"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Кюнскен Дерек

Крона ткнула в Нилит хлыстом.

– Узнаешь? – Она покрутила в грязных пальцах медную монету на цепочке. – Я тебе спасибо должна сказать, а? Меньше придется платить у колодца Никса!

Нилит попыталась зарычать и забиться, но в результате лишь захрипела, и ей стало еще больнее.

– Свяжите ее, а?

Грубой веревкой Нилит привязали за руки к лошади. Она подняла взгляд и увидела сидящего в седле мрачного человека, один глаз которого был молочно-белым. Человек кивнул ей.

– Я хочу к закату быть в Абатве, ясно? – крикнула Крона своей банде.

Сейчас Нилит увидела их при свете дня и поняла, что их почти тридцать.

Поднялся и утих глухой стон, похожий на усталый ветер.

– Уходим!

«Упыри» двинулись вперед; веревка потянула Нилит, заставив ее идти. Нилит спотыкалась, чувствовала себя дрожащей и прозрачной медузой, выброшенной на Белый Берег. Она нашла ритм и угол, которые доставляли ей меньше боли, и, когда разбойники начали подниматься по склону кратера, она почти почувствовала себя живой.

Нилит не знала, что ее спасло – то ли благословение бельдам, то ли покровительство мертвых богов, но она неоднократно поблагодарила их всех за то, что Крона не лишила ее жизни. На миг ей вдруг захотелось обменять жизнь на избавление от боли, но эта мысль быстро растворилась, сменившись дрожью. Она – красс, а ее народ славился своим упрямством. Это была одна из причин, по которой Арк все еще не поглотил ее страну. В Крассе жили старые обычаи и традиции: там религию не считали безумным бредом, а знатью были те, кто может похвастаться своим происхождением и деньгами, а не числом мертвых рабов. Именно в Крассе начатое дело доводили до конца. Нилит не сдастся. Пока.

Когда «упыри» перебирались через край кратера, Нилит посмотрела вниз, на извилистую тропу и на земли далеко внизу. Дюнные равнины были совсем не похожи на Долгие Пески, которые остались позади.

Песок, раскинувшийся от Огненного хребта до горизонта, не был одноцветным: Нилит увидела оранжевые, зеленые и серебристо-синие пятна. Там, где дюны уже не властвовали, на много миль протянулись заросли кустарника и белые солончаки. Над темными точками – стадами страусов и караванами кочевников и душеторговцев – поднимались столбы пыли. У подножия Огненного хребта, где холмы постепенно превращались в песок, на узкой темной полоске земли, похожей на царапину, расположился небольшой город. От него в разные стороны тянулись еле видные дороги.

Там, где небо встречалось с землей, виднелось какое-то грязное пятно. Возможно, это было облако или марево, но Нилит считала, что это Аракс – или, по крайней мере, Просторы. Чем больше она щурилась и напрягала зрение, тем сильнее болела ее голова.

Веревка резко натянулась, и Нилит едва не упала.

– Топай, сука, – рыкнул всадник и плюнул чем-то черным ей под ноги.

Утро прошло почти так же – она отставала, и ее тащили дальше. Шли часы, тропа тянулась, рывки становились все более частыми, и в конце концов Нилит уже практически тянули.

Будь у нее больше сил, она бы порадовалась, когда Крона приказала банде остановиться. На привале Нилит получила всего лишь один глоток воды, но даже он показался ей целым океаном. Она покатала воду во рту, чтобы вымыть песок из порезов и трещин.

Отдых был коротким, но его хватило Нилит, чтобы набраться сил на несколько часов спуска. Горный склон принимал на себя бо́льшую часть тепла почти до полудня, когда огненный шар все-таки победил шпили вулкана.

На северных склонах было больше ям и воронок, словно камни здесь либо ушли под землю, либо были унесены ветром дальше к морю. Судя по огромным, покрытым отметинами дымно-черным валунам, лежавшим на склонах, второе предположение казалось более правдоподобным. Огненный хребет давно славился своей яростью.

Ее надсмотрщик всю дорогу молчал. Время от времени Крона бросала взгляды через плечо на Нилит и говорила что-то на незнакомом языке человеку с молочно-белым глазом. В ответ он только рычал.

Нилит молчала. Она не думала, что сможет выдавить из себя хоть слово. Ее лицо распухло от полученных ударов и после падения с лошади, и Нилит прикидывала, как быстро ее раны и ссадины воспалятся.

К полудню тропа начала извиваться по ложбине на северном склоне. Здесь идти было легче, и Нилит могла, откинувшись назад, скользить на пятках по угольно-черному гравию. При этом она получала возможность прикрыть глаза, забыться в монотонной ходьбе и восстановить силы.

Ландшафт поднимался им навстречу, и земля принимала более горизонтальное положение. Горные склоны протянулись на много миль, словно поля ведьминской шляпы в старой сказке крассов. Постепенно земля собралась в складки и стала похожа на черное тесто, которое месил какой-то огромный ребенок. Нилит приходилось перебираться через огромные каменные завалы, притом со связанными руками. Время от времени лошади пробивали копытами скрытые в камне пузыри, поднимая облачка черной пыли, но даже не дергались: этот ландшафт был им привычен. Аноиш, в отличие от них, ступал более осторожно.

– Что, смелость из тебя вышибло? – спросила Крона, прерывая размышления Нилит.

Она не сразу смогла заговорить. Ее слова были искаженными, непривычными.

– Нет. Просто жду подходящего момента.

Слово «бегство» сидело в ее голове с самого утра.

– Какого, сука, момента? До Абатве уже недалеко, да? Я продам тебя еще до заката.

Эти слова Нилит пропустила мимо ушей. Никаких угроз или остроумных реплик ей в голову не пришло, что показалось Нилит довольно необычным. Она решила, что во всем виновата жара.

– Им, конечно, придется подправить тебе лицо. Но я просто скажу, что нашла тебя в таком виде, так?

Нилит не сводила глаз с меча, лежавшего на коленях Кроны. У него было свойство ловить солнечные лучи, и он целый день ее слепил. Она подумала о том, куда подевалась ее сабля и у кого из этих ублюдков она сейчас висит на поясе.

Крона не умолкала. Ее голос был похож на лошадиное ржание.

– Пожалуй, отдам тебя за пятьдесят самоцветов. А может, расщедрюсь и уступлю за сорок пять. Твоего призрака купят за сорок, раз уж весь такой свежий и целенький.

– Скромная добыча для целой банды.

– Ты забываешь про других ба-атов. В Белише за них дадут высокую цену.

– Это отвратительно.

– Вот как? А, по-моему, справедливо.

– Убивать детей? Как это может быть справедливо?

– Мы убили только часть, а остальных нашли в сгоревшем приюте – там они умирали от горячки. Было жаль обрекать этих существ на страдания. Мы дали им возможность жить дальше.

– В качестве рабов. И это не жизнь, это полужизнь.

– Вы, горожане, называете их по-другому, но «тень» значит то же самое, что и «ба-ат». «Раб». Вот это и оставили нам мертвые боги, а? Таков наш удел.

– Только потому, что так заявляют город и император.

Повернувшись, Крона кивнула надсмотрщику Нилит, и он с силой врезал Нилит по уху. Она пошатнулась; веревки содрали полоски кожи с ее запястий.

– Хватит, а? Никакой политики в пустыне. Песок меняет форму слишком быстро.

Нилит промолчала и поплелась дальше.

Аркийцы говорят, что пустыня преподает каждому человеку отдельный урок. Нилит пока что извлекла из своего урока одно: то, что она уже не так молода, как ей казалось. Суровые испытания доказали ей это уже в первую неделю путешествия. Но сегодня, по крайней мере, у Нилит было оправдание: ее, в конце концов, избил до полусмерти какой-то психопат из пустыни. Отчаянная ситуация приводит в отчаяние, а отчаявшийся разум всегда откопает еще больше бед, пытаясь найти безнадежность, поскольку она – единственное оправдание, которое позволяет полностью освободиться от ответственности. Возраст здесь не играл роли – все дело было в злых намерениях беспринципных людей. «Там, где нет законов или силы, которая могла бы их защищать, всегда процветает беззаконие. Там будет царить зло», – подумала она. Эта простая, абсолютная истина пугала своей неумолимостью.