Горячее лето 42-го - Поселягин Владимир Геннадьевич
Я же покинул окрестности Винницы и пешком направился прочь. Больше половины списка я выполнил. Кстати, я могу его вызывать, электронную версию, и действительно пропало одиннадцать из девятнадцати частей карателей. Это означает, что мне подтвердили их уничтожение. Осталось восемь. Все украинские я выбил. Так что остались польский, белорусский, латышский, венгерский, датчан, швейцарский, румынский, и финский отряды. Последний кстати, единственный кто на передовой, остальные в основном выполняли функции охраны тыла. Двигался я пешком, чтобы сбросить возможный хвост, нужно найти самолет и добраться до первой цели, как мне сообщили языки, три батальона карателей на данный момент действовали против партизан Давыдова. Это были румынский, латышский и венгерский батальоны. Займусь ими, раз знаю, где находятся, и собраны в одном месте, чтобы не искать. Потом поляками и белорусами. Они находятся в Белоруссии, поляки сильно зверствуют, потом к немецкой армии «Юг», где финский батальон СС на Кавказ пытается наступать, и на Карельский фронт, там стоят датчане и швейцарцы. Если проще, то с финнами в Карелии зверствуют. Там я как раз и хочу повторить с финнами, что делал с румынами. Кажется, это геноцид называется? Слово мне не нравится, но оно верное. Вот такой план. А шел по-тихому, чтобы мое появление в другом месте становилось в очередной раз полной неожиданностью. Обычно смертельной. И последняя новость, что я узнал от языков. Немцы сейчас со всей оккупированной территории СССР вывозят военнопленных в Польшу, они ее губернаторством называют, и в Германию. Похоже, такие партизанские края, что начали образовываться, им сильно не понравились, вот и вывозили подальше пленных. Точнее первые эшелоны с ними прошли.
Идти было сложно, наблюдателей по десятку на километр, высматривают, потому и шел тихо ночью. Однако не на юг, в сторону партизанской зоны Давыдова, а на север, я обещал выбить авиацию, что стала активнее работать по Виннице, и нужно выполнить обещание. К утру буду на аэродроме и поработаю. Там планирую добыть самолет, чтобы улететь к Давыдову. Надеюсь чуть раньше быть, чтобы часть темноты пустить на полет, но по времени не успеваю. Где находится аэродром, я знаю, язык сообщил, прикинул уже – нет, до утра не выходит никак. Если только какое чудо поможет. И знаете, когда я наблюдателей прошел и дальше побежал свободнее, то увидел у наведенной переправы колонну из пяти грузовиков, пустых, вот и забрался в замыкающий, с помощью которого сократил две трети пути. Выбрался, когда подъезжали к Киеву, покинув машину на ходу.
Авиация летала на Винницу отсюда. Сами грузовики мне были не понятны, то, что они доставили кого-то под Винницу, я понял, внутри были лавки, накурено, валялись окурки, все свежее. Только для чего порожние машины гонять? Раненые у противника есть, можно эвакуировать, сам видел медицинский пункт, полный раненых, на своих танках я до него не дошел, а артами принципиально не работал по красным крестам. Точнее бил, но, если сам видел, что противник уничтожает наших раненых. Око за око. Только при личном свидетельстве, на разговоры, как немцы там-то и там-то перебили раненых, не реагировал. Предпочитал видеть своими глазами и реагировать, максимально жестко. Под Винницей проблем не было, хотя медсанбаты в городе отметили свое местоположение красными крестами для немецких летчиков. Ни одна бомба там так и не упала. А всего лишь вышел на связь с немцами и пообещал, что я с их ранеными сделаю, если наши пострадают. Главное донести правильную мысль до противника, вот тогда понимают. А на контакт вышел вынужденно, обругал своих, что они обозначали медсанбаты, как будто сорок первого не было, где немцы специально бомбили медиков и госпитали. Я на особистов в городе вышел и посоветовал арестовать ту сволочь, что обозначила медсанбаты, явно сделав это специально, чтобы немцы уничтожали раненых. Не знаю, сделали ли они это, все же контакт у нас по рации. Лично с обороняющимися я больше не общался, а теперь покидал окрестности Винницы, уже надолго. Если вообще снова тут появлюсь. Ничего интересного пока не происходило.
Приблизился к аэродрому, там соблюдалась светомаскировка, но моторы гудели, похоже, даже ночью шла работа. Охрана серьезная, причем не похоже, чтобы это были сами немцы. Видимо, кого-то привлекли из вспомогательных частей. Форма немецкая, а знаков различия нет, только шевроны. У частей карателей такая же. Я сразу заинтересовался, когда патруль случайно осветило фарами автомобиля, и я их рассмотрел. Жаль, у шевронов только контур видел, а не то, что на них указано. Кто же это? Приготовив наган с глушителем, я обогнал их и залег на тропинке, после чего метнулся к патрулю. Вооружены стандартно, карабинами Маузера, и гранаты есть, по две у каждого. Одного пристрелил, рев мотора на аэродроме заглушил хлопки выстрелов, второго вырубил рукояткой по затылку, под каской. Вообще «вальтеры» с глушителями мне нравились, и работают с хорошей бесшумностью, но ночью имеют большую вспышку огня, чем у наганов, те ночью практически незаметны. А тут пламя из ствола и из выбрасывателя гильз прорывается. То есть для незаметности не особо годятся. Причем я часто пистолетами пользовался и увидел их недостатки именно в темное время суток. С наганами же, как я уже говорил, было легче. Присев, осмотрел труп и языка. Включив фонарик с синим светофильтром, да с умом, накрывшись плащ-палаткой, озадаченно изучил шевроны. Что-то я их не узнаю. Быстро обыскав карманы, нашел документы. А это бельгийцы, как оказалось. Я быстро привел в сознание языка. И на французском допросил. Действительно бельгийцы, и их тут два батальона. Их рота охраняет аэродром, и не как полноценное пехотное подразделение, а как усиление, к уже имеющейся охране. Две другие роты использованы на охране двух стратегических железнодорожных мостов у Киева. Второй батальон находится в подчинении штаба армий «Центр», и об их задачах он знал мало, вроде как окруженцев гонять и чистить тылы. Каратели, без сомнений.
Прирезав языка, я купил шесть танков, три пятого уровня, два четвертого, это швейцарец и чех, и один первого, поляк. Я решил развивать эту ветку. И атаковал. Справился быстро (еще бы, с моим-то опытом), и с охраной, и с аэродромной обслугой и летчиками. «Шторьхов» тут было аж два. Оба и взял на прицеп, закинув хвосты на корму двух танков, заправил оба и в салон убрал до предела грузоподъемности канистр с бензином, создавая запас. Пока шел к мостам, спрятал оба самолета в разных местах, мало ли какой найдут. А сам атаковал ночной город, сбив довольно сильный заслон у въезда. Даже две пушки было, подожгли мне поляка. Однако ничего, прошел сквозь город, снося многочисленные зенитки, многие на крышах стояли. Расстрелял здание рейх-канцелярии, казармы гарнизона, здание гестапо, шум сильный был по городу, и я видел, что стороной за мной следует несколько зеленых точек. Похоже, подпольщики местные, поэтому, когда я перестал бить по гестапо, уничтожив дежурную смену, от снарядов и их осколков внутри здания не спрячешься, то поехал дальше, а они забежали в здание. Внизу подвалы были с камерами, много зеленых точек, что сливались в сплошные зеленые поля, вот пленных и бросились освобождать. Я не удалялся, прикрывал бегство, после чего направился дальше, приметив лагерь военнопленных, освободил их, расстреляв охрану, что еще не разбежалась. Подпольщики помогали освобожденным, показывали, куда двигаться. Многие толпой шли за мной, собирая с убитых оружие, с тех, кто попадался мне на пути. Пришлось довести их до складов, расстреляв ворота. Дальше они от меня отстали, вооружаясь и набирая добро. Войск тут мало, видимо перебросили к Виннице или Давыдову, так что сносил все походя. Потом расстрелял мосты, охраны уже не было, разбежалась, причем на противоположный берег. Купив две арты, девятого уровня, накрыл сбежавших несколькими залпами, ополовинив, но они укрылись в мертвой зоне на склоне реки, не достать.
Подпольщики в этот раз решили выйти на контакт. Обычно не подходили во время боя, всегда позже, а тут, видимо, были весомые причины.
