Василий Головачёв - Небывалое неизбежно
– Куда мы попали?!
– В болото, – отозвался невидимый Леонтий. – Будете смеяться, но, судя по всему, это болото находится не возле озера Виви.
– А где?
Раздался короткий смешок.
– В мезозое.
– Что-то развеселился не по делу, братишка.
– Прикидываю варианты, куда нас могло занести. Если судить по запахам и чавканью, нас кинуло в прошлое. Фонарь у тебя есть? Зажги.
– Ты же обещал, что нас вынесет к озеру.
– Значит, скорость перехода была слишком велика, мы снова проскочили базовый узел Динло. В следующий раз надо идти совсем медленно, тогда окажемся внутри Динло.
– Следующего раза не будет.
– Ты собираешься остаться здесь?
Назар подумал, отыскал в седельной сумке фонарь, включил.
В луче света тускло блеснула рама квадроцикла, стекло и буро-коричневый огромный ствол диаметром никак не меньше трёх метров, который, как многоглазый великан, глянул на людей ромбическими чешуями коры. За ним смутно выступили из темноты стволы других таких же растительных гигантов. Луч пошёл дальше по кругу, высветил подножье исполина, утонувшее в какой-то ядовитой поросли и пузырях накипи, окаменелые пни с уходившими в накипь узлами корней, перистые канделябры, пушистые серые хвосты, кружева ветвей, хвощей и папоротников.
– С ума сойти! – с дрожью в голосе проговорил Леонтий. – Я думал, что пошутил. А мы действительно в мезозое! Ну, или в раннем карбоне[20].
Что-то заревело в глубине первобытного леса, словно бык. Со всех сторон прилетели каркающие подголоски. Возня вокруг утонувшего в жиже по брюхо квадроцикла замерла на несколько мгновений.
Назар взялся за карабин.
– Погаси фонарь, – тихо попросила Фрося.
Луч погас.
Тишина сменилась прежним чавканьем, сопением и хрустом. Жизнь древнего периода Земли, породившего динозавров, шла своим чередом и не особенно боялась пришельцев из будущего.
Глаза постепенно привыкли к темноте. В чаще леса стали видны светящиеся гнилушки и шляпки гигантских грибов. Фосфорически сверкнули чьи-то узкие глаза.
– Хорошо, что мы попали в болото, – с нервным смешком проговорил Леонтий. – В эту топь гигантские ящеры не полезут.
– А крокодилы?
– Если это мезозой-палеозой, то их ещё нет.
– Зато есть их не менее агрессивные предки. – Назар нащупал руку Волконской. – Предлагаю поспать, полковник. Дождёмся утра, оглядимся, решим, что делать.
– Надо искать вход в портал, – проворчал Леонтий.
– Ночью мы ничего не увидим, ещё в трясину провалимся. Устраивайтесь, я подежурю.
– Два часа ты, потом я.
– Хорошо.
Волконская перестала обнимать Назара за талию, повозилась, устраиваясь, затихла.
Леонтий шумел дольше, ворча себе под нос, ругая Динло, мезозой и мерзкий американский спецназ, но в конце концов угомонился и он.
Назар остался сидеть, одной рукой держась за рукоять руля, другой сжимая карабин. До слуха доносились глухие вопли, удары, от которых содрогалась почва, квакающий рёв и визг. Однако в радиусе полусотни метров от остывающей машины звуки ночной жизни леса не заставляли сердце сжиматься от тревоги. Здесь тоже кто-то кого-то ел, но достаточно тихо, без бурных схваток, борьбы и возни, «под наркозом», пришла не слишком весёлая мысль.
Тем не менее обольщаться не стоило, квадроцикл угодил в тёплый водоём, насыщенный болотными растениями, грибами и мелкими тварями, навестить который в любую минуту мог какой-нибудь местный хищник.
С час Назар просидел в одной позе, пока не задремал. Рука соскользнула с рукояти руля, он ткнулся головой в руль, очнулся, посветил под колесо машины, плеснул на лицо сравнительно чистой воды. Какой-то скользкий бугор вынырнул из слоя накипи на воде, превращаясь не то в клопа величиной с ворону, не то в жука. Назар пнул его прикладом карабина, и жук нырнул.
Светать начало спустя два с лишним часа после прыжка путешественников в глотку многомерного портала.
Небо над головами людей из чёрного полога превратилось в светлеющий фиолетовый саван. Из сумрака чащи выступили колонны растений, расходившиеся вверху перистыми опахалами. За ними показались стройные, без ветвей, «бамбуковые» стволы, похожие вверху на ёршики для чистки унитазов. Это были каламиты и сигиллярии, но путешественники не были ботаниками и принадлежность растений к определённому виду определить не могли.
Ночной шум вокруг начал стихать. Хищники насытились, их жертвы расползались по норам или ныряли под огромные листья раффлезий и других цветов-левиафанов.
– Роська, вставай, – разбудил Назар Волконскую, съёжившуюся на сиденье.
Она потёрла лицо, несколько мгновений смотрела на него невидящими глазами, вскочила. Потом села, успокаиваясь.
– Сон приснился…
– Страшный?
– Динло заговорил с нами…
Леонтий залился детским смехом:
– Пророческий сон! Я первым предположил, что в Динло зашито послание Доумников. Вот и ваша интуиция говорит о том же.
– А моя интуиция сомневается, – сказал Назар. – Фрося… Ефросинья Павловна, предлагаю слезть с нашего коня и поискать выход «щупальца».
– Ага, наконец-то ты понял, что я мыслю в правильном направлении. Только прыгать будем без квадроцикла.
– Он и так уже не поедет, двигатель в болотной жиже утоп.
– Поесть у нас ничего нет?
– Нет.
– А попить?
– Разве что репеллент.
Леонтий скорчил унылую рожу:
– Надо было взять с собой в квадроцикл армейский НЗ.
– Никто не думал, что ты поскачешь к Дракону налегке.
– А не надо было соваться за мной, я бы никуда не делся, – не смутился физик.
– Как раз тебя бы и накрыло «щупальцем», одного, и бродил бы ты где-нибудь по льдам Антарктиды либо утонул в каком-нибудь море.
– Не утонул бы.
– Прав был отец, драть тебя надо было ремнём, а не взывать к твоему благоразумию.
– Тебя тоже не мешало бы.
– Оставьте балагурство, Хромовы, – проговорила Волконская, вставая. – Рассвело, надо идти. Леонтий Федотович, рассуждаете вы хорошо, но ваша теория пока расходится с практикой.
– Это почему же? – задиристо возразил Леонтий.
– Потому что мы до сих пор не вернулись домой, – сказал Назар.
– Моя теория верна, – надменно проговорил физик. – Она всё объясняет и прекрасно согласуется с экспериментом… э-э… то есть подтверждается нашими прыжками.
– Кто-то[21] сказал, среди массы дурацких теорий, – усмехнулся Назар, – обязательно найдутся такие, предсказания которых совпадут с экспериментом.
– Ты ничего не смыслишь в моей теории, – скривил губы Леонтий.
– Что будет, если мы снова промахнёмся? – спросила Волконская.
Леонтий подумал, пожал плечами:
