Курс на юг - Батыршин Борис Борисович
– «Восьмерка», – сказал барон. – «Ваш курс ведет к опасности». Что ж, сеньор Риверос, вас предупредили…
Русская колонна тем временем набрала ход. Головным идет «Герцог Эдинбургский», за ним мателотом – «Минин». Этим двум гордым красавцам не довелось пока столкнуться в бою с равным по силе противником. В кампании на Балтике остатки эскадры специальной службы спустили флаги, не дожидаясь неминуемого избиения, а позже, в атлантическом походе, боевые действия вообще ограничились бомбардировкой берега да беспорядочной пальбой по рыбакам, промышлявшим на Доггер-банке. И вот их час настал.
На «Минине» взвились флажки.
– «Единичка» и два «шлюпочных»! – Греве, не стесняясь, заржал во весь голос. – Ох и влетит сегодня кому-то от Бутакова…
Остелецкий пригляделся. Так и есть: прямоугольный сине-белый флаг с косицами – латинская «А» по своду сигналов для торгового флота. Ниже два белых с синим квадратом в центре флажка – латинская «S».
– Ты прав, Гревочка, адмирал терпеть не может подобного вульгаритэ, – согласился он с другом. – Что за манера, в самом деле: на русском корабле, идущем в бой, и аглицкая флажная ругань!
К подобному возмущению имелись все основания. «АSS» («афедрон ишака», он же «ослиная задница») служил сигналом неофициального бранного свода, принятого в Королевском флоте, известного всякому гардемарину с младших классов Морского училища. Сигнальщик за спиной Остелецкого довольно хмыкнул – старый служака отлично все разобрал.
– С «Клеопатры» пишут: «Ясно понял», – сказал барон. – Шутники, в бога душу их…
«А ведь бутаковцы, похоже, не воспринимают противника всерьез… – подумал Вениамин. – И напрасно: “Кохрейн” и “Бланка Энкалада” вполне современные боевые корабли, и защищены они гораздо лучше русских полуброненосных фрегатов…»
– Чилиец ворочает к весту! – подал голос сигнальщик.
Остелецкий кивнул. Бутаков двинулся напересечку чилийцам, и командор Риверос скомандовал поворот, не желая дать противнику охватить голову своей колонны.
«Пушки… – отрешенно подумал Остелецкий. – Последний довод королей, президентов и императоров, и сейчас он решает все».
Не мины и даже не кованые таранные бивни, так удачно показавшие себя во многих морских баталиях недавних кампаний. И здесь у русских имеется преимущество. Дело в том, что на чилийских броненосцах британской постройки стоят британские же дульнозарядные морские орудия системы Армстронга. Сражения в Финском заливе ясно продемонстрировали, что они уступают новейшим казнозарядным стальным пушкам «Крупп Штальверке» и Обуховского завода, которыми вооружены русские фрегаты. Что касается выучки… Что ж, будем надеяться, что русские комендоры не подведут. При Кронштадте и Свеаборге они стреляли гораздо лучше англичан…
В носовом каземате «Кохрейна» сверкнула вспышка, выбросился столб ватно-белого дыма. Несколькими секундами позже до мостика «Луизы-Марии» донесся низкий рев тяжелого морского орудия. В ответ слитно рявкнул главный калибр русских фрегатов, и строй эскадры оделся сплошной облачной пеленой.
Сражение началось.
– Не хотите объяснить, почему вы отказали командору Риверосу? – хмуро осведомился Бертон. Утро выдалось студеным, и раненая рука нестерпимо ныла, отчего настроение у него было преотвратным. – Только не говорите, что вы опасаетесь недовольства адмиралтейских лордов. Чилийцев вы, конечно, убедили, но я-то знаю, что полученные инструкции развязывают руки нам обоим!
– Не буду, – согласился с разведчиком Трайон. Они стояли на шканцах «Рэйли» и наблюдали за разворачивающейся вдали баталией. – Истинная причина в том, что мне не хочется понапрасну подставлять «Рэйли» под русские пушки. Курам на смех – командор Риверос против адмирала Butakoff’a, который сумел разделаться с таким талантливым и опытным флотоводцем, как сэр Эстли Купер! Да будь у этого расфуфыренного клоуна вдвое больше вымпелов, исход боя и тогда не вызывал бы у меня сомнений.
– Почему же, в таком случае, мы еще здесь, а не на пути в Вальпараисо?
– Хочу досмотреть спектакль до конца. Русские чрезвычайно редко нарушают договоры, а между ними и Британией, как вам известно, заключен мир. Уверен, этот флаг, – он ткнул подзорной трубой в полотнище «Юнион Джека», свисающее с кормового флагштока, – защитит нас от русских снарядов не хуже корабельной брони.
Бертон сощурился.
– А от перуанских?
– С этими хуже. Вряд ли они простят нам адмирала Грау – лазутчики донесли из Кальяо, что он погиб в недавней стычке. Но их старые корыта не способны тягаться в ходе ни с «Рэйли», ни с «Мьютайном», так что особой опасности я не вижу.
Рык корабельных орудий усилился. Обе колонны маневрировали, ведя частый огонь. Пенные столбы то и дело вставали возле бортов, но Бертону хорошо было видно, что вокруг чилийских кораблей этот частокол намного плотнее.
– Попадание в «Кохрейн»! – воскликнул Трайон. – Уже третье, на этот раз – в носовую оконечность. Насколько я помню, брони там нет… Так и есть, уже начался пожар!
Бертон вскинул подзорную трубу. Действительно, полубак броненосца затянуло сизым дымом, его пелена укутывала артиллерийские казематы, мешая наводчикам целиться.
– Ну вот, что я вам говорил? – Кептен удовлетворенно усмехнулся. – Похоже, русским удалось то, что до сих пор существовало только в виде умственных построений теоретиков морской войны. Видите, они поставили неприятелю классическую «палочку над Т», и теперь все их орудия сосредоточат огонь на «Адмиранте Кохрейне». Чилийцы же смогут отвечать только из пары казематных орудий, да и то они не смогут стрелять по одной цели – для этого придется каждый раз доворачивать, сбивая прицелы собственным комендорам. Что до идущей за ним «Бланко Энкалада», то она способна стрелять только по «Клеопатре», да и то единственной девятидюймовкой правого борта…
Бертон перевел бинокль на концевой русский фрегат, и в этот момент на корме у того сверкнула вспышка.
– Прекрасный выстрел! – прокомментировал Трайон. – Если она после этого останется в линии, я буду сильно удивлен.
Его предсказание пропало втуне. «Герцог Эдинбургский», «Минин» и «Клеопатра» выстроились неровной дугой, в центре которой оказался «Кохрейн». Чилийский флагман несколько раз менял курс, пытаясь вырваться из прицелов русских пушек, но Бутаков всякий раз сохранял свое преимущество. Снаряды попадали в броненосец один за другим. Уже рухнула за борт грот-мачта, сбита труба, пылал, развороченный меткими попаданиями, каземат правого бота.
– Еще четверть часа, и им конец, – сказал Трайон. – Надеюсь, командору Риверосу достанет ума спустить флаг и не губить понапрасну своих людей. Впрочем, если ему приспичило, пусть еще немного постреляет, тем веселее. Не так ли, мистер Бертон?
Бертон собрался ответить, но его прервал крик сигнального уорент-офицера:
– На десять румбов четыре вымпела! Дистанция – три с четвертью мили, идут строем фронта. Это перуанцы, сэр!
Кептен Трайон поднял подзорную трубу и выдал нечто, пригодное разве что для написания на заборах. Бертон посмотрел в указанном направлении и добавил к его проклятиям замысловатую арабскую брань.
В тыл избиваемому чилийскому ордеру выходили из гавани перуанские мониторы. Дым из их труб низко стелился над волнами. Его сносило в сторону берега, и редкая угольная пелена не мешала видеть броневые башни, ворочающиеся на низких, вровень с волнами, палубах.
– Ну вот и все, мистер… – Трайон со стуком сложил подзорную трубу и потянулся к амбушюру переговорной трубки. – В машине – будьте готовы дать «фулл спид». Здесь нам больше делать нечего.
– Погодите! – Бертон схватил офицера за рукав. – Видите позади строя русской эскадры белый пароход?
– Да, та самая посудина, которую мы так и не сумели поймать, – подтвердил Трайон. – Рядом с ним русский авизо. Дистанция – мили три с половиной, стоят без хода.
– На его борту те, кому мы обязаны всеми нашими неудачами, – злобно оскалился Бертон. – Пока русские заняты добиванием командора Ривероса, вы сможете беспрепятственно разделаться с этим перевертышем. На этот раз им не поможет даже бельгийский флаг!
