Александр Афанасьев - У кладезя бездны. Часть 2
Произошедшие в последнее время убийства сказались и на его деятельности — усиление мер безопасности сказалось на всех. Он вынужден был сменить свою Ланчию Интеграле на небольшой фургончик Фиат и надеть спецовку. Теперь он был сантехником, специалистом по ремонту водопровода и канализации. Его машина была полна обшарпанными железными ящиками, грязным тряпьем, спецовками, которые были такими грязными, что их можно было ставить в угол, витыми канатами, которые использовались для пробивания засоров в трубах. Все это было ржавым, грязным, мерзко пахло. Он послушно останавливался, когда полицейские приказывали сделать это, открывал дверцу фургона, полицейские воротили от всего этого нос, наскоро проверяли документы при приказывали ему убираться с глаз долой. Что он и делал. На его большой рост и великолепную физическую форму никто не обращал внимание, она успешно маскировалась грязным комбинезоном…
В отличие от Крис и британской разведки — он прекрасно знал, что произойдет в этот день, знал и был к этому готов. Пока у него не было приказа убить этих людей… хотя нет, людьми этих существ считать было нельзя — но он на всякий случай решил разведать обстановку и понять, как он будет действовать, когда приказ поступит. Учитывая то, сколько … существ было в этой ячейке — он вероятно будет использовать напалм. Самодельный напалм, сам по себе напалм это всего лишь бензин с загустителями, примерно такими же, какие используют в производстве шампуней. Изготавливать самодельный напалм его учил отец, долго служивший на Востоке и хлебнувший там лиха. Он знал, где эти загустители можно купить — а канистры у него уже были. Две старые и грязные армейские канистры по двадцать литров каждая. Когда поступит приказ — он разместит эти канистры на оба входа и взорвет их одновременно, чтобы все эти существа не смогли выбраться и сгорели дотла.
За время своей службы в армии — а ему довелось хлебнуть лиха во время крайнего польского рокоша и потом в Персии — он лично убил тридцать семь человек. Тех, кого он убил, будучи послушником — он не считал, потому что это были не люди. Это были существа, маскирующиеся под людей. Они ходили как люди, выглядели как люди, говорили как люди — но это были не люди, потому что они впустили в свои души черное зло. Одержимые дьяволом, они щедро сеяли зло вокруг себя — и кто-то должен был останавливать их, чтобы не наступил Час и не свершился Суд. Суд, который по пророчествам свершится здесь, на руинах Великого Города…
Он прибыл на место, когда еще не стемнело — и последние лучи солнца цеплялись за роскошные кроны деревьев в некогда регулярном, а теперь бессистемно разросшемся замковом парке. Завтра ожидался дождь — солнце садилось в облака, его лучи были красными как кровь…
Он замаскировал машину и перебрался назад. На нем был грязный и вонючий комбинезон, он сбросил его и надел точно такой же, но чистый. Комбинезон был однотонным, темно-синего цвета, из износостойкой, водонепроницаемой, негорящей и не шуршащей при ходьбе ткани, он сам выбирал его в магазине рабочей одежды и он его вполне устраивал. Ботинки на нем были куплены там же, они были почти как армейские — с высоким берцем, стальной вставкой в подошве, развитым протектором, подошва была маслобензостойкой и негорящей. На руки он надел рабочие перчатки, лицо выкрасил специальным составом, какой использовали сталевары для того, чтобы находиться рядом с горячей печью, не обжигая лица. Пользоваться рабочими магазинами для покупки снаряжения его научил настоятель монастыря, в котором он служил Господу Нашему, аббат Марк. Рабочая одежда и рабочее снаряжение часто еще прочнее армейского, стоит дешево и не привлекает к себе особого внимания. Никто не обращает внимания на человека, делающего свою работу…
Покончив с переодеванием, человек открыл рабочий чемоданчик с инструментом и принялся за работу. Усиление бдительности в связи с последними убийствами в стране, появление постов армии, карабинеров и финансовой гвардии, проверяющих всех подряд — заставили его проявить осторожность и больше не возить с собой боевое оружие, как он делал это раньше. Даже документы прикрытия могли не сработать: когда все настороже и ждут беды, никакие меры предосторожности не бывают лишними. Теперь он возил с собой только разборную винтовку, которая в полностью разобранном состоянии маскировалась под различные предметы и части инструмента. Для того, чтобы определить, что это именно винтовка — нужна была специальная экспертиза, даже самый тщательный обыск в машине не помог бы.
Сегодня он не собрался никого убивать. Но винтовку решил взять — на всякий случай.
Прежде всего, он развинтил лопату. Само полотно лопаты он отбросил в сторону, черенок для лопаты оказался тщательно выделанным стволом с затвором, для того, чтобы зарядить винтовку, затвор нужно было вынуть, вложить туда патрон и снова закрыть его. У дрели — сантехники использовали ее для того, чтобы зажимать в шпинделе кусок троса и проворачивать скребок в трубе — он отвинтил ручку и привинтил ее в нужном месте ствола для его удержания. В качестве спускового крючка и рычага затвора — он использовал длинные болты, ввинтив их в соответствующую резьбу, спусковой механизм был смонтирован в самом черенке лопаты. Приклад он собрал из рукоятки лопаты и двух ступенек небольшой алюминиевой лестницы. Баллончик с краской оказался глушителем, который он навинтил на конец ствола. Он разобрал небольшой бинокль — мало ли зачем человеку нужен бинокль — и одну его половинку превратил в небольшой оптический прицел постоянной кратности 8Х, он закрепил его в соответствующих пазах на винтовке. Самая большая проблема была замаскировать патроны, она была решена гениально — патроны были спрятаны в разборных больших болтах. Их было всего пять, этих патронов — но больше ему не было нужно. Калибр был одним из самых распространенных — 223 Rem. Он использовал принятый в британской армии боевой вариант МК262mod1 с тяжелой пулей в семьдесят семь гран. По своим боевым возможностям на короткой, до трехсот метров дистанции он не уступал британскому.303 без ранта или русскому 7,62 длинному. Под эту пулю была выполнена нарезка ствола, превращая это внешне неказистое оружие в идеальное орудие убийства — мощное, точное, бесшумное…
Закрыв за собой дверь — он канул в сгустившийся сумрак.
У него не было прибора ночного видения — но это и не было нужно, потому что он происходил из рода казаков — пластунов, отец научил всему, что знал сам. Как и отец, и дед, и прадед — он был вольным охотником и стрелком. Впервые он взял винтовку в пять лет, а первого своего зверя добыл в восемь. Его учили охотиться в плавнях. Плавни — это совершенно особенный мир, не менее страшный и враждебный к человеку, чем джунгли Индокитая. Зимой плавни подмерзали — но достаточно было неосторожного шага, чтобы навсегда сгинуть. Летом — плавни превращались в гибрид озера и болота, с укромными местами, тропами и топями. Горцы — их называли психадзе — пробирались с гор, чтобы воровать скот и поджигать стога сена, чтобы не давать казакам жизни. Бывали в плавнях браконьеры, контрабандисты, в последнее время — наркоторговцы. Потому — со станиц выделяли заставы, пикеты, которые уходили в плавни и иногда пропадали там неделями. Пропадали не просто так: в плавнях полно всякой птицы, зверя, такого как кабаны и дикие козы. Были места, где можно было разжиться и рыбой — в плавнях водились такие сомы, которые могли утащить на дно человека. С детства — молодые казачата привыкали нести караульную службу в плавнях, добывать себе пропитание, охотиться и рыбачить, заготавливать впрок мясо, чтобы не испортилось, читать следы и ловить обнаглевших горцев. Жить в плавнях было невыносимо из-за сырости и мошкары, которая не только сосала кровь, доводя до бешенства — но и могла выдать тебя противнику. Когда казачата шли на действительную — они уже были готовыми следопытами разведчиками, способными неделями выживать в нечеловеческих условиях. Таким был и Тихон — теперь уже послушник Виктор. Ему не нужен был прибор ночного видения — он прекрасно чувствовал все препятствия и без него. А трава под его ногами, изгибаясь, не издавала ни единого звука.
Больше всего проблем создавал кустарник — какой-то местный, цепкий с хрусткими сучками, он разросся так, что пройти тихо было почти невозможно. Слава Богу, он быстро кончился — видимо, тут была живая изгородь — дальше было получше. Ставший лесом парк был необитаем — здесь не собирали хворост, и надо было смотреть, куда ставишь ногу. Не было здесь ни птиц не зверья — возможно, из-за близости большого города, возможно — из-за того, что их кто-то тревожил.
Он не боялся, что в лесу могут быть лазерные датчики движения, или скажем — закопанные в землю датчики давления — он уже бывал здесь при свете дня и заметил бы признаки того, что в лесу есть аппаратура. Эти существа были довольно наглыми, они считали, что Сатана защитит их точно так же, как людей защищает Иисус Христос. Они делали свое дело ночью, при свете луны — и никто потом не задавал вопросов по поводу пропавших. В этой стране давно отучились задавать вопросы.
