Цейтнот. Том II (СИ) - Корнев Павел Николаевич

Ухватив его, я скользнул обратно в переулок, в дальнем конце которого маячил силуэт выстроенной во дворе церквушки, на ходу расстегнул замки и обнаружил, что все мои покупки на месте.

Добрый знак?

А как же! Ещё какой!

Пошарив по карманам, я сунул в портфель коробочку с запонками и полученную от куратора пачку банкнот, после чего попросил уже вернувшегося к нашей легковушке Ивана:

— Придержишь для меня?

— Да вы сговорились! — горестно вздохнул Богомол, но в просьбе не отказал.

Я ухмыльнулся.

— А вы — нет? Конфету для меня Альберт Павлович дал, так?

Иван сунул мой портфель под мышку и отрезал:

— Без комментариев!

Я оглянулся на куратора и поинтересовался:

— Не знаешь, у него ещё есть?

Но Иван точить лясы оказался не расположен и лишь посоветовал:

— Спроси.

Отвлекать Альберта Павловича от разговора я не стал, вместо этого начал скрупулёзно проверять элементы заземления, укреплять экранирование внутренней энергетики от внешнего фона, оценивать стабильность и равномерность распределения потенциала, а под конец занялся отладкой структуры, призванной дублировать функции нервной системы. Уже более-менее приспособился к ней, но некая дёрганность движений всё же ощущалась, вот и пришлось дополнительно регулировать отдельные параметры.

Провозился до десяти вечера, а там операторы перебазировались к выходу из переулка, на другой стороне проспекта тоже наметилось какое-то движение — замелькали на крыше административного здания тёмные фигуры, выдвинулись из темноты бокового проезда танк и два броневика. При этом нигде не мигнуло ни огонька, не выбилось из общей неровности энергетического фона ни одно воздействие.

Тишина в городе не была абсолютной, но отдалённый шум перестрелки доносился преимущественно с северо-востока, а на других направлениях разве что иногда винтовки пощёлкивали и то не слишком часто. Эдакое затишье перед бурей. Мурашки по спине так и побежали.

Подошёл Альберт Павлович, поглядел на хмурого Ивана, покачал головой, спросил у меня:

— Ты как?

— В порядке, — отозвался я и тоже покосился на Ивана, немного поколебался и не удержался, спросил: — И всё же — что будет с операторами из «Астории»?

Ну — да, мысль эта засела в голове почище занозы. Засела, отвлекала, сбивала с настроя. И дело ведь было не только лишь в судьбе Юлии Карпинской! Просто… просто…

Проклятье! Так и мерещился взгляд мёртвых васильковых глаз! Будто наваждение какое! Блекло-синие они были! Водянистые!

Альберт Павлович хмыкнул и в ответ поинтересовался:

— А сам как думаешь? Какие есть варианты?

Вопрос в тупик не поставил, не пришлось даже брать паузу на раздумья.

— Вариантов вижу два, — заявил я без малейшей запинки, — один нереалистичный, другой не нравится.

— В котором из них слушателей Общества изучения сверхэнергии грузят на пароход и вывозят в Ридзин? — с невозмутимым видом уточнил куратор.

— Ни в одном, — признался я.

И это было действительно так. Предполагал, что по закулисной договорённости с Горским слушатели останутся до подавления мятежа в «Астории» либо же их оттуда выкурят артиллерийским обстрелом, а вот о подобном развитии событий и не подумал даже. Хотя и стоило бы. Удержать всех в гостинице даже самому Горскому на пике формы не по силам было, штурм гостиницы до предела осложнил бы наше продвижение к управе, а вот организованная эвакуация проходила по разряду «и овцы целы, и волки сыты». Может и сработать.

— Всех вывезут? — поинтересовался я.

— Всех, кто захочет. Насильно депортировать никого не станут. Пока.

Иван определённо был осведомлён о сути заключённого с Горским соглашения, но это вот заявление куратора стало для него полнейшей неожиданностью.

— И дадут выйти на пик румба? — округлил он глаза. — Этим…

От возмущения даже с подбором слов проблемы возникли, а вот Альберт Павлович остался невозмутим.

— Пусть их! — отмахнулся он с необъяснимой беспечностью. — Не стоит множить врагов и окончательно рвать связи с внешним миром. Если всё эмигрантское сообщество объединится вокруг правительства в изгнании, нам от этого легче не станет. А так будет с кем работать.

Иван насмешливо фыркнул.

— Ну да! Как же! Вот и с Лигой Наций мы на славу поработали! Столько операторов врагам наплодили, и не сосчитать!

— Это другое! — возразил куратор. — Не зацикливайся на сиюминутном! Даже если все выпускники Общества впоследствии эмигрируют, получится обернуть в свою пользу и это.

— Подождите! — вклинился я в спор, поскольку у обсуждаемой проблемы имелся ещё один куда как более актуальный для нас сейчас аспект. — А если кто-то из слушателей откажется от эвакуации, но не из желания продолжить обучение, а намереваясь присоединиться к мятежникам?

— Им же хуже, — буркнул Альберт Павлович. — И в любом случае — все желающие уже записались в добровольцы, а остальные в бой не рвутся. Информация из первых рук.

Я покачал головой.

— Не о том речь! Просто, если к свите Данилевского присоединится несколько десятков операторов, мы будем иметь бледный вид!

— Не в моих принципах недооценивать возможность негативного развития событий, но такая вероятность представляется мне крайне незначительной! — отрезал Альберт Павлович, и тут до нас донеслись раскаты мощных взрывов, а небо на северо-западе слегка даже посветлело.

— Моряки выбивают разведанные огневые точки, — пояснил куратор и взглянул на часы. — Какое-то время это займёт, и как бы Данилевский не успел удрать…

Его округлое лицо растеряло всю свою показную мягкость, да у меня и самого по спине побежали мурашки.

— И дадим ему уйти?

— Придётся, — пожал плечами куратор. — Никто не поставит под угрозу исход операции, на ходу подстраиваясь под нас. Всё, давай за руль!

— Ни пуха, ни пера! — напутствовал нас Иван.

— К чёрту! — синхронно отозвались мы, и я завёл двигатель.

Бойцы особого дивизиона уже забрались на задний диванчик автомобиля, но проезд перегородили операторы, а посигналить им клаксоном не позволил Альберт Павлович.

— Жди! — распорядился он.

Артиллерийская канонада на северо-западе достигла своего апогея и мало-помалу пошла на убыль, кто-то дал отмашку и операторы выбежали из переулка на проспект. Сразу колыхнулся энергетический фон, разошедшиеся кругом помехи сложились в мелкую сеть защитной структуры, которая сдвинулась вперёд и гигантским неводом отгородила нас от монархистов.

— Поезжай потихоньку, — распорядился Альберт Павлович. — Остановись на обочине у моста. — Он вытянул из кармана носовой платок, промокнул покрывшееся испариной лицо и поторопил меня: — Давай!

Мятежники заподозрили неладное и принялись постреливать в нашу сторону, кто-то из ополченцев открыл ответный огонь, а пару секунд спустя вдалеке замелькали прерывистые вспышки. На ум сама собой пришла мысль о стробоскопе, а только подумал об этом, и тотчас из окон цокольных этажей зданий, выстроенных на пересечении проспекта и набережной, выплеснулось серебристое сияние!

Сверкнуло! Стены разлетелись кирпичным крошевом, и оба многоэтажных здания сложились почище карточных домиков, только взметнулось к небу облако светящейся пыли!

Миг спустя страшной силы кинетический удар смёл обе баррикады — и ближнюю к нам, и выстроенную на другом берегу реки, и сразу взревела моторами бронетехника, начали выезжать из переулков забитые ополченцами и солдатами грузовики, несколько тягачей вытянули на проспект артиллерийские орудия.

Монархисты открыли шквальный огонь, но снаряды и мины рвались высоко над землёй, при этом осколки и шрапнель не разлетались по сторонам, кося всех кругом, а падали на землю исключительно под действием силы тяжести. Несколько прилетевших с того берега реки шаровых молний разметало вспышками искр, но таким нехитрым образом вражеские операторы лишь пытались прощупать нашу защиту. Дальше — сверкнуло, да ещё как!

В небе загорелось северное сияние, по лобовому стеклу побежали новые трещины, а самого меня, несмотря на все барьеры и экраны, буквально вдавило в сидение валом донёсшихся миг спустя помех. Но именно что — помех! Уж не знаю, чем таким вознамерились приложить наступающих республиканцев мятежники, нашим операторам удалось погасить их контратаку заблаговременно.