Юрий Валин - Пожизненно. Цитадель в огне
Демоны танцевали с моряками, бумагами махали — сушили капитану договора удачные, плыли в лодках рядом с бортом «Красного», предлагая менять кувшины отличного джина на инструмент и оружие. Плотника кто-то удавил: то ли свои, то ли демоны, особенно изловчившиеся. Пришельцев на борту все больше становилось. Сияли на берегу огни большого города, неслось завывание сигнальных рогов со стен крепостных зубчатых, шли к кораблю новые лодки с факелами. Команда отбивалась от душителей и торговцев, захлебывалась крепким джином и тягучей от нутта слюной. Понятно было, что крант приходит…
Кто и почему решил, что демонов можно перечным отваром остановить, так и осталось тайной. Люки трюма вскрыли, от перца и нутта там дышать было нечем. Кипел в котле жгучий отвар, визжали демоны, настоем окропленные, вопили моряки обваренные. «Красный» уже на мели сидел, кое-кто начал в воду прыгать и вперемежку с демонами к берегу плыть. Всем уж понятно было, что проклятый богами и ведьмами когг бросать нужно. А рассвета все не было…
Кто лодку спустил, спасшиеся не помнили. Просто в набитой лодке оказались, гребли прочь. Раненый стонал. Сам он, пока в сознании был, утверждал, что ему две демонши потроха выгрызли. Но с виду это было на пару ножевых ран больше похоже.
Опомнились спасшиеся у берега. Светало. «Красный» скрылся из виду. В лодке имелись припасы и оружие. Правда, довольно странный набор. Из жратвы лишь мешок муки, горшок с медом, зачем-то мешок перца, от которого всех уже жутко воротило. Ну, с оружием было как-то понятнее. Решили идти к Скара на веслах, но течением упорно обратно сносило. Раненый совсем плох был. Да и в лодке имелись сомнения — две ночи подряд в нее демоны забирались, визжали, к себе звали…
— Я днем в демонов не верю, — мрачно признался Гундус. — Может, их проклятая ведьма и вызывала, только думается, что нас чем-то слуга покойного пассажира отравил. Помню я тот вкус у водицы. Да только не спросишь у отравителя…
— Это точно, — подтвердил худосочный моряк с обожженным лицом. — Помер тот красавчик. Я его в каюте видел. Его демоны душат, а он ржет. Их уж целый клубок, а он только пуще хохочет. Я их тесаком раскидываю — визжат, кривляются, его тискают, ко мне лезут, шеун им как щекотка. Я и красавчика пару раз зацепил, а он только кровь размазывает, с ладоней слизывает и смеется. Совсем спятил. Ну, я, если честно, не лучше был…
— Морок, страшное дело, — осторожно сказал Лампус. — Тут знающий человек нужен. Вот леди Эльвира из таких. Очистить ведь корабль можно. Если с умом взяться. Так, госпожа целительница?
— С умом все можно, — задумчиво согласилась Эле. — Главное, чтобы ум подходящий был. И упорство достойное, твердой рукой направленное. И трудолюбие. Вот наша леди Бочка тому пример…
* * *Околдованный ведьмами и демонами «Красный» сгинул навсегда. С мели сняли уже мало кому известный когг под именем «Фейка». По традиции, заведенной командором, когги так нарекать не полагалось, но где тот командор и где те хваленые Глорские верфи? У Желтого берега иные обычаи.
Частичная разгрузка корабля, заводка якорей и иные спасательные мероприятия — дело непростое. Но в большой прилив «Фейка» смилостивилась и с мели все-таки снялась. Потом был ремонт подтекающего днища и новая погрузка. Плот для груза и мулов пришлось сооружать, и вообще трудностям конца-края не предвиделось. Слава богам, хоть хорошая погода держалась.
Раненый умер. Перитонит — грустная вещь. Части команды «Красного» потребовалась психологическая помощь — корабль их пугал. С ролью психотерапевта Эле вполне справилась, даже помощь дока не очень-то и понадобилась. Один из героев Севера реабилитировался даже слишком шустро — госпоже целительнице пришлось дать ему по уху, ибо «возомнил и возмечтал». В общем, все наладилось.
«Фейка» дошла до Скара, где и закончили ремонт. Даша попрощалась с мулами — продали длинноухих с выгодой, а редкостный осел ушел вообще хорошо. Хоть нарочно таких разводи. Кстати, в Скара Даша видела весьма интересных свиней. Совершенно иная порода. Появились кое-какие мысли, но, естественно, было не до них. Следовало торопиться — до начала штормов оставалось не так много времени.
Двое из остатков экипажа «Красного» все равно мучились дурными воспоминаниями и предпочли остаться на берегу. Сбагрили и Бочечку (Скара со своими желтяками-наркоманами и так город противный, переживут и еще одну дополнительную дрянь). Команду «Фейки» пополнили без труда — желающих вернуться на Север было предостаточно, а кораблей мало.
Ранним утром «Фейка» в компании трех драккаров вышла из порта. Уходили прямо в ливень (верная примета к удаче). Курс держали на острова Кау — они и ближе, да и соваться в Глор на корабле, который помнят под другим именем, было опрометчиво. На Севере власти мирные, скучные — хлопот будет уйма. Но до Глорского побережья было далеко. Если задуматься, так прямо немыслимо далеко…
* * *Гасло солнце на западе. Где-то там, за этим вечерним алым заревом, лежали жуткие пиратские острова архипелага Редро, откуда еще никому не удалось вернуться. За ними были еще острова, уже вовсе безымянные. За ними перешеек, который даже на картах командора изображался весьма расплывчато. Впрочем, все это было так далеко, что вообще не имело никакого смысла.
Но закат был великолепен.
«Фейка» шла под свежим ветром, рядом стрелами неслись спутники-драккары. С «Синеглазки», идущей под полосатым заплатанным парусом, доносилось хоровое завывание. Там исполняли третью версию «Стояния группы „ЮГ“».
Костя вздохнул — его поэтические увлечения флотских порядком достали. Даша улыбнулась — мода, конечно, спорная. Зато способствующая подъему общего уровня образования.
Мин, лежащий животом на планшире и не спускающий взгляда с заката, вдруг сказал:
— Красиво. Ей бы понравилось.
Молодые супруги переглянулись. За прошедшие два месяца кое-какую тему старались обходить. Тут чем поможешь? Мин тосковал упорно и самозабвенно, как и положено истинному герою. Ну, раз сам заговорил, значит, в себя приходит.
— Вообще, она вроде как видит, — сказал Костя, трогая планширь. — «Фейке» много чего посмотреть предстоит.
Даша подумала, что того мира, доступного живой фейке, никому из смертных увидеть не придется, и это очень хорошо. Очень грустно потом в обычной тусклости жить. Ладно еще, когда семья рядом и забот полным-полно. А если в одиночестве… Впрочем, какое у Минимума одиночество? Уж явно не сиротка…
— Да что вы меня жалеете? — пробурчал выздоравливающий влюбленный. — Понятно: разве нас рядом поставить можно? Она вечно юная, я — вечно безносый и кривоногий. С сомнительной родословной.
— Не дури, — сказала Даша. — Ноги у тебя вполне приличные. Длинными не назовешь, зато гармонично смотрятся. Что до остального, так ты определенно брутальный. В иных краях это весьма ценится. Скоро мода и сюда дойдет.
— Хм, ну ладно, — брутальный метис задумчиво почесал ступню о ступню. — Вообще, она права. Нужно жить. У нас, может, все впереди. Она сказала, что наши нити запросто могут пересечься. Время-то у нас есть.
— Ну и хорошо.
— Что хорошего? — полукровка глянул сердито. — Она почти вечная. Я — долгоживущий. Вы все поумираете, а у меня только седины в шерсти прибавится. Мне седина, может, и пойдет, но ведь и поговорить не с кем будет…
— Тьфу, дурак!
— Ладно. До седой шерсти я, конечно, не доживу. Погибну в бою, как и надлежит бойцу и артиллеристу. Только бы битва была славная, известная. Чтобы тоже саги слагали, по миру разносили. Достойно?
— Вполне, — согласился Костя.
— Вообще дураки! Ну и разбирайтесь здесь, как вам поумирать погероичнее, — Даша пошла к сидящим на люке морякам. Тетрадь в кожаной обложке лежала рядом, свинцовый карандаш на веревочке ждал внутри.
— Так, на чем мы там остановились? «Двурылая крыса» и этот… как его?
— «Гнездо», с Птичьих островов, — отозвался Крючок, продолжая возиться с канатом. — Ох, славное суденышко было. Только осадка низковата.
— Тогда поехали…
…Рог заревел, сигналы зеркал засверкали,
К месту погибших двинулся в дело,
Резерв!!!
«Крыс, знаменитый, Двурылый» и «Гнездо»
островное: шесть десятков бойцов,
Предостойных!!!
ЭПИЛОГ ПЕРВЫЙ
(НЕОБЯЗАТЕЛЬНЫЙ)
Тянулись изогнутые и тенистые городские улочки. Сады за невысокими заборами из ракушечника благоухали, ветви гнулись под грузом плодов. Глор благоденствовал в середине долгой и мягкой осени.
Даша принюхалась. Запах речного ила среди аромата спелых груш и поздних персиков бесспорно присутствовал.
— Да, — согласился Мин. — Канал где-то здесь.
— Вот запутанный город, — вздохнула Даша. — И где этот канал, где этот тупик и где этот дом господина Рудна?
