Владислав Выставной - Тварь
— К чему это вы клоните? — фыркнула Ника.
— А вот к чему: Бука — хороший парень, только нечистый норовит переманить его на свою сторону. И хочет он с Зоной распрощаться — да не может никак. Помощь ему нужна. И, думаю, не будет ему большей помощи, чем самая обыкновенная человеческая жизнь. С семьей и детишками — чтобы думал о том, о чем человеку и положено думать, а не о своей Зоне поганой…
— И что же, это со мной ему детишек заводить надо? — язвительно поинтересовалась Ника. Скорее, из духа противоречия, чем искренне. Потому что даже девчонку, умело палящую с двух рук из мощных пушек, нет-нет, да посещают подобные мысли. При мыслях же о Буке все вообще путалось у нее в голове. Ведь бабам нравятся такие особенные, им нравится сила, и ничего с этим не поделаешь. А то, что за Букой — сила, сомневаться не приходилось. Только вот не очень-то верилось в такую идиллическую картинку: уютный домик у моря, хозяйство, детишки. Потому что все задуманное в Зоне, по мерзким законам этого места, всегда превращается в радиоактивную пыль. Не верилось. Но очень бы хотелось в это поверить.
— А ты подумай над этим, — спокойно продолжал Монах. — Ты бы и ему счастье принесла, и себе, и всем людям в округе. А я бы вас благословил…
Под этот невинный разговор они и ушли в ночь, в надежде, что Бука не исчез бесследно и не лежит где-то ничком, потеряв сознание от ран или попросту медленно холодея. Такой мысли просто не допускали — это лишило бы смысла все. Нужно было верить — а у кого учиться вере, как не у Монаха?
* * *Маус с Антоновым быстро пробирались вдоль оврага. Там, внизу, очень нехорошо мерцало и потрескивало, и падать туда не рекомендовалось ни при каких обстоятельствах. Но что еще хуже — овраг отрезал возможный путь к отступлению. Огни приближались, превращаясь в лучи фонарей, и теперь было совершенно ясно, что это военные, решившие прочесать район «цепью». Это было смело — масса вариантов нарваться на аномалию или разбудить затаившегося мутанта, но, видимо, тот, кто отдавал приказ, всерьез полагал, что игра стоит свеч.
— Куда мы идем? — испуганно глядя в сторону приближающихся огней, спросил Антонов. — Прямо на них же идем!
— Не ссы, Антоха, — тихо отвечал Маус. — Нужно зайти с фланга и немножко подманить их. Нельзя, чтобы они за нашими увязались.
— Так они ж за нами… — воскликнул Антонов, и сталкер закрыл ему рот ладонью. Ученый оттолкнул руку, понизил голос. — За нами же увяжутся! И что тогда делать?!
— Авось не увяжутся, — туманно произнес Маус. — А ну за мной, быстро!
Они рванули быстрее, прошмыгнув буквально перед носом у военных. Их, конечно, заметили — не в свете фонарей, скорее через приборы ночного видения.
— А ну стоять! — заорал кто-то.
Но Маус с Антоновым уже обогнули овраг — и теперь двигались обратно, прямо вдоль строя солдат, но уже с другой стороны оврага. В какой-то момент сталкер упал в сухую траву, припал к прицелу и пробормотал:
— Прямо на нас идут. Главное, чтоб повелись, голубчики…
— Мы что же, воевать с ними будем? — неуверенно подтягивая к себе автомат, спросил Антонов. Нервно поправил очки, уставился на огни, забегавшие еще оживленнее.
— Какое там… — пробормотал Маус, щурясь в «оптику». — Наше дело — в штаны не наделать да драпать побыстрее.
— На что же мы тогда рассчитываем? — поправляя очки, спросил ученый.
Маус не ответил. Из-за оврага донеслись громкие вопли, вниз, кувыркаясь, полетел фонарь, подсвечивая препятствие снизу. Впрочем, тут же стало понятно, что свет этот далеко не от фонаря: был он зеленоватый, насыщенный, мерцающий. Отсюда было не разобрать, что именно происходило там, в глубине. Ясно было одно: военные разбудили-таки аномалию. И, похоже, уже понесли потери.
— Ну вот, небольшая остановочка, — удовлетворенно сказал Маус. — Теперь надо уносить ноги…
Тут же «с той стороны» донеслись беспорядочные очереди. Друзья вжались в землю, полагая, что палят по ним. Но тут же стало ясно, что бьют куда-то в сторону. Антонов уставился туда, раскрыв рот от изумления. Такого эффекта не ожидал и сам сталкер: из оврага, откуда-то сбоку полезла наверх, в сторону военных крупная тень самого зловещего вида. Что это такое — отсюда понять было трудно, и только по характерному рыку и мощному, ни с чем не сравнимому топоту Маус понял, что вояки вытащили-таки из оврага свой джек-пот: они умудрились разбудить самого натурального псевдогиганта. Мутант, и без того не отличавшийся покладистым характером, пришел в неистовство, разбуженный и раздраженный уколами автоматных пуль. И, судя по воплям и отвратительному хрусту, теперь явно кого-то жрал. Ухнул гранатомет, но, видимо, мимо. Снова очереди, снова вопли и утробное рычание. Вновь дрогнула земля под многотонной тушей, каркнула над головой разбуженная ворона. Что и говорить — псевдогигант умеет навести шороху.
— Ну все, теперь им не до нас, — удовлетворенно сказал Маус, легко поднимаясь на ноги. — Вот еще одно подтверждение давно известной истины: нехрен было по Зоне цепью ходить, зондер-команда недоделанная. И чему их только учили? Эх…
Сталкер выглядел даже расстроенным. Так оно и было: никакой личной неприязни к разорванным на куски воякам он не испытывал. Только на войне как на войне: раз уж тебе бросили вызов — изволь ответить тем же. Или сдохнуть — что тебе ближе. Просто смерть в гнилой пасти мутанта — не лучший способ перейти в иной мир. Храни от беды Черный Сталкер, дай полный магазин патронов, да аптечку вовремя, да хабара вдоволь, да «окно» в Периметре. Аминь.
— Что это — молитва? — спросил в спину с трудом поспевавший Антонов.
— Я что, вслух, что ли? — пробормотал сталкер. — Что-то с нервами, дружище… Да, считай что молитва. Кому здесь еще молиться, как не Черному Сталкеру. Видишь — помогло-таки.
— Хорошо, что тебя Монах не слышит, — заметил Антонов. — Не то проклял бы к чертовой бабушке.
— Скорее бы, наложил епитимью, — усмехнулся Маус. — Он добрый. Хотя стреляет, конечно, классно.
Несмотря на задержку, вызванную ловким маневром Мауса, преследователи не так уж сильно отстали. Теперь оставалось надеяться, что к Болоту удастся добраться раньше них. А уж там, в топях, среди особенно коварных аномалий и свирепых болотных тварей шансы беглецов повышались: сталкер считал, что двое окажутся значительно быстрее и маневреннее любого, даже самого элитного отряда. К тому же он неплохо знал Болото. Хотя предпочел бы пореже использовать эти знания на практике: местные топи особенно коварны и полны крайне неприятных сюрпризов. Он не помнил, чтобы хоть раз повторил один и тот же путь к заветному островку посреди бескрайней трясины — нет в Зоне более изменчивой местности, чем Болото. Есть более опасные, наполненные ловушками пострашнее, но нет местности, более утомительной для продвижения. Болото стремится измочалить тебя, раздавить, уткнув мордой в грязь, заставить сдаться, расслабиться — и взять тебя тепленьким. Нет, если бы не нужда — никто бы не заставил его переться туда вновь…
Под эти туманные мысли Маус продолжал бежать, то и дело спотыкаясь о невидимые в темноте камни, бугры и корни. Позади, задыхаясь, едва поспевал Антонов.
— Так, шагом! — сбавляя темп, разрешил сталкер. — А то сдохнем раньше времени и до Болота не дойдем даже. Что там сзади?
Антонов обернулся.
— Фонарей уже почти не видать, — сообщил он.
— Почти… — хрипло повторил Маус. — Может, это такая уловка у них: солдатиков с фонарями за спиной оставили, а вперед самых крепких с тепловизорами на мордах пустили. А ну — бегом!
Превозмогая усталость, снова перешли на бег. Самым опасным было потерять концентрацию внимания — и влететь сходу в какой-нибудь гравиконцентрат или «жарку». Маус изо всех сил вглядывался в темноту, но, конечно, больше надеялся на удачу. Память подсказывала, что открытая местность здесь, до самой границы топи, сравнительно безопасна. Что, конечно, не исключало шальных аномалий или зон повышенной радиации. «Антирада» не осталось, защиты толком никакой не было, и замаячила реальная перспектива «сгореть» от излучения прямо на месте или сдохнуть впоследствии от лучевой болезни.
…Если бы Маусу сказали раньше, как он будет радоваться, плюхнувшись в болотную жижу, он врезал бы этому фантазеру в рыло. Но теперь, споткнувшись и полетев в грязь, он действительно ощутил приступ иррационального веселья. Все-таки они успели — до рассвета и того, как сюда подтянулись военные. Антонов стоял рядом, привалившись к торчащему из кочки чахлому деревцу. Небо медленно наливалось светом — таким же серым и безжизненным, как эта вода, тина и эти полудохлые деревья. Перед глазами плыли рваные клочья болотного тумана.
— Вперед… — заставляя себя подняться, вытряхивая грязь из ствола «винтореза», пробормотал Маус. — Что-то я рановато расслабился…
