Андрей Валерьев - Форпост - 4
Свежий ветер, даже сквозь мешковину, потрясал своим вкусом. После вонючей ямы, он казался таким сладким…
«Э. Уроды. Вы куда меня тащите?»
Под ногами был песок, а звук прибоя становился всё громче.
«Не хочу!»
Маляренко задёргался. Подыхать вот так, в двух шагах от дома, от детей и семьи, он не хотел.
Н-на! Н-на!
Рёбра ощутимо хрустнули, а перед глазами закружились разноцветные мошки. Над ухом злобно хохотнули.
— Не дёргайся, вонючка. Искупаем, потом на приём пойдёшь. ТТВВААААРРРЬ!
«Видать их прошлый здорово доста… ааа!»
Снять мешок конвоиры посчитали излишним и сунули Ваню в воду прямо так. Как есть. Со связанными руками, кляпом и в одежде.
Кляп уже не мешал. Совсем. Иван приноровился сглатывать обильную слюну, даже с этой тряпкой во рту. В нос ударила свежая порция запаха. Слюны стало в два раза больше, а слева тихо вздохнули.
— Баранинка… с чесночком.
Справа отозвались урчанием в животе. Ванин тощий живот немедленно откликнулся и товарища поддержал.
«Да, братан, было бы неплохо!»
Через час хохот, крики и веселье за дверью стихли и началось деловое бормотание. Судя по обрывкам фраз, местные давали отчёты вернувшемуся из поездки боссу.
Боссом, как Маляренко и ожидал, был Степанов.
«Бормотание» продолжалось долго. Иван успел высохнуть, согреться и даже закемарить на каменном полу, когда дверь открылась и по телу прошла волна тёплого воздуха.
— Давайте его сюда.
Голос Олега был усталым, мрачным и не предвещал ничего хорошего. Ивана подхватили за руки, затащили в комнату и бросили на пол.
— Вот, господин губернатор, поймали. Иваном, сволочь, назвался.
«Губернатор?!»
— Слышал, Лужин-младший рассказывал. Ну. Показывайте его.
Когда конвоир сдёрнул с головы мешок — Иван зажмурился. Уж очень ярко была освещена комната. Посидев с минуту, Ваня приоткрыл один глаз и осмотрелся.
«Какая, нафиг, комната?»
В каменном зале Маляренко без труда опознал свой собственный старый лодочный сарай, в котором когда-то стояла «Беда». Перед ним, на высоком кресле, почти троне, сидел Олег Николаевич Степанов и отвесив челюсть, пялился на валявшегося на полу человека.
Когда Генерал-Губернатору, только что вернувшемуся из инспекционной поездки по северу и востоку острова, доложили о том, что обычный патруль задержал человека, который назвался Иваном Маляренко, он здорово напрягся. Опыт прошлых событий говорил о том, что ТАКИЕ события просто так не случаются и впереди его ждёт много проблем. Но затем, выслушав историю поимки самозванца от непосредственных участников событий Олег Степанов успокоился — похоже, что нынешний «Иван» был просто авантюристом-одиночкой и никто из глав остальных общин за ним не стоял. Во всяком случае, ни дипломатической поддержки, ни десанта за спиной у этого уродца не было.
Бойцы из службы безопасности затащили человека с мешком на голове, бросили его на пол приёмного зала и нынешний Глава Крыма, плотоядно улыбаясь, велел снять с его головы мешок.
«Сука. На кол тебя! Прилюдно. Чтоб другим неповадно было!»
Старшина школы начального военного образования сдёрнул мешок с головы пленника и Олег едва не захлебнулся в вине, которое он лениво отхлёбывал из огромного серебряного кубка. Перед ним… Совсем не постаревший… Бородатый…
«Не может быть!»
— Старшина, — генерал с трудом проглотил глоток вина, — оставь нас.
— А…
— Привяжи его, вынь кляп и… ПОШЁЛ ВОН ОТСЮДА!
— Привет, Степанов. Вижу — узнал.
Иван старательно разминал челюсть.
— Ну вот, Олег. Я и вернулся.
— Есть хочешь? — Глава крупнейшей общины этого мира собственноручно налил тарелку супа. — Ты ешь, ешь.
Степанов метнул быстрый взгляд на стоявшего возле двери бугая. Если тот и удивился, то никак этого не показал.
«Ближник»
Иван внимательно и нарочито борзо изучил чернявого телохранителя Головы. Тот ответил таким же наглым и внимательным взглядом, мол, я тебя запомнил и мне плевать, кто ты есть на самом деле.
— Я ем. Ем.
Ваня действительно метал в рот ложку за ложкой, искоса поглядывая на Олега. Степанов, судя по его внешнему виду, был в полнейшем раздрае. Он то собирался соскочить с трона и обнять друга, то каменел и смотрел на Маляренко, как на врага народа. Ваня споро выхлебал тарелку и выдал.
— А девочки мои где?
Олег отвёл глаза.
— Маша то… давно… через год, после того, как ты пропал…Ваня, мне очень жаль.
Маляренко онемел. Весь. Целиком. Начиная от головы и заканчивая кончиками пальцев.
— К-как?
— Приступ. Кровоизлияние. Никто ничего не смог… я, — губернатор кашлянул, — мне… Марии Сергеевны до сих пор не хватает. Как человека, конечно!
Сбивчивой оправдательной речи друга Иван уже не слышал. В ушах молотом била кровь, голова кружилась и хотелось по-детски заплакать. Горько, безутешно. Эта женщина была для него всем.
— А, а Таня?
Степанов посмотрел в потолок, вздохнул и цыкнул ближнику.
— Позови.
Таня вошла стремительно, легко, будто ступала по воздуху. Огромный живот, который она несла впереди себя, ничуть ей в этом не мешал.
— Да, любимый, ты звал?
Степанов посмотрел на Ивана с отчаянностью обречённого и кивнул.
— Да, радость моя, звал. У нас тут…
Олег осёкся. Его жена, мать его сына, которая снова была на сносях, заметила ЕГО. Улыбка сползла с лица женщины, потом на лице Тани появился страх, потом боль, а затем решимость. За секунду. За миг. Иван всё понял и расслабился — здесь, в этом доме ему ловить было нечего.
Ноздри у Тани затрепетали.
— Это он? САМОЗВАНЕЦ?
Маляренко поднял обе руки. Мол, сдаюсь.
— Танька, я понимаю, виноват, но…
— ТЫ!!!
— Ты! Ты НАС БРОСИЛ!!!
Женщина схватилась за живот, согнувшись в три погибели. Глаза её пылали ненавистью и злобой.
— Скот! Как ты мог?! Ненавижу! Ненави…
Генерал-губернатор подскочил, облапил жену и увёл её из комнаты. «Телок» проводил хозяина взглядом полным сочувствия и подошёл к Ивану вплотную.
— Если с ней что-нибудь случится, я тебя на ремни пущу. Понял?
Ване было всё равно. В ушах стучал молот.
Я. Их. Бросил. Я…
— Ты это… — голос пленника был еле слышен, — пусти меня на ремни, а? Сейчас. Христом-Богом прошу.
Степанов вернулся через час. Уставший и вымотанный до предела.
— Изя, — «ближник» встрепенулся, — развяжи его и побудь на улице, чтобы никто… ты понял?
— Супруга моя родами представилась. И ребёнок тоже. Такие вот дела, Ваня.
— Сочувствую, Олег.
— И остался я один да с тремя дочками. Потом Машу схоронили. Завтра ночью свожу тебя на могилу. А потом, через три года, с Таней у нас сладилось. Сына она мне родила.
— А… а мои…?
— Аня замужем за сыном Сергея Спиридонова. Там, на севере живёт. Поздравляю, ты — дед.
«Дед»
— А Иван?
— Иван сначала в лётчики подался. Из Новограда этого… пилота-любителя перевезли, так он тут аэроклуб устроил. В Планерном. А сейчас он Майкоп поднимает. Нефть. Переработка. А Артём и Сашка…
— КАКИЕ АРТЁМ И САШКА?!
— А Артём и Александр МОИ сыновья, ПОНЯЛ?
Маляренко понял.
«Я — скот. Нет мне прощения… Я — скот…»
— Израэль! Убери его.
Иван даже не почувствовал, как бывший израильский спецназовец спеленал его с ног до головы, легко закинул себе на плечо и понёс, сопровождаемый казацким старшиной и бойцами, к яме.
Глава 9
В которой Иван выбирает дверь
В яме Маляренко просидел три дня. Снова начались рыбная диета и разбавленное пиво от пуза. Радовало одно — вместо балбесов-курсантов с их экскурсиями, наверху сидели те самые ребята из службы безопасности, молчаливые, серьёзные и ответственные. С ними было сильно скучнее, но зато… как-то… в общем, Ваня таких мужчин уважал.
На четвёртые сутки после нервного разговора с бывшей женой и бывшим другом, Ивана снова вынули из ямы.
— Пойдём, — Чернявый Изя поманил Ваню за собой и спокойно направился к бане. Вокруг широким веером шли бойцы в чёрных доспехах, почти невидимые в сгустившихся сумерках, — приведи себя в порядок.
В ладони израильтянина возник кусок мыла.
— Сейчас сюда войдёт человек. — Генерал-губернатор обвёл пристальным взглядом всех собравшихся. — Я хочу, чтобы каждый из вас сначала вспомнил наш недавний разговор и подумал, а потом… заводи его.
Они все очень сильно постарели. И очень сильно изменились. Серый, Юрбан, Стас. Особенно сильно сдал Гера, превратившись в маленького сухонького старичка. Иван медленно вышел на середину зала и сел на табурет в гробовой тишине.
Кузнецов дёрнул щекой и тихо выдохнул.
— Это он.
