Виталий Романов - Белые начинают и проигрывают
– Барон, вы свихнулись или глупо шутите? – Князь Ольхонский нервно рассмеялся. Он отказывался верить в те чудовищные веши, которые говорил фон Ниддл.
– Почему?! – искренне удивился барон. – Мне ведь дали приказ: обеспечить победу любой ценой. Любой ценой, Руслан. Приказ президента.
– Но ведь не такой же, – посерев, шепнул Ольхонский. – Не такой?
– А чем ваша жизнь ценнее жизней тех, кто умер ради этого контракта? – озадаченно спросил фон Ниддл. – Вот ведь скотская привычка делить людей на категории. Получается, спецназовец может умереть ради победы на тендере. Горничная княгини может умереть, повар тоже – вы только что простили их смерть… Как вы там сказали? Если добудем победу, о таких мелочах никто и не вспомнит… Получается, они не люди? Или люди, но из другого теста? А вы и ваша жена – неприкосновенны? Быть может, святые?
– Сатур… – Князь Ольхонский смотрел на наемного кризис-менеджера полубезумными глазами. – Я не верю… Не могу поверить… Мозг… отказывается… отказывается воспринимать это…
– Может, так и лучше? – Фон Ниддл выпрямился, взглянул на своих подручных. – Может, так лучше, князь? Ведь проблема в том, что мы готовим спектакль, но хорошие актеры играют так, что их действо неотличимо от жизни. В сущности, театр – это продолжение жизни. Если, конечно, театр хороший. Тогда все переплетается в хитроумный клубок, и невозможно провести четкую границу: вот здесь еще была игра, а вот здесь – уже настоящее.
Руслан Ольхонский больше ничего не говорил, только мотал головой, его зрачки были неестественно расширены, губы тряслись.
– Вы станете героем созвездия Возничего, князь, – закончил философское отступление фон Ниддл. – Пусть вас утешит мысль, что умираете ради блага нашей системы. Однако мы вынуждены играть спектакль так, как если бы вы действительно оказались в руках полных отморозков. Простите, Агнета! Простите, Руслан! Сьонг! Дай ему в руку платиновую заколку! В ладонь! Пусть сожмет пальцы! Вот так, да! Теперь – начали!
Когда завизжала княгиня Ольхонская, Сатур фон Ниддл не покинул гостиную. Он знал, что Сьонг и его помощники все сделают, как заранее оговорено. Однако барон не мог покинуть сцену, ибо хороший режиссер тем и отличается от плохого, что всегда находится рядом со своей труппой, оттачивая до совершенства любую мелочь.
К моменту начала решающего заседания – к той минуте, когда Эд Мэддок и принцесса Диана должны были приступить к вскрытию заявок претендентов, – в зале не оказалось делегации созвездия Возничего. Председатель комиссии Галактического Надзора чуть помедлил, о чем-то пошептавшись с принцессой Дианой, затем наклонился к микрофонам, принес извинения собравшимся и попросил небольшую паузу по техническим причинам.
По залу прокатилась волна звуков – тихие вздохи, недоуменный шепот. Напряжение было слишком высоко.
Лишь Сатур фон Ниддл, обосновавшийся в задних рядах, среди простых зрителей, знал причину, по которой делегация Вокса не прибыла на заседание к назначенному часу. Скорее всего, помощники Ольхонского, приехав с утра в резиденцию посла, так и остались возле, дома на травке – пили успокоительное.
И барону тяжело дались последние сутки. Чем меньше времени оставалось до подведения итогов тендера, тем выше становился темп событий, тем хуже получалось находить паузы на сон, просто на еду или отдых. О том, что у организма бывают какие-то потребности, Сатур вспоминал лишь изредка, на короткие мгновения выпадая из жесткого ритма партии, которую вел.
Маленькая пауза образовалась у него рано утром, где-то после половины шестого утра – после возвращения из резиденции князя Ольхонского. Сатур лично проследил за тем, чтобы ликвидаторы Сьонга уничтожили все зацепки и улики. Мощными электромагнитными импульсами были выжжены флэш-карты видеокамер. Компьютерные системы, дублировавшие накопление информации, превратились в груды бесполезного металлолома. Основное внимание уделили жестким носителям данных – работали так, чтобы не существовало возможности восстановить хотя бы фрагмент записи.
Конечно же уничтожили все отпечатки, тщательно вытерев поверхности, хотя с самого начала барон отдал приказ действовать только в перчатках и сам ни разу не снимал их за ночь. Однако береженого Бог бережет, и потому ликвидаторы старательно отполировали все поверхности, до которых могли случайно дотронуться. В финале спектакля все комнаты резиденции опылили аэрозолем, трансформирующим запахи, – устранили и такую зацепку.
Сатур фон Ниддл вернулся в собственную резиденцию так поздно ночью, правильнее сказать, так поздно утром, что времени на сон уже не оставалось. Он лишь полежал на кровати час-полтора, бессмысленно таращась в потолок, предоставляя небольшой отдых мышцам ног и спины, а потом направился в ванную комнату – принять контрастный душ.
Он включал максимально горячую воду, какую только мог терпеть, затем резко менял режим, окатывая себя ледяным потоком. Такую процедуру кризис-менеджер повторил пять раз, лишь затем выбрался на колючий коврик и тщательно растерся полотенцем.
Завтракать не стал, понимая, что любая пища вызовет отток крови в желудок, а мозгу, и без того уставшему от запредельного режима, требовались все ресурсы организма. Приближался кульминационный момент схватки. Именно теперь было необходимо, чтобы организм действовал, как точнейший безошибочный хронометр, а мозг – вообще являлся эталоном поисково-аналитических систем.
Вместо завтрака барон принял таблетку стимулятора – все же не был уверен, что короткого отдыха и контрастного душа окажется достаточно, чтобы выдержать решающую битву.
Он прибыл в зал заседаний за восемь минут до начала шоу. И оказался единственным представителем созвездия Возничего. Даже полковника Ратье не проглядывалось в рядах наблюдателей, видимо, он уже с утра все узнал, а потому – как дипломаты с Бокса – остался в доме зверски замученного посла.
Пауза затягивалась. Сначала Эд Мэддок недовольно постукивал пальцами по столу, а принцесса то и дело дотрагивалась пальцами до локона, поправляя его, – оба нервничали, не понимая, что происходит. В зале росла волна недовольства. Если сначала шепот был тихим, напоминавшим шелест прибоя, то спустя пять-десять минут он поднялся до возмущенного гула. Это уже походило на приближающуюся бурю.
Буря разразилась. Однако совсем не такая, какую ждали собравшиеся в зале. Двери вдруг распахнулись – на пороге стоял граф Алексей Ростов, один из ближайших помощников Руслана Ольхонского. Лицо дипломата было пепельно-серым, а глаза бегали из стороны в сторону.
– Да сколько же можно вас ждать?! – не выдержал один из младших сотрудников дипмиссии «тельцов». – Не нужен тендер – так прямо и скажите!
Матс Стикер заставил помощника умолкнуть, схватив того за руку. По лицу графа Ростова было понятно: произошло что-то из ряда вон выходящее. Нечто совершенно особенное.
Соратник князя Ольхонского тяжелой старческой походкой миновал центральный проход, приблизился к трибуне. Сделав пару шагов вверх по лестнице, оперся руками на край стола, словно дипломату было очень трудно стоять на ногах. Он наклонился вперед и что-то тихо зашептал, так, что услышали только Эд Мэддок и принцесса Диана.
Зал оледенел, замер, теперь ни из одного ряда не доносилось звуков. Принцесса вдруг громко ахнула, прижала ладонь к губам. Эд Мэддок откинулся на спинку кресла, в сердцах швырнул на стол ручку, которую до того нервно крутил в пальцах.
Алексей Ростов прошептал что-то еще, потом развернулся, с трудом сошел по ступеням, добрел до какого-то кресла в первом ряду – дипломату мгновенно уступили место. Сгорбив плечи, он упал на сиденье, низко опустил голову.
– Боже, опять смерть… – Диана, позабывшая, что микрофоны включены, пробормотала это чересчур громко.
Чувствительные системы донесли ее горестный возглас до всех.
– Дамы и господа! – Пауза, которую позволил себе Эд Мэддок, вышла совсем короткой. Глава комиссии Галанадзора находился в шоке, как и принцесса, но в такой ситуации он, мужчина, должен был принимать бремя лидерства на себя. – Дамы и господа! Мы только что получили страшную… чудовищную информацию… – Эд Мэддок сделал паузу – невольно, не пытаясь усилить эффект, – просто гортань и язык не слушались. – Сегодня ночью… – голос федерального чиновника был ломающимся, хриплым, – сегодня ночью в своей резиденции зверски убит посол созвездия Возничего князь Руслан Ольхонский.
Зал ахнул, многие вскочили на ноги – в едином порыве. Лишь фон Ниддл искусно имитировал удивление. Для него сообщение главы тендерной комиссии не несло ничего нового.
– Чудовищное преступление. – Мэддок помассировал переносицу дрожащими пальцами. – Убиты двенадцать человек. Все охранники и слуги, которые находились в резиденции, а также князь Руслан Ольхонский и его супруга, княгиня Агнета. Мы вынуждены… мы вынуждены отодвинуть рассмотрение заявок на более позднее время. Сейчас я и принцесса Диана отправляемся к дому посла. Там уже работает полиция. Сразу, прямо с этой минуты, подключатся к делу и следователи Галактического Надзора. Мы будем определять победителя тендера лишь после того, как получим детальную информацию о страшном преступлении, совершенном ночью…
