Туллио Аволедо - Крестовый поход детей
Джон подумал, что нет никакого смысла поправлять его и объяснять, что в Милане никогда не было короля.
Альберти зачарованно смотрели на древние руины. Замок по-прежнему производил сильное впечатление, несмотря на то что довольно большие участки стены разрушились, а на фасаде виднелись следы пожара.
Колонна проехала мимо въезда в замок и пересекла площадь, загроможденную покрытыми снегом старыми автомобилями. Ехавший в голове грузовик был оборудован бульдозерным отвалом, расчищавшим путь от снега и обломков. Отваливавшаяся от автомобилей ржавчина окрашивала снег, как сухая кровь.
Судя по всему, на поверхности Альберти чувствовали себя уверенно. Время от времени кто-нибудь из них доставал из рюкзака очень странное устройство — что-то вроде стеклянного сосуда, внутри которого находились две станиолевые полоски, прикрепленные к проволоке. Предмет поднимали в воздух и смотрели, как двигаются эти тончайшие полосы, а потом убирали приспособление обратно в рюкзак. Старшие Альберти подшучивали над теми, кто это делал. Но с приближением темноты даже в их поведении все заметнее проявлялась некоторая напряженность.
Они успели проехать меньше мили, когда сумерки начали опускаться на землю. Холод стал еще более сильным и пронизывающим. Ветер ревел оглушительно. Это было на руку, потому что скрывало их приближение. Но временами порывы были настолько сильны, что солдатам приходилось хвататься за борт, чтобы не упасть. Они инстинктивно жались поближе друг к другу. Надвигающаяся ночь внушала страх.
Колонна продолжала двигаться с выключенными фарами. Вагант сказал, что у водителя первого грузовика очень мощный прибор ночного видения. Всем остальным достаточно следовать за ним даже после наступления полной темноты, чтобы свет фар не выдал их приближения. Джону эта идея казалась глупой: грузовики так громко шумели и так сильно воняли, что были заметны за милю и без света фар.
Собрать столько транспорта, наверное, было непросто. Джон слышал, что труднее всего оказалось достать шины. На них приделали самодельные гусеницы из досок и проводов. На низкой скорости это было относительно эффективно, хоть из-за них тревожно вибрировала обшивка грузовиков.
Они ехали уже два часа. Так медленно, что Джона охватывало отчаяние. Но для солдат, большая часть которых уже двадцать лет не слышала звука мотора, это было настоящее чудо.
Теперь они пересекали каньон высоких разрушенных стен. Когда-то здесь проходила центральная улица Милана. Солдаты нервно вглядывались в разрушенные фасады, ища признаки жизни или движения. Джон снова пожалел об утрате своего сверхъестественного зрения. У него было неотступное ощущение, что за ними следят. Но Джону не удавалось уловить ни одного признака невидимых наблюдателей, хотя он ни на мгновение не сомневался в их присутствии.
Они пересекли еще площади, проехали еще улицы. Один из грузовиков остановился: мотор работал вхолостую. Пассажиры пытались подтолкнуть его, чтобы снова привести в движение, но это не помогло. Солдатам пришлось сдвинуть машину с дороги и распределиться по другим грузовикам. Один из них влез на грузовик, в котором сидел Дэниэлс. Альберти помогли солдату забраться в кузов.
Когда он сел, Джон увидел, что это Самуэль.
— Эй, — прикрикнул на него один из Альберти. — Поставь ружье на предохранитель, козлина.
Раввин кивнул. Но, судя по всему, он представления не имел, как это делается. Презрительно фыркнув, Альберти помог ему. Потом оглядел с ног до головы.
— А ты не с Бонолы? — спросил он.
— Оттуда, — ответил Самуэль, не задумываясь.
Альберти внимательно оглядел его черные кудри, бороду, нос. Потом сказал что-то своим товарищам, и они все недружелюбно уставились на раввина.
— Нам не нравятся евреи, — сказал угрожающим тоном Альберти, сидевший прямо рядом с ним. — Нам не нравятся евреи, негры, китайцы, латиносы и все, кто странно говорит. Как ты, — заключил он, тыча пальцем в отца Джона.
Самуэль покачал головой.
— Да ладно. Я родился в этом городе. Моя мать…
— Срали мы на тебя, на твою шлюху-мать и на всех твоих говнопредков. Будь ты хоть высран на эту землю, ты миланец не больше, чем эти гребаные Монстры, которые захватили Дуомо.
Произнесший эти полные ненависти слова человек сидел в самой глубине грузовика, опираясь спиной на кабину. Он был не очень высоким, но обладал весьма внушительным телосложением, как у медведя. Волосы под шлемом острижены коротко, почти под ноль. В отличие от товарищей, его светлая борода была аккуратной.
Он говорил размеренно, почти безучастно. Как будто то, что он говорил, было совершенно нормальным, как и череда оскорблений, слетавших с его уст.
— Вы, чужаки, хотите захватить наш город. Сейчас вот одни придурки хотят разнести его этой гребаной бомбой. Но знаешь что? С вашей незначительной помощью Альберти выставят этих ссаных крыс из центрального вокзала. И мы заберем его себе. Он принадлежит нам по праву. А вы можете вернуться в свои дыры, пока мы не решим, что пришло время покончить и с вами. Потому что эта земля наша, ясно? Наша.
Джон рассматривал лицо этого человека. У него были явно славянские черты. Страдание странно перетасовало карты. Дэниэлс мог бы побиться об заклад, что у Самуэля было больше прав считать Милан своим городом, чем у этого человека. Но в новом мире, созданном ядерными бомбами, право основывалось на силе, а не на справедливости. От зданий суда остались одни руины, и прах правых и неправых смешался и развеялся по ветру. Жизнь превратилась в бесконечное мародерство. Жить в этом новом мире означало постоянно врываться в чужие дома, рыться в чужих вещах, разорять чужие запасы, нарушать святость чужой памяти. Старыми семейными фотографиями разжигали огонь и подтирали задницы. Грубый смех оглашал номера для молодоженов.
Джон отвлекся от своих мыслей. Положение стремительно ухудшалось. Он не мог допустить этого.
— Парни, прекратите!
— Я не твой парень, — прорычал медведь.
— Я всего лишь хочу сказать, что сейчас не время для препирательств. В этой битве мы на одной стороне. Давайте сначала думать о том, как одержать победу, а потом уже о том, что делать после.
— Можешь не сомневаться: то, что мы будем делать после, вам не понравится.
— Хорошо, я понял. Но сейчас давайте отложим эти…
Джон замер на полуслове. Он ошеломленно смотрел в небо.
Люди на других грузовиках делали то же, и, наконец, все взгляды обратились в одну точку.
В полумиле от них над землей поднимался ядерный гриб.
Или, по крайней мере, что-то очень похожее.
В полной тишине и в слабом сумеречном свете все не отрываясь смотрели на это видение смерти. Гриб вздымался на огромную высоту над руинами города. Он казался неподвижным, но вдруг его шляпка начала как будто разлетаться в стороны, дробиться на куски, пока солдаты вдруг с ужасом не поняли, что на самом деле находится у них перед глазами.
Сотни, тысячи крылатых фигур отделились от верхушки гриба, разлетаясь во все стороны. Их могучие крылья гремели в небе, как буря. На несколько мгновений создания зависли в воздухе, а потом, как стая огромных птиц, одновременно устремились направо, по направлению к Дуомо, к своему Улью.
Улетев, они обнажили разрушенный небоскреб в двадцать этажей, почерневший от пожара.
Это невероятное видение сковало льдом сердца солдат.
Когда последнее крылатое создание скрылось, на колонну опустилась пелена страха. Гнетущее ощущение, осознание того, насколько ничтожны были их силы против мощи этих устрашающих и не доступных понимаю существ, выкованных в огне Страдания.
Перед лицом Ночных Созданий люди ощутили себя невероятно маленькими и беззащитными.
В грузовике воцарилась тишина. Даже бесноватый блондин сидел молча, опустив голову, как будто оглушенный ударом дубины.
Первым в тишине прозвучал голос Самуэля:
— Мы не должны бояться этих созданий. Они либо будут сражаться на нашей стороне, либо не выйдут на поле боя. Но против нас они ничего не предпримут. Не бойтесь. Давид был пареньком, вооруженным одной только пращой, и тем не менее он победил Голиафа и принес Израилю победу над филистимлянами.
— Вы, иудеи, здоровы рассказывать истории, — возразил ему самый старый из Альберти, — но ты видел этих Монстров? Их тысячи.
— Какой смысл бороться против Сынов Гнева? Надо бороться против Монстров! — добавил блондин.
Самуэль отрицательно помотал головой.
— Если не можешь победить кого-то, нужно стараться сделать его своим союзником. В данный момент наш враг — люди, а с Созданиями ночи у нас перемирие. Я не знаю, сколько оно продлится. Но зато знаю, что, если мы хотим спастись, нам нужно воспользоваться им.
Поразительным образом никто ему не возразил.
