Николай Басов - Торговцы жизнью
Когда ребята разошлись и Ростику прямо как турецкому паше принесли ужин в кровать, он уже спал. Правда, сном прозрачным, как светлая вода, слыша и то, как принесли этот ужин, и соображая, где он находится, и понимая, что он спит. Но просыпаться не стал. Как большинство больных, он знал: быстрее всего организм восстанавливается во сне. Так стоило ли ему мешать из-за какого-то ужина?
32
Ростик выздоравливал долго, почти неделю провалялся в постели, хотя последние дни и пытался прогуливаться по Одессе. Но ложился пораньше, а поутру подольше задерживался в кровати, делая вид, что отсыпается. Хотя на самом деле не спал, а просто лежал и смотрел в окно. Правда, иногда этот блеск воды, неестественно вздымающейся вверх под лучами солнца, начинал его настолько раздражать, что он, затратив не один час, разгадал наконец тайну каменной ставни, чтобы закрывать окно и не видеть этого безбрежного, сияющего, кажущегося всевидящим ока.
А ставня, как оказалось, зажималась сложной и малопонятной каменной же застежкой, иначе и не скажешь, и даже после десятикратных осмотров понять принцип ее работы было не просто. Создавалось впечатление, что два каменных клинышка как-то прилипали друг к другу, и это позволяло держать окно плотно закрытым. А иногда совместить их почему-то не получалось, и Ростик даже приблизительно не мог сказать, почему так происходит и что он делает неправильно.
Но к концу недели его потихоньку стала мучить совесть, ведь он полеживал себе, а народ там, по всему обжитому Полдневью, трудится не покладая рук. И лишь спустя какое-то время он понял, что эта тревога, эта попытка подхлестнуть себя являются еще невнятным, но вполне ощутимым признаком какой-то, может быть серьезной, опасности. Тогда он стал почти наслаждаться этим отдыхом, потому что знал: вот-вот очередные неприятности постучатся в дверь.
Так и оказалось. Однажды за полдень без стука в его дверь торкнулся Ким, который, посмотрев на друга внимательными азиатскими глазами, недовольно буркнул:
– Идем-ка.
Едва ли не с радостью, осознав, что его ожидания наконец окончены, Рост оделся и спустился в обеденный зал. Тут уже было полно народу, в основном ребята, которые за что-то отвечали. Но была и команда бородача в полном составе. Как выяснилось, сходили на «Калоше» к плоту и вернулись, тихо торжествуя.
А дело было в том, что с плота они сняли огромную, килограммов на двести, кучу градин, три ножа разной конфигурации и одно тонкое, как игла, острие, точно такое же, каким оперировала первая из подплывших к Росту девиц, когда убивала иглошипа – так стали называть опасную рыбину с шипом.
– Значит, так, – решил капитан Дондик, убедившись, что Рост присутствует, – делим металл пополам. Одну половину нам, а вторую…
– Погодите, товарищ капитан, – заговорил Ростик, и все как-то притихли. Вероятно, его глуховатый, больной голос хотелось расслышать всем. – Не все так просто. – Он повернулся к бородатому. – Эти градины лежали просто грудой? Все одной кучей?
Бородач нервно мигнул:
– Ну да… Вернее, нет, рядом с каждым из этих ножей находилось по кучке градин.
– Просто кучка?
– Они были выложены в рядок, от ножа вниз и от копья вниз, – отозвался кто-то из гребцов, горя желанием помочь.
– Эти градины рядом с каждым из ножей пересчитали? – ласково, даже с выраженным сожалением спросил Ростик.
И мгновенно в столовой стало тихо, так тихо, что даже комариный звон показался оглушающим. Никому не нужно было пояснять, что, может быть, совершена ошибка.
– Так, ладно, – произнес капитан. – Они же, в конце концов, не контактеры, как ты, Гринев. Могли и ошибиться.
– М-да, вероятно, «заказчик» определил, сколько металла нам за работу, сколько им на орудия, а мы… – как всегда откуда-то из задних рядов отозвался Казаринов.
– Тогда придется делать ножи и это… шило, – решил капитан, – из всего металла. Это невыгодно, но в любом случае будет хорошей заявкой на дальнейшее сотрудничество.
– Может быть, это выход, – отозвался Ким.
– Нет, – довольно решительно проговорил Ростик. – Если мы хотя бы раз сделаем не так, как они нам предлагают, они и впредь будут настаивать на том, чтобы мы весь, понимаете, весь до последней градины металл использовали на их оружие.
– Что же делать? – спросил капитан. Он нахмурился, словно именно его уличили на серьезном просчете.
«А может, и в самом деле уличили», – подумал Ростик. Он был капитаном ГБ, бывшим воякой, торговать не умел и втайне, видимо, презирал это дело. В случае, если возникала откровенно непонятная ситуация, он, чтобы добиться главной цели, жертвовал частностями. А сейчас такой стиль поведения не годился. Вот в этом смысле Рост и высказался:
– Нужно вспоминать, сколько градин лежало под каждым из этих… изделий. И, может быть, попытаться назначить другую цену за наш труд.
– Мы должны с ними обязательно законтачить… – начал было бородач. Но Рост его довольно резко прервал:
– Прежде всего мы должны получать от этой возни прибыль. Понимаешь? Навар, гешефт, интерес, профит. И это должно быть оговорено с самого начала, иначе потом они не захотят с нами сотрудничать. Даже если мы ошибемся в их пользу.
Внезапно в помещение вошли припозднившиеся Пестель с Поликарпом. Так как никто толком не хотел признаваться в том, что не понимает, почему правила этой торговли нельзя изменить и после, и, кроме того, осознавая, что ошибка с градинами совершена серьезная, все повернулись к ним, словно они должны сообщить что-то в высшей степени важное. Но тут-то и выяснилось, что у ребят действительно было нечто, что имело немалое значение. Новость озвучил Поликарп:
– Почему вы думаете, что эта нержавейка не калится? Такие вещи вообще только опытным путем проверяются, заранее ничего сказать нельзя.
Казаринов хотел что-то возразить, но ему не дали, потому что капитан тут же вставил:
– Так калится или нет?
– Отлично калится. Мы опробовали и получили такие результаты… Рядом с этой каленой нержавейкой даже инструментальные стали не лежат. – Он отдышался, подумал, а потом веско добавил:
– Кстати, мы еще на заводе заметили, что котлы гравилетов и не которые блины имеют поверхностное упрочнение. Только не понимали, какое именно, но теперь… Да и внутренние стенки их пушек тоже не просто так высверлены.
– Значит, викрамы хотят каленые, – удовлетворенно, словно от этого зависел не только авторитет Ростика, но и его собственный, отозвался Ким. Только сейчас стало ясно, как он волнуется чуть не за каждую новую идею, которую Рост выносит из своих предвидений.
– Значит, так, товарищи инженеры, – посмотрел капитан на Полика и Казаринова. – Займитесь-ка, подсчитайте, чего и сколько тут должно быть.
– Нужно новое оборудование сюда везти, – тут же отозвался Поликарп. – Да еще и о топливе подумать… Эх, найти бы нам здесь уголь, сколько проблем… – Его прервал внимательный взгляд Ростика. Вагоноремонтный и на все руки инженер стушевался:
– Ты чего?
– Нет, ничего. Просто пытаюсь определить, кому принадлежит авторство этой фразы?
– Журналист имеет право повторять чужие идеи, донося их до… – зачастил Эдик, – до публики.
– Так, решили, – поставил точку в обсуждениях капитан. – Старшим для выполнения этого задания назначаю… Поликарп, раз ты тут, вот и организовывай работу. Даю тебе все полномочия.
Полик нехотя кивнул, словно носом клюнул. Потом посмотрел на Пестеля, спрашивая без слов, а может ли он рассчитывать на поддержку биолога. Но Пестель, как и многие другие, медленно перевел взгляд на Казаринова.
Но вместо того чтобы заметить в средневозрастном паровознике обиду или досаду, Ростик вдруг понял, что у того есть что-то очень важное. Причем такое, что, может быть, важнее даже всех их подначек и служебных назначений. Просто мнение Казаринова давно уже оставалось последним, а очень часто и неучтенным, и он не протестовал по привычке. Кстати, это же почувствовал и капитан. Он спросил бывшего главного инженера;
– Что случилось?
– Как я недавно узнал, за холмами на юге, которые почему-то называют Олимпийской грядой или как-то похоже, есть болота. Если это тысячелетние болота, то их надо бы… обследовать. Причем очень тщательно. Пусть не уголь, но торф, выдержанный, настоящий, найти тут, по-видимому, можно. Кстати, иные торфяники по теплотворной способности уступают углю не больше чем в два раза. В Германии или Китае до сих пор есть целые электростанции, которые отапливаются именно торфом.
Идея была стоящей. Даже Ростика, который участвовал в том походе на юг, когда эти болота, собственно, были открыты, она проняла. Правда, он помнил, что они вынуждены были улепетывать оттуда что было сил, но, может быть, дело в том, что их было всего трое. А если бы больше? Если послать вполне оснащенный батальон? Тем более что из всех торфяников им нужно совсем немного, всего лишь столько, чтобы не жечь неэкономичный хворост.
