Александр Прокопович - Крымский Ковчег
– Там еще что-то осталось? – Пустая банка оказалась неожиданностью и для Стрельцова. – Что-то я увлекся…
– Еще две есть – одна с курицей, другая с говядиной, тебе какую?
– Ту, которую ты не будешь, а то глаза вон какие голодные! И расскажи-ка мне про Врата. Все-таки знать место, в котором умрешь, – это не каждому дано.
Антон по привычке сунул руку во внутренний карман за наладонником, вспомнил, что тот остался где-то в офисе Воронина, выдернул руку из-за пазухи, будто обжегся, даже поморщился.
– Обычный дом. Никакой охраны, никаких неожиданностей. Рассказывают, что в холле, сразу за входными дверями – огромная хрустальная люстра.
– А со второго этажа доносятся звуки вальса, – Влад попробовал содержимое банки, и ему не понравилось. – На войне, как на войне…
– Что?
– Я говорю, что довелось много где побывать, – было всяко, но ни разу нигде прилично не кормили, как будто в этом и есть главный закон военного времени. Извини. Просто про люстру и вальс даже я слышал и еще всякий бред по поводу – пойдешь вверх, попадешь вниз, а кто пошел вниз, тот так и не вернулся, и еще что там нельзя оборачиваться…
– Значит, мы оба знаем одно и то же. Раньше там был просто офис. Точнее, офис был о-го-го, но ничего таинственного. В подвале этого офиса была лаборатория, в которой исследовали ковчег. Там все и началось.
– А что там теперь?… Дворник мне сказал, что у меня есть только один шанс – Врата, а там меня будет ждать один из шестерки первых падших – Привратник.
– Ты говорил с Дворником?
– Так случилось. Я, Влад, за эти дни столько всего увидел и услышал, что, спроси у меня, что из этого было на самом деле, а что нет, не отвечу. И сам я какой-то латаный-перелатаный, как продукт, пригодный для стопроцентной переработки, то есть попользовались, переработали и снова вперед – на все сто процентов, – Антон пытался держаться, но даже сам себе боялся признаться – от прежнего Стрельцова мало что осталось. Чувствовал он себя нормально, но вопрос в том, как долго это «нормально» продлится, и что он обнаружит потом у себя на руке, из которой кость вырвала молодая падшая, и что за шрамы остались после ночей у Дворника, что вообще в нем могло остаться целого после обстрела, тюрьмы, пыток.
– Две вещи я тебе скажу точно. У тебя есть ручная змея, причем очень опасная. И тебя боятся падшие. Это я сам видел. Не думал, что Мустафа может от кого-то так драпать. О, чуть не забыл, еще две мелочи: ты до сих пор жив и, что самое странное, артефакт при тебе.
– Все?
– Нет. Прозвучит это, конечно, не ахти, но как для меня – то это уже запредельная странность: тебя разыскивают таманцы, причем за вполне приличное вознаграждение.
– А тут что странного?
– Для того чтобы таманцы разыскивали кого-то, кто у них побывал, нужно от них уйти, и вот это меня, как человека немного знающего, что и как делается у Парыпина, – напрягает.
– У Парыпина?
– Видел бы ты его рожу, когда он по ящику объявлял тебя в розыск.
– Что-то не хочется мне видеть его рожу… Чай пить будем? – У Влада с собой были и чай, и кружки, и вода. Зря, что ли, столько лет в поле.
Чай пили так, будто напиток был каким-то особенным, стоимости немалой и требующим неспешного смакования всеми вкусовыми бугорками. Горький, горячий, жидкий.
– Помнишь, я тебе говорил, что видел по телевизору убитых в казино политиков? Парыпин тоже не выжил. По крайней мере лучшее, что с ним могло случиться, – это длительная командировка в реанимацию и слабенькая надежда на то, что он когда-нибудь сможет сам ходить в туалет. Лет через пять. Я могу поверить, что он до сих пор дышит, но чтобы по ящику выступать!!!
– Может, у него оберег.
– Ага. Водка называется. Если литр водки добавляет день жизни, то Парыпин будет жить вечно! Если у человека допрос – это повод выпить…
– Тебя Парыпин допрашивал, а потом умер?
– Так получилось. Потом, Влад, если это «потом» когда-нибудь наступит, я тебе все расскажу.
Они тщательно вымыли кружки – из стенки торчала ржавая труба, когда-то заканчивающаяся краном, крана не было, а вода сочилась, пить не рискнули бы – вымыть посуду рискнули.
Запаковались. Влад критично осмотрел практически отсутствующую амуницию Антона:
– Можем что-то у Дацика позаимствовать, ему уже не надо.
– Это же Врата, там главное – не оборачиваться и не возвращаться.
– И не спешить.
В пустой комнате трудно появиться незамеченным. Большому толстому гостю это удалось. Он оглядывался с неуверенностью человека, только что вошедшего из света в сумрак.
– Присесть у вас тут негде? – Со стульями были большие проблемы, остатки последнего Антон доломал, дабы разогреть еду. – Понятно, все приходится делать самому, – гость прищурился, немного протянул левую руку вперед и будто бы ухватил ею что-то невидимое. Дернул на себя. Вероятно, именно таким движением срывают скатерть со стола, так чтобы посуда продолжала стоять на обнажившемся дереве, будто всегда так и было.
Та же комната и тот же дом – только так они могли выглядеть в параллельной вселенной. Никаких зияющих дырами или вовсе отсутствующих потолков – лепка и многоярусные светильники, такие огромные, что становится страшно за того, кому придется вытирать с них пыль. Стены обтянуты зеленым сукном. Мебель – кожа и дерево. Гость сел – это трудно было назвать креслом – так, небольшой диванчик – как раз ему по размеру. Антону и Владу достались стулья. От того, что они сидели выше гостя, уверенности не прибавлялось. За щеками и нависающими бровями толстяка глаз было не рассмотреть. Вероятно, в роду у гостя были шарпеи.
– Я, наверное, не такой трусливый, как мои братья. Вы ведь знаете, кто я. Не знаете зачем.
– Все падшие хотят одного, – Влад встал. Стулу, как и вообще чему угодно от падшего, он не доверял.
– Не волнуйтесь, нас не потревожат, Влад. В этом городе мне не досаждают.
– Поскольку вы нас знаете, а мы вас нет, нам трудно вести переговоры, это ведь переговоры?
– Они самые.
Наверное, Антону показалось, но на мгновение складки на лице гостя изобразили нечто, что можно было принять за улыбку.
– Странно, я был уверен, что достаточно… узнаваем, – продолжал гость. – Зовите меня Купец. Я хочу с вами поторговаться. Обычно у меня это получается неплохо.
Купец держал в своих руках практически всю серьезную торговлю Москвы. Каждый контрактник подписывал бумагу, где уже стояла персональная печать Купца, любой, кто хотел заняться в Москве бизнесом более-менее постоянно, должен был получить небесплатное добро его офиса – от турфирм до кафешек. Это не гарантировало безопасность ни посетителям, ни хозяевам. Но серьезно подправляло статистику выживания – настолько серьезно, что некоторые всерьез верили, что, пока они платят пошлину, с ними ничего не случится. Москва никогда не позволяла верить в хорошее слишком долго, но факт оставался фактом – прибыль у тех, кто получал лицензию, была выше, пираты долго не протягивали. Бизнес у них не ладился совсем. Как-то так само получалось.
– Вы что-то хотите купить? – спросил Влад.
– Всегда. Но сначала разберемся с вами. Влад Лозовский? С вами я торговаться не буду, вам нечего мне предложить.
– Но…
– Я даже не против, если ты снимешь свою пушку с предохранителя, если тебе это поможет. Теперь Стрельцов, а чего хочешь ты?
За последние дни Антону не повезло увидеть разных падших, но только сейчас он уловил странное сходство между ними. Слова Купца о братьях характеризовали ситуацию очень точно: все они – Воронин, Купец, крупье в казино «Весна», Мустафа – одной крови, одного корня, казалось, они даже ближе друг другу, чем любые однояйцевые близнецы. Будто один и тот же человек, примеряющий разные маски.
– Я скажу, а ты меня поправишь, – Купец снова попытался изобразить улыбку. – Все дело в артефакте для твоей девушки. «Крыло ангела» – редкий товар, дорогой. Тебе удалось его украсть и даже избежать наказания, вот только ты не можешь выйти из города. А время идет. И вот ты у Врат. Даже если ты вдруг выживешь, никаких гарантий, что ты успеешь домой вовремя. Ты ведь понимаешь, таманцы будут тебя искать везде, и у них хватит связей, чтобы им помогли. Я к тому, что один раз тебе повезло, но вечно везти не будет…
– И тут появляетесь вы с предложением.
– Почти так. Не просто с предложением, а с роскошным предложением. Антон, ты получаешь то, что хочешь, – «крыло ангела» будет доставлено твоей девушке, Влад Лозинский целый и невредимый покидает Москву.
– В чем подвох?
– Никакого подвоха – плата. За все нужно платить, господин Стрельцов. Вы сдаетесь, не пытаетесь больше вредить нам, и все будет так, как я сказал.
– А что потом? – Тот, кто Влада не знал, решил бы, что он дико напуган и вот-вот ему станет совсем плохо, судя по дрожащему голосу. А кто знал, тот заметил бы, что предохранитель Влад снял, чего ж не снять, если гость сам предложил, а то, что голос дрожит, так это не от страха, а от хорошего такого предчувствия драки.
