Саймон Кларк - Кровавая купель
Привратник быстро замотал головой и велел мне следовать за ним.
Черт, черт и еще раз черт! Все пошло наперекосяк. Да, я действительно хотел почти до боли увидеть Сару и ребенка. Но я еще хотел обсудить с Дел-Кофи, как сбросить Курта и Команду.
А теперь я был один, безоружен, а этот идиот Слэттер засел облегчаться посреди дороги. Блин, надо было знать, что на этого дебила рассчитывать не приходится!
Я сделал глубокий вдох.
– Чего это с тобой? – спросил привратник.
– Устал. Только что прошел восемьдесят миль.
– Ты теперь забурел, да? Не было у тебя таких мышц, когда ты пропал. Ты чего, бодибилдингом занимался, что ли?
– Мышц? Даже не заметил.
Что мне теперь толку от этих мускулов? Я остался один. И что я теперь могу сделать с Куртом? Разве что попытаться ему хоть что-то втолковать, чтобы даже в его толстый череп это проникло?
Один?
Ты опять ни слова не слышал из того, что я тебе говорила? – Голос Бернадетты звучал почти у меня в ухе. – Ты не один, никогда не бываешь один. Все, что тебе надо сделать, – настроиться на этот второй разум в твоих толстокожих мозгах, Атен. Он там и ждет возможности тебе помочь. Творческий разум, сильный и мощный. А теперь – отключись! Думай о чем-нибудь другом и дай ему действовать. Пусть начнет накачивать интуицию на передний план твоих мозгов.
Я попытался… Я посмотрел на здание гостиницы. Оно превратилось в развалины. Разбитые окна, отлетевшие плитки, разросшийся вдоль стен плющ. Земля усыпана бутылками, банками, ржавеющими машинами. Старый “сегун”, который спас мою шкуру, лежал на боку, сожженный. На обочине подъездной дорожки разлагалась дохлая кошка.
К гостинице шла цепочка детей, неся на головах банки пива. В глазах – слишком больших для этих лиц – застыло сияние смерти. Эти дети были на дороге к смерти от голода.
Кто-то попытался залатать брешь в стене, куда ударил грузовик, кусочками дерева, колючей проволокой и дверьми здания. Чего там серый волк – тут любой из поросят может дунуть, плюнуть, и все это разлетится.
Правильно, Ник. Думай, о чем хочешь, только не о том, что надо сделать.
Дай Бог, чтобы ты была права, Бернадетта. Если ты ошибаешься, к ночи я буду не теплее этой дохлой кошки.
Мы обошли гостиницу, вышли к плавательному бассейну, все еще покрытому льдом, и на террасу. Там горел костер.
Вокруг большого стола сидели Курт, Джонатан и Команда – человек двадцать.
И были довольны. Смеялись, говорили, кричали. Курт сидел во главе стола, как, блин, царица Савская. Когда заметили мое приближение, шум стих. Вид у Курта был ужасный – выгоревший дотла. Глаза его, казалось, смотрят одновременно и вправо, и влево.
– А, ну-ну! Мой старый друг Атен. Садись. Выпить хочешь?
Я думал, он засыплет меня вопросами, но он продолжал разговаривать с Джонатаном, который сидел от него слева. Это было что-то очень волнующее, потому что они сдвинули головы и все время беззвучно хихикали.
Когда я сел, ко мне приблизилась девушка шестнадцати лет.
Хотя градусник был не в силах поднять пузо выше нуля, она была одета в отрезанную снизу футболку, мини-юбку и босоножки. Руки и ноги у нее посинели. На красных губах залипла улыбка, но в глазах было чистейшее страдание.
– Напитки, сэр?
Ненависть к Курту у меня в душе закипела пузырями. – Девушка посмотрела на свой поднос. Там стояли бутылки, банки, сигары и чашки с разноцветными таблетками.
– Синий спирт очень согревает, – сказала она, – но это чистый алкоголь, и я вам советовала бы разбавить его пивом, если вы не привыкли.
По запаху, который источали банки синего спирта, я заключил, что это та жидкость, которой я промывал детали двигателей. Эти парни остатков разума лишились.
– Сэр?
– Пиво… просто пиво. Спасибо. Джонатан, попыхивая толстой сигарой, повернулся на меня посмотреть.
– Знаешь, Ник, мы все думали, что ты решил на нас забить. Все говорили, будто ты решил, что ты для нас слишком хорош.
– Верно. – Курт уставился на меня припухшими глазами. – Нас это очень огорчило. Мы даже послали людей тебя искать.
– Меня похитили, – объяснил я. – Мои родители. И Штанину тоже они украли.
– Так мы и думали… Где теперь Штанина?
– Мертвый… – Я хотел было рассказать им всю историю о массовых распятиях, но моя интуиция запела другую песню. – Я его убил.
– Ты его убил? – Курт и Команда обменялись удивленными взглядами.
– Ты молодец, – довольно сказал Курт. – Я всегда говорил, что тебе надо вступить в Команду. – Только посмотри, как это будет хорошо.
Он обвел рукой полный еды, выпивки и таблеток стол, потом прислуживающих девушек в гриме проституток и мини-юбках.
– Курт, – сказал я. – Я вернулся как мог быстрее, чтобы тебя предупредить. Ты не знаешь, но…
– Предупредить? Меня? О чем?
– Ты не знаешь об опасности, которая нам грозит. О том…
– Опасность? Предупредить? У нас тут никакой опасности нет, правда, Джонно? Не, Ник. В этих домах мы тут на фиг вне опасности.
– Но там…
– Тихо, Ник. Потом расскажешь. Сейчас мы веселимся. И у нас для тебя будет развлечение. Вот тут ведра с водой, а эти девушки хотят посоревноваться в конкурсе мокрых футболок. Правда, девушки?
– Да, Курт.
Девушки задрожали и отчаянно, безнадежно заулыбались. От этого зависела их жизнь.
– Хочешь посмотреть на конкурс мокрых футболок, Ник?
– Нет. Я хочу…
– Тогда не надо, сегодня Ник Атен командует – как скажет, так и будет… А, Билли, приведи этих двух сук. Самое время ими заняться.
Я заставил себя окаменеть. Эти жалкие садисты хотят видеть мое лицо, когда я буду смотреть на то, что они задумали. Я уже видел, как они тыкают сигаретами в голые ноги девушек-прислужниц и заходятся от ржания, когда девушки дергаются. Но не кричат. И болезненные улыбки с их лиц не сходят.
Привели семнадцатилетнюю девушку с собакой-Лабрадором. Она повизгивала и жалась к ногам девушки.
Один из Команды пнул собаку ногой и оттащил от хозяйки. Девушка заплакала.
Я похолодел: они привязали стальную трубу со взрывчаткой собаке на спину.
– Смотри, Ник, – ухмыльнулся Джонатан. – Бег с жестянкой, но по-другому. Отлично придумано, правда? Это собака вот этой девчонки. Они так друг друга любят, просто не расстаются. Знаешь, она этой собаке даже открытку написала на Рождество.
Неизбежность надвигалась, как грузовик на край обрыва. Я мог только сидеть и смотреть, как случится трагедия.
Джонатан поджег сигарой фитиль привязанной к спине собаки бомбы.
– Давай, девка, беги! – крикнул Курт.
Девушка бросилась бежать. Тогда они выпустили собаку, и она бросилась вслед.
Это была чудовищная пародия на мирную сцену в городском парке. Девушка бежала со своей собакой. Бежала быстро. Собака – еще быстрее. Они бросались в стороны, петляя между деревьями. Собака виляла хвостом, розовый язык высунулся из пасти. Она увлеченно лаяла.
– Убежит она от собаки, как ты думаешь? – спросил Джонатан.
– Тогда ей надо бежать быстрее, – ухмыльнулся Курт. То, чем все это кончилось, удивило их обоих. На газоне в ста ярдах от нас девушка остановилась.
Она подозвала собаку, упала на колени и крепко обняла ее.
От взрывной волны треснуло окно на веранде. Команда зарычала от восторга. Счастливые дни. Старик у меня в голове, помоги мне сделать это их последним счастливым днем.
Пьянка, смех… Но я был трезв как холодный камень.
– Курт, позволь мне объяснить, – сказал я. – Взрослые накапливаются в соседней долине. И в любой день – теперь в любую минуту – могут напасть. Если это случится, то мы трупы.
– Ты несешь офигенную фигню, – выдохнул клуб сигарного дыма Джонатан. – Эти Креозоты уже торчат там неделями. И не выходят из долины… Они мухи не обидят.
– Не верь этому.
Я стал рассказывать, что я видел после своего ухода из Эскдейла, о безжалостном истреблении подобных нам людей.
У Курта глаза стали шире, потом сузились. Я коснулся больного нерва. В глубине души он боялся.
– Врешь!
– Я не вру. Зачем мне врать? Если мы чего-нибудь не сделаем прямо сейчас, в эту блядскую минуту, мы погибнем. Если до этого дойдет, надо будет подумать об уходе, по крайней мере чтобы вывести младших детей.
– Нет! Нет! Нет, нет и нет! – У Курта морда налилась кровью. – Никто ни хрена не уйдет! Все останемся, ясно? Ясно?
Я пытался продолжать, перечисляя истребленные Креозотами общины. Курт не слушал.
– Эй, Команда! Кажется, наш старый приятель. Ник паникер Атен, нарушил закон… Билли, тащи сюда еще одну. Сейчас Ник займется делом.
Я отлично знал, что он имеет в виду. Наконец настало мое время тащить жестянку.
Глава пятьдесят девятая
Билли приставил мне ко лбу дуло ружья, и в это время на меня нацепили наручник. С цепью длиной в фут. А на цепи – жестянка.
Представьте себе: заваренный кусок металлической трубы толщиной с огурец и длиной с руку от локтя до запястья. Внутри трубы фитиль, от которого торчит наружу только кончик. Когда его подожгут, выдернуть его невозможно.
