Арина Свобода - Заступник. Твари третьего круга
А в Темный зараза просочилась сквозь ту дыру, в которую он провалился. Из древнего мира с жуткими чудовищами.
Дугал тяжело вздохнул:
— Ну давай, что ли, дело делать.
— Какое? — глупо спросил Ник.
Здесь, перед лицом этого порождения тьмы, он ощущал себя не букашкой даже — молекулой, полным ничтожеством. Сила, помогающая отгонять монстров, казалась смешной и жалкой на фоне живого, пульсирующего, материального зла.
— Надо нам эту дырку закрыть, — деловито сказал Дугал. — Ты давай гадость обратно загоняй — тут все твои способности понадобятся, — а я буду проход заделывать. На это моих силенок, может, и хватит. А не хватит, так ты уж сам справляйся.
Ники послушно сосредоточился, вытянул руки… Нахмурился:
— Погоди, дядя Дугал.
— Чего еще? — недовольно спросил старик.
— А если мы эту… этот проход закроем, то между нашими мирами вообще не останется… соединений?
— Может, и не останется, — после недолгого раздумья отозвался Дугал. — Так это и хорошо. Будем в своем мире жить, сами за свои грехи отвечать.
— А как же… Если кто-то плохое сделал? Куда его?
— Не знаю я! — вспылил Дугал. — А только одно скажу — это, — он обличающее указал на источник зла, — изничтожить надо, уж ты как хочешь!
Никел насупился. Своими руками закрыть проход в тот мир? Единственное место, где он, Ник, был почти всемогущим!
Ник упрямо сложил руки на груди и помотал головой.
— Ты чего? — удивился Дугал.
— Не буду я, — буркнул Ник.
— Как не будешь? Ты что? Я же тебе… Я же рассказал все! Ты что же это — хочешь, чтобы и твоих близких тоже эти твари извели?! Да ты же не простишь себе потом, пойми, дурья башка! До самой смерти каяться будешь, что струсил!
— Я не струсил, — тихо сказал Ник. — Просто… Мороков по ветру развеивать — сколько угодно, а дверь в Темный не уничтожу. Я не хочу.
— Чего не хочешь? — не понял Дугал. — Мерзость эту с нашей земли убрать? Да ты с ума свихнулся, что ли?
Ник повернулся спиной к переливающейся тьме и заговорил, глядя в глаза Дугалу:
— Я не могу без этого, дядя Дугал! Я… Мне нужен Темный, понимаете! Я только там… Если его не будет, что я тогда… Кому я здесь нужен?
— Постой, парень, — Дугал взял Ника за плечи, слегка встряхнул — не зло, а, скорее, растерянно. — Ты что же несешь-то? Ты хочешь это все так и оставить? Пусть плодятся мерзкие твари? Пусть губят людей почем зря? Невиновных, Ник, не грешивших!
— Все равно! — отчаянно крикнул Ник, вырываясь из рук Дугала. — Это ничего не меняет — грешил, не грешил! Конец все равно один! Нет никакого Светлого Леса, понимаете, дядя Дугал! Нет его!
— Постой. Откуда тебе-то знать? В книгах пишут…
— Ерунду пишут. Я был там, в Нижнем городе. Они все уходят туда! И хорошие, и плохие!
— Врешь!
— Я собственными глазами видел. Отца, и Шолта, и соседку нашу, и Марису, и Вайета… Если рано или поздно окажешься там, так какая разница, когда?
— Неужели ты бы предпочел умереть в лесу шесть лет назад? Какая разница… — передразнил Дугал. — Поймешь, если тебе придется пережить своих любимых!
— Каких любимых? И вообще, почему я должен думать о них? Если они все — всегда, слышите, всегда! — предают меня! Разве не вы мне это говорили? Почему меня нельзя любить просто за то, что я есть, а не за то, что я умею делать? Вы были правы. Им нет дела до меня. Никому! Так почему я должен помогать кому-то?!
— Ты что, парень?.. Ты чего это? Я ж тебя искал… Специально. Я же ждал, когда ты придешь, надеялся… Как же это…
На глазах у Дугала заблестели слезы. Лицо его исказилось — страшно и, в то же время, жалко. Ник опустил голову и быстро проговорил:
— Я все придумал, дядя Дугал. Просто не надо больше это делать — отгонять сны, — и все исправится. Правда! Ведь твари появились, потому что я людей оттуда вытаскивал, так? Они просто к людям прицеплялись и вылезали сюда. Так я больше не буду, дядя Дугал! Пусть кто виноват, получит свое, пусть! Я уйду! Как вы вот — в лес, отшельником буду! Вы же перестали, и они — ваши монстры — исчезли, ведь так? И мои тоже… Только надо подождать немножко.
Ник посмотрел на Дугала, ожидая увидеть на его лице осуждение, отвращение, гнев…
Дугал смотрел ему за спину и в глазах его плескался чистый, неразбавленный ужас пополам с какой-то детской обидой.
— Как же это? — пробормотал старик. — Что же это делается? Ведь ты же здесь… Кто же тогда?..
Ник обернулся. Сперва он не понял, что происходит, — черное облако по-прежнему трепетало и подрагивало, как гигантская амеба. Изнутри в нем мельтешили смутные тени, прижимались к тонкой прозрачной пленке, отделяющей их от беззащитного реального мира.
А потом Ник увидел. В одном месте темнота вспучилась, напряглась, исторгая из себя нечто. Сгусток ее, дергаясь, как щупальце осьминога, вытягивался все дальше, пока не оторвался от облака-матки. На снег шлепнулся бесформенный комок тьмы. Поворочавшись некоторое время, он принялся изменяться, обретать форму и суть. Спустя несколько минут, показавшихся замершим людям вечностью, перед ними стоял чей-то оживший кошмар, похожий одновременно на волка, человека и пресмыкающееся. Свежевоплотившийся монстр поднялся на слегка подрагивающие ноги, мотнул крупной башкой, оскалил кривые зубы и неторопливо затрусил в лес, на ходу становясь все плотнее и реальнее.
Дугал уже не бормотал, а лишь беззвучно шлепал губами. Ник посмотрел на еще трех чудовищ, одновременно зарождающихся в темном облаке, и все понял.
— Излучатель, — прошептал он.
— Что? — Дугал встрепенулся. — Чего ты там болтаешь?
— Излучатель Кесселя, — пояснил Ник. — Это мой… в общем, один ученый. Тот, который отправлял меня в Темный. Он изучал меня и изобрел прибор, который проделывает то же самое — вытаскивает людей из Темного. Я им больше не нужен, — с неожиданно прорвавшейся горечью выдавил он. — Так что вы ошиблись, дядя Дугал. Я не могу исправить все это.
— Что-о-о?! — раненым зверем взревел Дугал.
Он схватил Ника за грудки и принялся трясти:
— Ах ты… Разбазарил, значит, свой дар! Отдал в чужие руки, щенок! Как ты мог?! Что же ты наделал?!
Ник беспомощно болтался в крепких руках. Ему было легко. Не надо ничего менять. Не надо вступать в схватку с необоримой и безжалостной силой. Не надо лишать себя единственной радости в жизни. Пусть сумасшедший старик делает, что хочет, он, Ник, будет жить теперь сам по себе. Ни от кого не завися и никому не принадлежа!
— Глупый мальчишка, отдавай мой дар! — закричал Дугал и вдруг вцепился крепкими пальцами в горло Нику. — Я сам уничтожу эту мразь!
— Дя… Ду… — Ник забился, пытаясь отодрать его руки. С лица Дугала, такого заботливого и доброго когда-то, на Ника смотрела смерть. Старик душил его, не переставая кричать и брызгать в лицо горячей слюной.
В глазах потемнело. Из последних сил, чувствуя, как уплывает сознание. Ник ударил по рукам Дугала снизу вверх. Хватка ослабла. Ник, хрипя от натуги, рванулся, но Дугал повис на нем, увлекая за собой. Они покатились по снегу, опасно приблизившись к темному источнику. Зло отпрянуло, не желая прикасаться к тому, кто мог победить его. Дугал зарычал, вдавливая Ника в землю, и снова сомкнул цепкие пальцы на шее. Ник извивался ужом, стараясь сбросить тяжелую тушу.
В висках застучали молотки. Всё, конец, мелькнуло в голове у Ника. Он схватил противника за голову обеими руками и изо всех сил надавил пальцами на глаза.
Дугал зашипел от боли и разжал руки.
Ник напружинился и невероятным усилием толкнул противника в жадно подрагивающее облако мрака.
Лес содрогнулся от оглушительного воя.
Горло обожгло морозным воздухом. Ник захлебнулся, закашлялся, выворачивая наизнанку горящие огнем легкие. Сквозь слезы он ничего не видел, только чувствовал, что смертельная хватка на горле исчезла. Когда в глазах прояснилось, он различил прямо перед собой бьющийся в агонии знакомый силуэт. Темнота обнимала его, как соскучившаяся мать обнимает свое дитя.
Ник закричал. Сунул руку в бурлящее темное облако, чтобы дотянуться до судорожно сжимавшихся и разжимавшихся пальцев. Но тьма отпрянула и еще теснее спеленала Дугала длинными пылающими языками. Черная пленка ужалила Ника, отбросила на несколько метров. Твари внутри облака набросились на бывшего Заступника, принялись рвать на части.
Ник застонал, чувствуя, как изнутри пробивается жгучая сила. Она бурлила, не давая подняться на ноги, норовя разорвать изнутри. Тело горело и плавилось. Словно не Дугала, а его терзали порождения людской злобы. Он спасся, но потерял нечто большее. Из горла вырвался яростный крик. Ник пополз прочь, дальше от источника зла, от порождения его силы, от друга, обернувшегося врагом.
Что было дальше, он не помнил…
С затянутого серыми тучами неба раздался дробный стрекот. Ник открыл глаза и понял, что находится в обыкновенном лесу. Дышалось легко и свободно, и деревья вокруг стояли прямые, присыпанные обыкновенным пушистым снегом. Только горло саднило от крика, и сочилась кровь из разодранных ладоней.
