Быков Андрей - Псы границы
После его ухода, пока мы ужинали, Грызун продемонстрировал аж целых два заплечных мешка, наполненных золотыми монетами и различными изделиями из того же благородного металла. И вкратце рассказал, как у них всё прошло.
...Оба Кузлеевых родича показали себя с наилучшей стороны. Пока вся остальная группа дожидалась результатов в соседнем дворе, они довольно быстро уговорили охрану "золотого запаса" принять участие в пьянке. Тогда-то и выяснилось, что за средство решил использовать Кузлей. Распив с караульными с пяток бутылок, наши "агенты" предложили им попробовать свеженький жевательный табак под местным названием "нашав". Вот этот-то табачок и сыграл главную роль.
Дело в том, что сам по себе он абсолютно безвреден, и кроме некоторой лёгкости в голове и плавности в движениях никакого другого воздействия на человека не оказывает. Об этом все в горах знают. Но пришедшие с восточных хребтов соплеменники не знали того, что местные уроженцы добавляют в смесь этого табака особую траву. И в результате человек, выпив пару стаканов вина и закинув под язык щепотку этого самого "нашав", спустя пару минут падал на пол и засыпал намертво. Точнее даже, не засыпал, а как бы терял сознание. И потому местные свой табачок совместно с выпивкой не употребляли. Так вот родичи Кузлея, чтоб не вызывать излишних подозрений закинулись этим самым табачком наравне с остальными караульщиками. И, соответственно, вместе с ними и повырубались. Всю остальную работу, а именно: снятие караула у ворот, поиск и вскрытие сундука с золотом и организацию отхода пришлось выполнять оставшимся на ногах Грызуну, Степняку и Кузлею. Однако так не вовремя проходившие мимо дома-хранилища золотой казны трое горцев, не увидев на привычном месте караула, заподозрили неладное и вошли в дом. Как раз в тот самый момент, когда Грызун уже пересыпал золото в мешки. Двое из них тут же бросились на грабителей, а третий, подняв крик, выскочил во двор. Где и нарвался на кинжал Кузлея, заводившего коней в ворота.
Однако дело своё сделал, криком подняв соседей в ближайших домах. Кузлей на послышавшиеся из-за забора вопросы отвечал, что парень просто пьян и ему везде мерещатся демоны. На какое-то время эта уловка сработала. Однако, как оказалось, в одном из соседних домов остановился на постой какой-то важный карзук. Узнав, что у "золотого дома" пропал караул и увидев в окно выезжающих за ворота конных, он выскочил на крыльцо в одном нижнем белье и с саблей наголо, начал что-то вопить и размахивать руками. Проезжавшему мимо Грызуну это не понравилось и он пустил в крикуна арбалетный болт. Мне он сказал, что хотел просто попугать. Но так вышло, что крикливый карзук дёрнулся как раз под выстрел, и болт вошёл ему точно в центр груди.
Откуда этот болт прилетел, никто не заметил. Наши же, понятное дело, в Грызуна тыкать пальцем не стали. Поддержав остальную толпу криками на тему "держи убийцу", они пришпорили коней и дали дёру. Да ещё и Кузлей, выезжавший со двора разграбленного дома последним, догадался распахнуть ворота конюшни пошире и кинуть в охапку сена горящую головню. Перепуганные лошади вынеслись со двора на улицу, добавив неразберихи в общую панику, поднявшуюся после убийства крикуна. Толпа народа, высыпавшая из соседних домов на улицу, мешала сама себе и не понимала, что происходит. Наши "грабители", пользуясь всеобщей суматохой, вскачь уходили из аила, до тех пор, пока не повстречались с нами...
- Вот такие дела, - скромно закончил Грызун, за время своего рассказа допивая уже третью кружку чая.
- Интересно, - покачал я головой, - слушай, Кузлей, а покажи-ка мне, что за табак там у вас такой особенный.
- Смотри, - равнодушно пожал парень плечами и достал из-за пазухи некую округлую ёмкость таких размеров, что легко умещалась в кулаке. Был ли это высушенный до одеревенения плод какого-то растения, или же и в самом деле эта штука была вырезана из дерева, я так и не понял.
- Это называется "халяш", - пояснил Кузлей, указав на то, что я держал в руке, - в неё и насыпают "нашав".
Сама по себе она была очень лёгкой и с одной стороны затыкалась небольшой деревянной пробкой. Выдернув пробку, я высыпал из этой "халяш" несколько крупинок тёмно-зелёного порошка. Попробовал на язык. На вкус он оказался горько-кислым и слегка острым, а запахом напоминал перекисшую траву.
- И как этим пользуются? - спросил я.
- Под язык кладёшь и сосёшь, - ответил Кузлей, - только слюни не глотай. А то всё, что в животе есть, через рот полезет.
- Понятно, - кивнул я и аккуратно ссыпал порошок обратно в ёмкость.
Взвесив на ладони "халяш", я взглянул на Кузлея:
- Продашь?
- Бери так, - махнул он рукой, - у меня ещё есть. У нас такого в каждом доме по паре мешков стоит.
- Спасибо, - поблагодарил я, засовывая своё приобретение за пазуху. Потом обвёл всех присутствующих взглядом и сказал:
- Ну, что, парни, будем делить добычу?
- Прямо здесь? - удивился Грызун.
- Конечно, - подтвердил я, - а где же ещё? Насколько я понимаю, завтра мы встретимся с твоим отцом, Кузлей, верно?
Парень молча кивнул.
- Ну, вот. И я думаю, что нам нужно заранее всё разделить, дабы завтра не тратить на это время. Кузлей, ты сможешь участвовать в дележе от имени отца?
- Конечно, - подтвердил он, - отец мне верит. Как делить будем?
- Мне кажется, что поровну (половина - вам, половина - нам) будет справедливо. Согласен?
К Кузлею придвинулся один из родичей и что-то горячо зашептал на ухо.
- Эй, паря, - тут же похлопал его по плечу Грызун, - так не пойдёт! При таких делах всё вслух говорят, чтоб все слышали. У тебя что, есть возражения?
- В чём дело, Кузлей? - поинтересовался я, - Чего он хочет?
Сын вождя недовольно поморщился и, сердито покосившись на сородича, неохотно ответил:
- Варгуз говорит, что пополам делить - неправильно.
- Почему это? - настороженно проворчал Степняк, - А ну, объясни.
- Ну... он говорит, что если бы не мы, вы бы сами и до аила того не дошли, и ничего сделать бы не смогли. И сейчас вы на нашей земле и в доме наших родичей ночуете. Вот...
- Эвон как заговорили, - недобро прищурился Грызун, - как всё прошло, вспомнили, значит, что мы на земле ихней... Говорил я, сержант, нельзя им верить. Вот оно так и выходит...
Тем временем Зелёный, сместившись к дальней стене, как бы невзначай положил себе на колени лук и вытянул из колчана стрелу. У горцев его манёвр не прошёл незамеченным. Бросая в нашу сторону нехорошие взгляды, они потянули свои руки к кинжалам. Степняк тоже, увидев подобные приготовления, взялся за рукоять меча. В комнате явно сгущались тучи давней вражды, готовые в любой миг разразиться грозой кровавой схватки.
И посреди всего этого тяжёлого предгрозового молчания застыли неподвижно два островка кажущегося спокойствия. Я и сын вождя - Кузлей. Глядя ему прямо в глаза, я осторожно протянул руку к чайнику и, плеснув себе немного горячего отвара, ровным голосом напомнил:
- Твой отец поклялся, что пока мы не доставим молодого купца к его отцу, ваш род не будет чинить нам препятствий и враждовать с нами.
- Я помню, - медленно кивнул Кузлей, не отводя от меня глаз.
- Тогда к чему сейчас весь этот спор? - продолжил я, - Твои и мои люди это золото вместе добывали. Каждый наравне с другими своей жизнью рисковал. Значит, и делить должно поровну. А нам со своей доли ещё надо купцу часть из добытого золота выделить. Виру за обиду, ему соплеменниками вашими нанесённую.
- Это я тоже помню, - повторил Кузлей и, повернувшись к своим родичам, что-то резко сказал на своём языке. Те, поворчав немного, отодвинулись в сторону и убрали руки от оружия.
- Ты чего им сказал? - с подозрительной невинностью поинтересовался Цыган, поигрывая ножом.
- Сказал, чтоб не начинали ссору, - стараясь выглядеть как можно спокойнее, ответил Кузлей и обернулся ко мне, - начинай делить, сержант. А то мы так и до утра не отдохнём.
- Да чтоб я после такого с ними под одной крышей спал!? - возмутился Грызун, - не будет этого! Да я лучше на улице, в снегу спать буду, вместе с лошадьми. А рядом с ними я точно глаз не сомкну!
- Ладно, не суетись, - поморщился я, - спать будем по очереди. Сперва ты, Степняк и Цыган, потом - я и Зелёный. Так тебя устроит?
- Да я всё равно заснуть не смогу!..
- Ну и хрен с тобой! Не хочешь - не спи. Но я своё слово сказал. А теперь - хватит балаболить. Мешки давай.
Грызун, пробурчав нечто невразумительное, достал откуда-то из-за спины сперва один мешок, потом - другой.
Высыпав их содержимое на подстеленный плащ, мы вдвоём с Кузлеем принялись за делёжку. Остальных развели по разные стороны комнаты. Чтоб не лезли в процесс и не мешали справедливому распределению добытого.
Сначала пересчитали все золотые монеты и, разделив пополам, ссыпали каждый в свой мешок. Потом принялись за делёж всяческих изделий из благородного металла. Были там и ювелирные украшения, и посуда, и просто всякие фигурки, бляшки и прочие статуэтки. С ними поступили тоже довольно просто - делили на вес. Для чего один из горцев сбегал в жилой дом и притащил оттуда простейшие весы, состоящие из двух деревянных плошек, подвешенных на верёвочках к деревянному же коромыслицу. Коромыслице это, в свою очередь, просто подвешивалось на верёвочке, привязанной одним концом к его середине, а другой держался в руке. Взвешивание происходило путём простейшего набора одинакового веса в обеих чашках.
