Евгений Прошкин - Враг «Монолита»
— Отличная служба, — проговорил он, показывая пустые руки.
Молот демонстративно отсел от пулемета подальше, а Ильич заглушил мотор и положил ладони на руль.
После этого из-за ржавой конструкции в траве появился Барон. Он был чем-то похож на Кабана, какой-то неспешной основательностью, которая, впрочем, не мешала ему ловко обращаться с оружием.
Барон сразу узнал Молота и чуть позже — Шведа.
— Ты ведь раньше у Кабана служил? — спросил он.
— Хорошая память, — отозвался Сергей. Более развернутого ответа Барон от него и не требовал.
— На чай не приглашаю, бисквиты закончились, — мрачно схохмил командир группы. — С чем пожаловали?
— Ищем Бродягу и его приятелей, — сразу перешел к делу Швед. Лица четырех бойцов вокруг джипа не располагали к долгой вступительной речи. — Чем поможешь, Барон?
— Информации мало. Считай, что нет вообще.
Сергей ненадолго задумался.
— Я предпочитаю считать, что ее все-таки мало. От слова «нет» меня коробит.
Барон почесал спину изогнутой рукояткой дробовика.
— Был слушок, что Бродяга собирается податься к Локи. Это бугор группировки «Свобода», — пояснил он. — Неприятный человек, анархист и беспредельщик. Если Бродяга успел присоединиться к «Свободе», то встречаться с людьми «Монолита» ему уже не захочется. Даже если они придут в таких комбинезонах, — кивнул Барон на Сергея. — Поговорить же с ним против его воли будет затруднительно. «Свобода» — это довольно большой отряд.
— А если Бродяга еще не успел?
— В таком случае шансы есть. Но я не знаю, где его искать.
— Тогда скажи, где база «Свободы».
— Ты сошел с ума… э-э…
— Швед, — подсказал ему Молот.
— Ты сошел с ума, Швед, — повторил Барон.
— Я к тебе не за диагнозом приехал, — заявил Сергей. — С ветеранами ты, наверно, так не разговариваешь?
— С ветеранами разговариваю по-другому, — согласился он. — Но ты не ветеран. Вот Бродяга — тот ветеран, да. А ты выскочка желторотый. Локи ошивается на вокзале, — сообщил он без паузы. — На хрен мне не сдались ваши разборки… Все, доволен? Тогда отваливай. И не забудь передать мое почтение Михал Михалычу.
Ильич отъехал назад и развернулся.
Сергей разложил на коленях карту.
— Нам в сторону градирни, это на восток, — сказал он. — Не доезжая, выйдем на нормальную дорогу.
— Ты собираешься заявиться в «Свободу»? — спросил Молот. — Тогда Барон прав: ты действительно спятил.
— Не спятил, потому что не собираюсь, — задумчиво проговорил Швед. — Ты отличишь комбез «Свободы»? Какие у них нашивки, что на башке носят?
— Отличу легко, — заверил Молот.
— Вот и славно.
Асфальтовая дорога появилась довольно скоро. Она поворачивала под прямым углом и вела к грандиозному сооружению, состоявшему из огромных бетонных полуколец, уступами спускавшихся вниз.
— Это не градирня, это какой-то Колизей… — заметил Швед.
Из-за ближнего здания торчали две трубы — одна покороче, а вторая, как казалось, прямо до неба. Внизу на маленькой площадке, как на арене, стоял старый гнилой грузовик с цистерной.
— Поехали туда, и запаркуйся за бензовозом, — велел Сергей. — Чтобы с дороги не было видно.
— Это молочная бочка, — возразил Ильич, выворачивая руль.
— Да? Ну и пес с ней. А мне вот бензовозы повсюду чудятся…
Ильич загнал «Хантер» за грузовик и поманеврировал вперед-назад, чтобы встать аккурат за бочкой.
— Дальше пешком, — объявил Швед. — СВД не забудьте.
— А канистры? — спросил Ильич. — Ведь стырят же!
— Если стырят, то вместе с машиной. Не будь таким мелочным.
— Далеко нам идти-то? — осведомился Молот.
— Идти не далеко, а вот лежать, — Сергей взглянул на небо, — придется, наверно, долго.
Он поправил на плече автомат и двинулся вверх по дороге. Ильич и Молот переглянулись у него за спиной, при этом Молот сделал какой-то жест, скорее всего обидный. Швед усмехнулся и прибавил шаг.
Поднявшись от градирни, дорога повернула влево. Бойцы шли по ней, не таясь, минут двадцать, пока впереди не показался железнодорожный переезд. С одной стороны на путях стояла пустая платформа, с другой — сгоревший пассажирский вагон и электровоз, вряд ли исправный. Дальше за ними виднелось приземистое кирпичное здание вокзала.
— И что теперь? Атакуем? — с сарказмом произнес Молот.
Сергей молча огляделся и показал пальцем вправо от дороги — туда, где стояла опора ЛЭП. Вокруг нее широко разрослись кусты, и места для снайперской лежки было навалом.
— Ждем, когда стемнеет, — сказал Швед, заползая под заросли.
Ильич и Молот обосновались рядом. Земля была устлана сухими листьями, лежать было тепло и мягко.
— И что потом? — спросил Молот. — Атакуем вокзал ночью?
— Да что же тебе все неймется-то атаковать… Лежим, наблюдаем за выходом. Когда появятся люди из «Свободы», попробуем взять «языка». Ты фильмы про войну смотрел? Хорошие, старые.
— И как ты его допрашивать собираешься?
— Желательно взять двоих или троих и сразу вычислить старшего.
— И убить?
— Нет, убить как раз не его, а другого. Сразу.
— Зачем?
— Остальных это заставит быть откровенными. Это вообще впечатляет, когда кому-то рядом с тобой дырявят башку, и тебе на лицо летят брызги крови.
— Согласен, — выдавил Молот. — Со мной такое бывало… А если враг и после этого говорить не станет?
— Тогда выколем ему глаз, — серьезно ответил Швед.
— А если все равно?..
— Выколем второй.
— А если…
— Хватит, — оборвал его Сергей. — Ты представь себя в таком положении, и все твои «если» сразу прекратятся.
— Да, наверно, — покивал Молот. — Умереть — это одно, а быть слепым в чужих руках…
— В этом вся фишка. Жизнь бывает хуже смерти, и любому человеку это можно организовать за пять минут.
— Интересные вещи рассказываешь.
— Это не я изобрел, — скромно признался Швед. — Один хороший человек научил. Вот он — реальный эксперт по томным беседам, а я так, любитель.
— Все правильно, — подал голос Ильич. — Но ведь «язык» может просто не знать того, что тебе нужно.
— Для этого есть другой «язык». Барон сказал, что у «Свободы» большой отряд, верно?
Как бы медленно время ни тянулось, но вечер все-таки наступил. Ильич успел еще раз вздремнуть, уже основательнее. Его даже приходилось пихать в бок, чтобы не храпел. В засаде переждали два коротких дождя — Ильичу это, впрочем, не помешало.
Когда окончательно стемнело, Сергей подтянул к себе винтовку, снял с прицела заглушки и вручил ее Молоту.
— Наблюдай за вокзалом.
Днем двери здания почти не закрывались, сталкеры входили и выходили постоянно — парами, поодиночке и целыми группами. Скрип железных ворот действовал на нервы страшно. Ночью эта активность поубавилась, но люди все равно продолжали ходить.
Минут через десять Молот шепотом доложил:
— Вижу тройку, все с нашивками. Это «Свобода», точно.
— Куда двигаются? — спросил Швед.
— Пока никуда. Стоят у стены, базарят.
Сергей отобрал у него винтовку. Расстояние до вокзала было не очень большим, но фонари на улице не горели, и разобрать что-либо в такой темени без прицела было невозможно.
— Трое возле окна, один в каске и один с гранатометом, — сказал Сергей. — Это они, да?
— Они, — подтвердил Молот.
— Все, теперь я понял.
Воины «Свободы» не спешили. Они продолжали стоять между дверью и окном, словно находились не в Зоне, а вышли покурить да проветриться из обычного вокзального кабака. Мимо них успело пройти несколько человек, но Швед не хотел отвлекаться. Трое — это именно то, что ему было нужно.
Наконец сталкеры закончили треп и не спеша двинулись от вокзала к железнодорожным путям.
Сергей оторвался от прицела.
— Бегать быстро умеем? — Он перевел взгляд с Молота на Ильича. — Быстро и тихо, на полусогнутых. Ветка под ногой треснет — убью.
— Откуда здесь ветка… — пробубнил Ильич и оглушительно зашуршал кустами.
Все трое замерли, не дыша. Швед погрозил Ильичу кулаком и медленно пополз из-под зарослей. Оказавшись на воле, они пригнулись и понеслись вдоль полотна вправо, наперерез сталкерам. Те уже перебрались через рельсы и, подсвечивая фонариками, уходили куда-то в ночь. Сергей со спутниками продолжал бежать в прежнем направлении, пока не оказался за спиной у противника. Сталкеры, переговариваясь, спускались вниз, в беспроглядную темень, где по тяжелому запаху угадывалось болото или давно затопленная равнина.
Бойцы во главе со Шведом некоторое время следовали за противником, держась от него на приличном расстоянии. Когда вокзал остался далеко за пригорком, воины «Свободы» начали отчетливо хлюпать подошвами — к этому времени они уже дошли до воды.
