Михаил Николаев - Телохранители
В левой комнате, скорее всего выполнявшей функции кладовки, уцелели бутыли зеленого стекла с притертыми стеклянными же пробками. В большей части из них даже жидкость сохранилась. Щелочь. Во второй комнате, по-видимому, архиве или чем-то вроде библиотеки, все было уставлено алюминиевыми стеллажами с книгами, стопами бумаг и разграфленных тетрадей. Бумага пожелтела и стала очень хрупкой. Чернила выцвели и стали не просто бледными, а почти совсем прозрачными. Буквы, а это, несомненно, были не иероглифы, а именно буквы — абсолютно незнакомые. Я хорошо знаю четыре земных языка и имею некоторое представление еще о десятке, так вот, ничего даже отдаленно похожего. В книгах текст сохранился лучше. Возможно, специалисты разберутся. Надо будет прихватить с собой парочку. Только вот по какому принципу выбрать? Ничего похожего на картинки или схемы я не нашла. Что это: художественная литература или техническая?
Третья, самая большая комната представляла собой казарму. Это даже я поняла. Аккуратные ряды таких же дощатых топчанов, как тот, на котором я уже имела честь сиживать, вешалки, пирамида для оружия. Пустая. В дальней стене дверь. Неужели там выход? Ох, какое разочарование. Хотя могла бы и сама догадаться. За дверью была туалетная комната. Куда же без нее?! Три вполне узнаваемые раковины. Над ними на стене закреплены небольшие зеркала. Ой, какая я страшненькая!
— Сережа, у тебя нет случайно расчески? Ох, какой ты молодец, давай я тебя поцелую.
А это скорее всего унитаз, только странный какой-то. Без гидрозатвора. Простая вертикальная тумба с широким, расширяющимся вниз отверстием. Ах, вот оно что! Там внизу ручей протекает. Здорово придумано.
— Сережа, ты меня не оставишь тут ненадолго одну? Кеша, тебя это тоже касается!
Джон
Ушибленная голова болела. От мокрых брюк ощутимо попахивало. Ткань холодила кожу и прилипала к внутренним сторонам бедер. Хорошо, что в ботинки ничего не попало — вовремя я упал.
Сейчас в моем распоряжении было сорок шесть человек (с учетом того, что семеро рейнджеров погибло во флаере). Несмотря на то что мой авторитет слегка пошатнулся, сержант мне пока еще подчинялся, а Эллингтон и сам был великолепно мотивирован, организовать прочесывание местности мне удалось. Оцелоты в этой ситуации оказались беспомощны — все пространство под дубом пропахло сгоревшим порохом и взрыхлено крупнокалиберными пулями. В траве блестели револьверные гильзы, также не способствовавшие обнаружению следов по запаху. Оставалось надеяться на остроту зрения рейнджеров и охотников, приведенных Эллингтоном.
Подозрительный камень был обнаружен не сразу, но когда его нашли и вытащили из отверстия, у меня, наконец, сложился пазл. Теперь стало понятным, что беглецы действовали не спонтанно. Они с самого начала направлялись к этому сооружению, оставшемуся на планете от вымирающей цивилизации. О том, что построено оно именно ее представителями, мне стало ясно сразу после того, как я спустился в туннель. Никаких полимербетонов и карбоновых пластиков там не было и близко — обычный железобетон, характерный для середины двадцатого века Земли. Для местной цивилизации этот рубеж оказался пиком развития. Дальше наблюдался только спад.
Я связался со своей резиденцией и потребовал выслать мне схему подземного сооружения. Оказалось, что ничего подобного в офисе нет. Как они только могут тут работать? Спросил Эллингтона. Тот слышал о древних развалинах, но даже не мог себе представить, что среди них окажется целый подземный комплекс.
Пыль, ржавчина, запустение. С одной стороны, неприятно, а с другой — следы четко видны. Цепочку следов, оставленных беглецами, я обнаружил почти сразу. Теперь нам и оцелоты не нужны. Жаль только, что сюда лошадей или флаер спустить нельзя. Тоннель явно железнодорожный, флаер спокойно поместился бы.
Но для этого нужно время. А я тороплюсь. Так что ножками. Несколько человек я оставил охранять флаеры и лошадей, а еще четверых — расширить отверстие до размеров нормального входа. Всех остальных забрал с собой. Аккумуляторные фонари имелись в обоих флаерах, так что темнота нам не особенно мешала. Я решил больше не рисковать и вперед выпустил сержанта с рейнджерами. А сам шел вслед за ними, беседуя с Эллингтоном. Этот янки мне, разумеется, не ровня, но лучше уж такой собеседник, чем тупые солдафоны и грязные ковбои.
Иннокентий
Пока Ольга справляла свои надобности и вертелась перед зеркалом, я предложил Сергею немножко подкрепиться. Как говорится: война войной, а обед — по расписанию. Расположились мы прямо в казарме. Напарник в первую очередь позаботился обо мне, открыв и поставив на пол консервные банки с кормом и молоком, а потом достал из рюкзака еще две саморазогревающихся банки с тушенкой для себя и Ольги. Ложка у него была только одна, и он, предварительно обтерев носовым платком, уступил ее даме. А сам ел с ножа. Выглядело это настолько смешно, что девушка несколько раз прыскала, стыдливо прикрываясь ладошкой.
Закончив насыщаться, я тщательно облизал пустые банки, тщательно помылся, запрыгнув на один из топчанов, и свернулся калачиком. После сытного обеда надо обязательно поспать. Это закон. Его, говорят, еще Архимед придумал. Укладываясь спать, я разик зевнул в сторону Ольги, намекая Сергею, что девушке сон тоже не помешает. Он внял и посоветовал девушке устраиваться рядом с ним на стоящем у стены топчане. Предложив ей в качестве подушки свое плечо. Та не раздумывая согласилась и уже через пару минут отрубилась начисто. А вот Сергей не спал. Думал о том, как мы выбираться отсюда будем.
Джон
Следы привели нас в огромный подземный зал и закончились около массивной защитной двери. Все наши попытки открыть ее успехом не увенчались. Казалось, что огромная стальная глыба составляет единый монолит с железобетонной стеной немереной толщины.
Сержант предложил сбегать за взрывчаткой и взорвать эту чертову дверь к чертям собачьим. Я запретил. Взрыв такой мощности может обрушить свод. Надо резать. Лазерных резаков на этой задрипанной планетке не имелось, но были кислородные. За одним из них я и послал сержанта. В сопровождающие ему Эллингтон выделил одного из своих ковбоев (за резаком надо было лететь на его ранчо). Вдогонку я крикнул им, чтобы прихватили с собой какую-нибудь тележку. Как они тут вообще живут в этой паршивой колонии? В Великобритании металл уже лет двести лазерами режут. А эти придурки в ковбоев играют. И в техасских рейнджеров.
Идти назад, а потом опять возвращаться к двери я не захотел и велел устраиваться на отдых прямо в обнаруженном нами подземелье. Восторга у ковбоев это не вызвало ни малейшего, но Эллингтон прикрикнул на них, и ропот быстро стих. Уважают его тут. Или боятся. А мой авторитет все падает и падает. Как бы эти янки не линчевали меня в случае неудачи. С них станется. Совсем от цивилизации отбились.
Иннокентий
Слух у меня хороший и присутствие людей по ту сторону двери я почувствовал еще до того, как уловил их мысли. Просигналил напарнику. Тот отнеся к новости философски — сразу они все равно дверь не вскроют, так что несколько часов у нас имеется.
— А потом что? Будешь отстреливаться?
— Нет, отстреливаться у меня долго не получится. Забросят внутрь какую-нибудь химию и возьмут нас тепленькими. Есть другой способ.
— Какой?
— Потом расскажу, когда Оля проснется. Не люблю два раза повторять. Спи пока. Мне тоже отдохнуть надо. Я ничего подобного раньше не делал и предполагаю, что сил понадобится немерено. Но вдвоем мы справимся.
Джон
Резак и баллоны привезли только через три часа. Вместе с профессиональным сварщиком. Оглядев дверь, работяга выругался сквозь зубы и сделал попытку отказаться, заявив, что здесь не газ, а алмазная фреза нужна — толщина стали, мол, тут не меньше фута. Но Эллингтон рявкнул, что это не его ума дело. Велели резать — значит режь, а думать тут есть кому и без тебя. Сварщик только поморщился, но газ включил. Немножко повертел вентили, фокусируя пламя, и приступил к работе. Металл зашипел, пузырясь, и по выпуклой поверхности двери покатились, соскакивая на пол, ослепительно-яркие капли. Резак медленно двигался вниз, оставляя за собой узкую канавку глубиной не более пары дюймов.
Я понял, что это надолго, и отошел в сторону. Ничего, я долго ждал, сейчас подожду еще немножко. Теперь этот русский от меня уже никуда не денется.
Сергей
Я разбудил Ольгу, когда за дверью послышалось шипение резака.
— Поднимайся, милая, нам пора убираться отсюда. Плохие дяди начали дверь резать. Скоро здесь будут.
— А как мы будем отсюда выбираться? Ты откроешь портал?
