, тогда как здесь, в этой странной, непредсказуемой стране, люди молча брали в руки оружие и уходили драться, не взирая на растерянность властей и все их попытки создать хоть какое‑то подобие правительства.
Им было всё равно, кто на них напал, что происходит, и кого нужно уничтожать. Они знали только одно. Кто‑то осмелился влезть на их землю и этот кто‑то, должен поплатиться. И они шли воевать. Сбиваясь в стихийные отряды, эти люди быстро выбирали себе лидеров, и так же решительно шли за ними туда, где взрывались города и гибли люди.
Джесси вспомнил дом, в котором ночевал, проходя по бескрайним просторам Сибири. Его хозяина со странным именем Савелий, собравшим под одной крышей кучу обездоленных детей, и не делавших разницы между своими и приёмными. Вспоминал толстые стены старательно сложенной избы, и с любовью, на века сколоченные предметы обихода.
Пожалуй, отец его приятеля был прав, когда говорил, что победить русских на их территории не сможет никто. Что этот непредсказуемый народ всегда найдёт способ уничтожить агрессора даже тогда, когда тому будет казаться, что он уже победил. Так было всегда, и так будет впредь. А самое удивительное, что эти люди, в тяжёлую годину, вдруг разом забывали все междоусобицы и неурядицы, становясь плечом к плечу в одном строю.
Незаметно для себя, Джесси задремал. Очевидно, сказалось длительное нервное напряжение и подсознательный страх, что русские передумают, и попросту поставят его к стенке, как принято поступать со всеми пойманными шпионами в военное время. Не разбудили его даже громкие разговоры проходящих мимо палатки солдат и лай караульных собак.
Тяжёлая рука начальника караула тряхнула его за плечо, выдёргивая из объятий сна. Продрав глаза, Джесси недоумённо покосился на стоявшего перед ним офицера, но, сообразив, кто это такой и где он находится, хрипло проворчал:
— Спасибо, уже встаю.
Умывшись холодной водой, Джесси получил у караульного тарелку гречневой каши с тушёнкой, и быстро покончив с завтраком, вопросительно уставился на ждавшего его офицера. Увидев, что человек, порученный его попечению самим генералом готов к дальнейшим действиям, он коротко кивнул, и решительно скомандовал:
— Возьмите свои вещи, и следуйте за мной.
— Простите, мне должны были передать диск с важной информацией… — начал было Джесси, но офицер не дал ему договорить.
— Вы всё получите в своё время. Возьмите свои вещи и следуйте за мной.
Сообразив, что своими спорами он только оттягивает возможность покинуть страну, Джесси пулей метнулся в палатку и, закинув на плечо вещмешок, схватил карабин. Лыжи, ему больше были не нужны, и он решил оставить их здесь. Выскочив из палатки, он закинул карабин на плечо, и бодро рапортовал:
— Я готов.
Развернувшись, офицер быстро зашагал к выходу с базы. У ворот стояли три БТРа, на броне которых сидели вооружённые до зубов бойцы в чёрных, вязаных масках. С такой охраной смертника отправлять не станут, подумал Джесси и, улыбнувшись сопровождавшему его офицеру, нырнул в распахнутый десантный люк. Крышка захлопнулась, и мощная машина резко взяла с места, стремительно унося его к родине.
* * *Вернувшись из поиска почти триумфатором, Матвей наградил Роя щедрой порцией костей, выпрошенных на кухне, и закрывшись в своём доме, решил привести мысли в порядок. Устроившись на кровати, Матвей задумчиво наблюдал, как пёс, улёгшись на пороге, решительно расправляется с огромным бычьим мослом. По комнате только треск разносился.
Толстая мозговая кость рассыпалась осколками под мощными челюстями собаки, а на чёрной с рыжими подпалинами морде было написано настоящее блаженство. От удовольствия, Рой даже глаза прикрыл. Глядя на его развлечение, Матвей не удержался от улыбки. Но потом, разглядев, во что превратился огромный мосол за несколько минут, с заметным уважением подумал:
— Ни фига себе силёнка в челюстях! Ухватит за руку, и привет горячий.
— Я не буду тебя хватать, — услышал он в ответ, и растеряно вздрогнул, неожиданно сообразив, что пёс слышит практически всё, о чём он думает.
— Значит, ты всегда слышишь всё, что я думаю? — растеряно спросил он, решив проверить свою догадку.
